Стреляешь в брата — убиваешь себя
Шрифт:
— Что это?
Хорват едва сдерживал улыбку и озорно подмигнул Роману. Тот ничего не понимая впился взглядом в вызвавшие такой интерес его напарника ветки. Сперва ничего необычного заметить не удалось, но потом он различил, какой-то непонятный черный комок свисавший почти до земли. Внезапно налетевший порыв ветра подбросил непонятный ком в воздух, распрямил, и Роман с удивлением опознал в нем ажурный женский чулок. Он удивленно хмыкнул и повернулся к старшему смены, ожидая объяснений. Хорват продолжал масляно улыбаться.
— Похоже, какая-то дама неосторожно гуляла по нейтральной полосе и потеряла деталь туалета.
Роман перевел взгляд на Дракулу и по сосредоточенному напряженному лицу последнего понял, что он веселья хорвата отнюдь не разделяет.
— Вчера вечером этого чулка не было, — пристально глядя на старшего произнес Влад. — Значит, он появился здесь ночью. Откуда?
— Дамы обычно теряют чулки как раз ночью, — вновь рассмеялся
Влад смерил его ледяным взглядом, от которого у старшего сразу пропала охота смеяться.
— Прикажи своим людям, чтобы были очень внимательны. Попусту не бродили и поменьше высовывались из траншей, — холодно отчеканил он.
— Но почему? Что страшного в каком-то чулке?
— Откуда он взялся тут ночью? Кто его повесил на нейтральной полосе и зачем? — замороженным голосом произнес Дракула. — Обычно такие штуки: куски ткани, веревки, обрывки бинтов, служат снайперу для определения направления и скорости ветра. Ветер может быть разным, там, где засел снайпер и там, куда он хочет послать пулю. Поэтому приходится вешать флюгер, чтобы правильно взять поправку в момент выстрела.
Хорват принужденно расхохотался, держась за бока.
— У твоего друга крыша поехала от войны, — заявил он Роману. — Ему всюду мерещатся враги… Он боится даже женских чулков!
Командир «джокеров» уже открыл было рот, чтобы осадить не в меру развеселившегося старшего, но тут стоявший совсем рядом в углу траншеи боец потянулся за брошенной на бруствер сигаретной пачкой и вдруг всплеснув руками опрокинулся назад, неловко ударившись о противоположную стенку окопа.
— Снайпер! Всем на пол! — взревел Дракула, приседая на корточки.
Солдаты не заставили себя упрашивать, шустро распластавшись на песке траншеи. Роман стремглав кинулся к раненому бойцу, но, упав с разбегу, рядом с ним на колени понял, что тому его помощь уже не требуется. Голова хорвата безвольно упала на грудь, а тело, так и съехало бы на дно траншеи, если бы вытянутые вперед ноги не уперлись в ее противоположный край. Для очистки совести командир «джокеров» все же ухватил его за еще теплое запястье, но ничего похожего на пульс не обнаружил. В левой стороне груди солдата темнела аккуратная дырочка входного отверстия, пуля попала точно в сердце, рана почти не кровила, лишь небольшое бурое пятно расплылось по камуфляжной форме. Подскочивший Дракула бесцеремонно отодвинул Романа плечом, несколько секунд внимательно рассматривал рану, потом, оглянувшись по сторонам, поманил рукой старшего смены. Тот подполз на четвереньках, смертельно побледневший с клацающими зубами, проняло видать бывалого вояку до самых печенок. Выхватив из рук хорвата автомат, Влад ударом ребра ладони освободил шомпол и раньше, чем изумленный хозяин оружия успел что-нибудь возразить, глубоко засунул длинный стальной прут в рану на груди убитого. Повращав его там и что-то про себя прикинув, Дракула не глядя сунул побуревший стальной прут старшему смены. Тот автоматически ухватил протянутую железку и аж позеленел, заперхав рвотными спазмами, когда увидел свои руки, перемазанные в свежей крови. Однако Гайворонскому было уже не до него, пригнувшись, стараясь не мелькать над бруствером, он метнулся обратно, туда, где они только что пили кофе, сидя на снарядных ящиках, подхватил стереотрубу, одним ловким движением разложил и осторожно приподнял над краем окопа.
— Ушел, гад! — выдохнул он сквозь зубы, примерно через минуту. — В воронке сидел, всего метров двести отсюда. Выцеливал нас как в тире, пока мы кофеи распивали.
— Как узнал? — прокашлял все еще давясь подкатывающими к горлу рвотными массами старший смены.
Влад одарил его убийственным взглядом, но все же снизошел до объяснений.
— Я как флюгер увидел, сразу понял, что он нас пасет. Потом по направлению раневого канала определил, с какой стороны он бил. Там больше подходящих укрытий нет, только старая воронка от мины. Наглый, гад! Если бы мы резвее прочухались, вполне могли его забить там тромблонами. Теперь-то поздно, ушел. Там кустарник мыском от рощи выдается, видел я, как ветки колыхались. Сейчас он в роще уже, за премиальными двинул и зарубку на прикладе пилить. Не знаешь, дорогой, сколько сербы за одного убитого платят? Нет? А то может ты со снайпером в доле? Уж больно весело над чулком смеялся! Наберут детей в армию… Век бы вас не видеть, штатских дебилов!
Так закончилась первая, но, к сожалению, далеко не последняя встреча бойцов хорватского батальона со снайпером. С тех пор вражеский стрелок повадился постоянно терроризировать именно их участок обороны. Подстрелы случались практически каждый день, за неделю выбыли из строя пять человек, трое из них были убиты, двое тяжело ранены. Солдаты боялись заступать на дежурство, а оказавшись в окопах не решались высунуться посмотреть, что же там происходит у противника. Терпеть такое положение дел было невозможно. Мрачный как туча комбат, приказал «джокерам» ликвидировать снайпера любым способом и в кратчайшие сроки. Как обычно приказать оказалось гораздо проще, чем реально выполнить отданный приказ. Известные противоснайперские уловки никаких результатов не давали, учитывая, что реально в охоте принимали участие только русские наемники, да еще пара особо безбашенных «джокеров» это было не удивительно. Чтобы надежно перекрыть толковыми наблюдателями весь участок батальона, вдоль которого хаотично перемещался вражеский стрелок, нужны были гораздо большие силы, чем пять человек, вымотанных до предела постоянной бессонницей и нервным напряжением. Хитрости с манекенами и приманками снайпер попросту игнорировал. Засечь его на подходах с помощью наблюдения не удавалось. Минирование старых лежек результатов не дало, снайпер на них не возвращался. И вот когда казалось, что весь арсенал контрснайперских приемов исчерпан, раздосадованный Гайворонский решил устроить на врага засаду на его же территории. При этом он рассуждал просто: раз снайпер работает по их переднему краю, значит, он и маскируется от наблюдения именно с этой стороны, от своих позиций ему таиться, никакого смысла нет. Выходит, если смотреть из передовых сербских траншей, вполне можно засечь вредного гада. Конечно, возможности забраться во вражескую траншею нет, но вот залечь где-нибудь рядом на нейтралке хорошо подготовленный, обладающий терпением и выдержкой одиночка может вполне. Если подобрать подходящее укрытие и тщательно его замаскировать, то можно не опасаться того, что будешь обнаружен. А вот снайпера может все-таки удастся увидеть. План был абсолютно безумным, продиктованным отчаянием и именно поэтому, вполне мог сработать. Роман скрепя сердце разрешил Гайворонскому попробовать, сдавшись в результате настойчивых уговоров.
И вот теперь без малого двухдневное торчание на нейтралке наконец-то дало результат. Снайпер был здесь, совсем рядом, в каких-нибудь двух десятках метров от Влада. В принципе можно было рискнуть и попытаться снять его выстрелом наугад, имея весьма солидные шансы на успех, но Гайворонский решил не спешить. После столь долгого ожидания, можно было вполне позволить себе помучиться еще чуть-чуть, сознательно для эту сладкую пытку, которая так или иначе теперь должна была прийти к торжественному финалу. Ведь сила снайпера лишь в его невидимости и с того момента как он перестает быть невидимкой, грозный слуга смерти превращается в самого обычного стрелка вооруженного к тому же неудобной громоздкой винтовкой.
Ольшаник чуть заметно колыхнулся еще раз, и на открытое место осторожно ступила одетая в мешковатый комбинезон с нашитыми поверх матерчатыми лохмами, пучками травы и ветками, темная в предрассветных сумерках фигура. Даже на таком близком расстоянии она на фоне кустов расплывалась, теряя очертания, будто растворяясь в них, и Дракула мог с уверенностью сказать, что это человек, лишь потому, что секунду назад видел, как он двигается. Серб опустился на одно колено и замер, вглядываясь в сумеречные тени, чутко вслушиваясь, не хрустнет ли где под неосторожной ногой сучок, не звякнет ли небрежно подогнанное снаряжение. Влад будто обратился в камень, он даже дышать перестал, боясь, как бы враг не услышал его возбужденного прерывистого дыхания. Наконец, серб решил, что вокруг все спокойно и бесшумно скользнул вперед к небольшому бугорку, возвышавшемуся метрах в десяти от зарослей ольшаника. Влад неотступно наблюдал за ним, лишь раз удивленно вздохнув, когда разглядел, что вооружен утренний гость был все-таки не снайперской винтовкой, а автоматом. Вот, значит как… Но из кустов-то местность осматривал именно снайпер. Удлиненный пламегаситель на конце ствола мог принадлежать лишь точно такой же эсвэдэхе, как та, что была сейчас в его собственных руках, тут он не мог ошибиться. Выходит, мы работаем со вторым номером, который обеспечивает прикрытие в ближнем круге. Ну-ну…
Меж тем, залегший за бугорком и практически слившийся с ним, благодаря лохматому камуфляжу автоматчик вновь тщательно осмотревшись, чуть приподнялся и махнул рукой. На этот раз кусты даже не шелохнулись, снайпер возник из их гущи, будто бесплотный призрак. Просто вдруг материализовался прямо из воздуха. Одет он был в точно такой же маскировочный прикид, но выглядел гораздо меньше напарника, лохматый балахон висел на нем, как на вешалке и двигался он вовсе не так. Уж слишком пластично, словно перетекая с места на место, без резкой мужской угловатости. Влад всмотрелся внимательнее и различил за спиной снайпера вылезшую из-под плохо пристегнутого капюшона короткую косичку светлых волос. Так и есть — баба! Он злорадно ухмыльнулся. Такой поворот событий превращал удачную охоту в настоящий подарок судьбы. Женщин с некоторых пор Гайворонский ненавидел. Не каких-то конкретных, а всех вообще. В конце концов, основной причиной того, что он оказался на этой войне, была именно женщина. Больше того — жена, не просто половой партнер, а друг и товарищ, самый близкий человек на свете. По-крайней мере он сам это так понимал. А вот она, похоже, думала совсем по-другому.