Стреляю на счет три
Шрифт:
Снова появилась Хаят. Убирая тарелки, она словно невзначай коснулась рукой запястья Грымова. Они встретились взглядами. Чеченка улыбнулась. Грымов покраснел и потупился.
Дождавшись, когда чеченка отойдет, Рашид слегка наклонился вперед:
– Нравится?
– Я что, сумасшедший? – беря в руки вилку, Грымов покачал головой. – Она же чеченка! Башку отпилят и не спросят, как зовут.
– За эту не отпилят, – со знанием дела сообщил Рашид, беря хлеб.
– Почему? – удивился Грымов с набитым ртом.
– Я же сказал тебе – падшая женщина, – пояснил Рашид и покосился за соседний
– А вы откуда знаете? – Грымов едва не поперхнулся.
– Знаю, – заверил Рашид. – Хочешь, договорюсь? Она, кстати, на тебя глаз положила.
– Нет, – неуверенно покачал головой Грымов. – Я видел, чем здесь такие дела заканчиваются.
– Смотри, – пожал плечами Рашид, отодвигая тарелку и беря чашку с чаем. – Она в соседнем доме живет. С ней старуха. Совсем глухая и ничего не видит. Ночь от души оторваться можно.
– Все равно, – Грымов отряхнул руки, – я пас.
– Дело твое, – прапорщик сделал вид, будто потерял к теме всяческий интерес. – Сейчас надо все, что сгрузили, сложить на полки и пересчитать. Потом людей отведешь в роту.
– Сделаю, – уставившись на вновь появившуюся чеченку, кивнул Грымов и встал из-за стола.
Они прошли через двор и вышли на улицу.
Грымов остановился, надел на голову кепку, оглянулся на огромные железные ворота.
– Пошли быстрее, – поторопил Рашид. – До ужина надо все успеть.
Он не считал, что этот обед прошел зря. Грымов заглотнул наживку и в скором времени наверняка снова вернется к начатому за столом разговору. Алиахметов прослужил прапорщиком почти двадцать лет и хорошо знал солдатскую психологию. Ему было достаточно одного взгляда, чтобы понять, на что способен человек. Из семи сержантов, которым мог поверить майор Авдеев, он выбрал именно Грымова. Вячеслав сталкивался с офицером по служебным делам по несколько раз на дню. Но для Алиахметова важнее было другое. Этот парень уже успел подмочить свою репутацию. Пару раз попадался пьяным в наряде, однажды его едва не уволили из-за драки. Однако майор, который интересовал Назыфа, доверял сержанту. Кроме того, Грымов хорошо разбирался в компьютерах и часто заменял писаря.
– А Хаят выглядит совсем молодо, – не удержался Грымов.
– Что ты сказал? – не сразу понял, о чем речь, занятый своими мыслями прапорщик. – Ты про чеченку?
– Сколько ей лет? – переспросил Грымов.
– Не спрашивал, – пожал плечами Рашид. – Двадцать, наверное.
Он прекрасно знал, молодой женщине гораздо больше. Она действительно успела побывать замужем, но за единоверцем. Год назад ее мужа убили в Дагестане. Родом она была вовсе не из Гудермеса. Назыф сказал, что Хаят нигде не бывала дальше соседнего села. Значит, местная. Ей предложили отомстить за мужа. Она согласилась и готовилась стать шахидкой. Однако Назыф решил использовать ее для другого дела. На последней встрече с Рашидом он прямо так и сказал: «Взорваться она всегда успеет».
Антон кивнул охраннику, проехал под полосатым шлагбаумом и остановился рядом с потрепанным «Фордом». Бетонная площадка, забитая к концу дня автомобилями, сейчас была практически пуста.
Длившиеся почти месяц учения вымотали его полностью. Кроме рейда по тылам условного противника, постоянной игры в кошки-мышки с противодиверсионными группами они почти четверо суток безвылазно просидели в схроне, что тоже наложило свой отпечаток. И все же Антон давно пришел к выводу, что на войне ему намного легче. Там проще решать многие задачи, почти нет подковерных игр и никто не стоит за спиной.
Вернувшись в Москву, первым делом он решил отоспаться. Благо была середина недели и ни жена, ни сын не должны были помешать ему отдохнуть. Однако, открыв своим ключом дверь и войдя в квартиру, сразу понял, что его уже ждали. О присутствии жены говорил аромат приготовленного обеда. В комнате работал телевизор. Значит, и сын тоже дома. Но Антон не расстроился. Семья не была ему в тягость. Наоборот. За годы совместной жизни его чувства к жене если и претерпели изменения, то, как он считал, в лучшую сторону. Юношеская пылкость ушла. Зато все больше и больше Антон ценил в своей жене терпеливость, умение неделями, а то и месяцами безропотно ждать его из ближних и дальних командировок. И ни тебе упреков, ни жалоб на загубленную молодость, как это нередко бывает в офицерских семьях.
Антон прокрался на кухню и увидел Регину у плиты в розовом передничке на облегающем синем платье, мешающую в сковородке картошку. Рядом стояла кастрюля с ароматным борщом.
– Ой! – вздрогнула она, когда муж положил ей руки на талию. Антон коснулся губами маленького ушка с сережкой.
– Привет!
Регина отложила лопатку, приподняла плечики и развернулась.
– А мы тебя к двум ждали.
– Так сейчас без десяти, – он закрыл ей рот своими губами.
Сбоку что-то стукнуло. Антон отстранился от Регины и оглянулся. В дверях стоял Сережка.
– Привет, папа! – сын стушевался и хотел ретироваться. Однако Антон успел заметить небольшой синяк под левым глазом и ссадину на подбородке.
– А ну стой! – он нахмурился.
Сын вздохнул и подошел ближе. Антон присел на корточки.
– Что с лицом?
– Упал, – Сергей отвернулся.
Антон снизу вверх посмотрел на жену.
– Это правда?
Регина плотно сжала губы и неопределенно пожала плечами.
– Та-ак, – протянул Антон и выпрямился. Поведение домашних его озадачило. До сих пор от него ничего не скрывали. Значит, произошло что-то из ряда вон выходящее, о чем Регина просто боится сообщить либо не желает расстраивать.
– Я упал, – упрямо повторил Сережка.
Антон сел на табурет.
– Три раза подряд? У тебя же все лицо разбито!
– Я по лестнице катился. – Сын потупился.
– Ты отцу врешь? – Антон слегка подался вперед.
– Это он с улицы таким пришел, – неуверенно проговорила Регина.
– Пойди в комнату, – Антон развернул сына за плечо и хлопнул ладонью ниже спины. Дождавшись, когда Сергей выйдет, он вопросительно посмотрел на жену. Она выключила плиту и села напротив.
– Дай слово, что не станешь никого наказывать.