Стреляю на счет три
Шрифт:
Антон, не целясь, дважды выстрелил Андарбеку в колено. Бандит вскрикнул, выронил пистолет и упал, но тут же взял себя в руки, поднялся и пошел к краю кузова, волоча за собой простреленную ногу.
Не теряя времени даром, Антон толкнул створку дверей и развернулся ко второму бандиту. Тот медленно отступал к машине. Скорее всего, он решил, что перед ним милиция, а напарник убит. Антон направил на него ствол и надавил на спуск. В это же мгновение чеченец присел. Пуля со звоном врезалась в стойку джипа. Исправить положение уже было нельзя. По не вернувшейся назад затворной раме Антон понял, что патрон оказался последним.
Он
– Догони! – крикнул Антон Степану, стоявшему с открытым ртом у машины, а сам присел и дважды двинул чеченцу кулаком в висок. Бандит обмяк. Его руки разжались. Антон бросился вслед за джипом, но было поздно. Набирая ход, машина уходила с поляны.
Грымов вошел в расположение роты и поднял взгляд на висевшие над головой дневального часы. С того момента, как он послал лейтенанта Пахомова на рынок искать начальника медслужбы, прошел час. Теперь, как уговорились с Алиахметовым, надо было повидаться с майором Авдеевым. При одном воспоминании о лоснившейся от жира физиономии азербайджанца Грымова начинало колотить от злости. Но он уже ничего не мог сделать, теперь они оба в одной связке. Судьба Грымова зависела от того, раскопают или нет особисты их с прапорщиком связь с боевиками. В сущности, они находились в одинаковом положении, с той лишь разницей, что на совести Алиахметова не было двух трупов. Конечно, Хаят Славик не убивал, а разделаться с пленным его заставили под страхом смерти. Но кто теперь Грымову поверит? Придется как-то с этим выживать, каждый день начиная и заканчивая с леденящим душу страхом перед разоблачением. Именно так, а не иначе, виделась ему ближайшая перспектива. А то и еще хуже, если чекисты быстро выйдут на их связь с боевиками. Тогда – суд и тюрьма, до которой еще надо дожить.
Сержант с трудом пересиливал приступы отчаяния, его мучили угрызения совести, сменявшиеся минутами полного безразличия к своей дальнейшей судьбе.
– Авдей здесь? – пряча взгляд, спросил Славик дневального.
Тот посмотрел вдоль коридора в сторону спального помещения и кивнул.
– Мозги ротному промывает.
– Давно? – насторожился Грымов.
– Уже час, – подтвердил дневальный.
– Где? – перешел на шепот Грымов и подошел ближе.
– В канцелярии, – кивком головы показал дневальный.
– Может, просто бухают? – не унимался Грымов.
– Вряд ли, – покачал головой дневальный. – Он с утра как с цепи сорвался. На разводе в рыло малому зарядил за то, что тот на узле связи жратву за коммутатором спрятал и забыл. Первый раз его таким видел.
– Понятно, – Грымов прошел в расположение и сел на стул у своей кровати.
Он прекрасно знал, почему начальник связи, как говорится, «съехал с катушек». Алиахметов после завтрака подошел к нему у столовой и рассказал, что накануне подбросил Авдееву анонимное письмо, в котором советовал присмотреть за женой. Написано оно было от руки русской женщиной за небольшую плату.
Славик отвернулся к окну. Стоило остаться одному, как он невольно возвращался во вчерашнюю злополучную ночь. Славик пытался представить себе, как могли обернуться события, поступи он по-другому, и не мог.
После всего кошмара чеченцы вывели его во двор, дождались, пока умоется, и даже принесли зеркало и бритву, а потом побрызгали одеколоном. В довершение всего Грымову ввели в вену какой-то препарат, проинструктировали, чтобы вел себя как обычно, и выдворили за ворота.
Еле волоча ватные ноги, он дошел до КПП, где удивил наряд своим возвращением. Пришлось соврать, что дежурил на узле связи в прокуратуре и не стал ждать, когда оттуда пойдет машина, а добрался пешком. Благо здесь недалеко, да и светло уже.
В казарме, как он и предполагал, его отсутствия никто не заметил. Чтобы чем-то себя занять, а заодно избежать разговоров с сослуживцами, снова по пояс разделся и долго мылся. Потом был завтрак, занятия, обед, после которого он принялся готовиться к наряду. Постепенно Славик понял, что может жить среди своих сослуживцев, не выдавая волнения. Но страх не проходил. Грымов на это и не надеялся. Он не находил себе места, не чувствовал вкуса пищи. Славик и в страшном сне не мог представить, что когда-то может превратиться в самого настоящего убийцу. Перед глазами постоянно стояла Рита. Именно из-за этой рыжеволосой красавицы он пошел в армию и остался служить на Кавказе в надежде заработать на первое время немного денег. Что будет, если она узнает, что он натворил?
– Узнает! – Внезапный шепот над самым ухом бросил в жар и заставил соскочить с табурета. Славик оглянулся. Но рядом никого не было.
– Фу ты, черт! – он трижды перекрестился, поймав себя на мысли, что раньше никогда так не поступал, а если и осенял себя крестным знамением, то делал это в церкви да при молебнах, которые периодически проводил в бригаде приходящий священник.
Сердце колотилось точно так же, как и в ту злосчастную ночь.
«Наверное, нет мне теперь прощения, – с тоской подумал он, снова садясь на свое место, – я ведь все заповеди нарушил».
Снова к горлу подступил ком. Что будет после того, как он выполнит последнее поручение бандитов? Они придумают ему новое? Конечно, а когда он перестанет быть им нужен, попросту убьют.
Сзади раздался шум. Славик обернулся. Из канцелярии роты вышел Авдеев и направился к выходу. Грымов хотя и пытался подготовиться к этой встрече, но сейчас оробел, из головы напрочь вылетели заранее заготовленные к разговору с майором слова.
«Надо было для храбрости накатить», – с тоской подумал он, направляясь следом.
Авдеев вышел на улицу, прошел в курилку, достал сигареты. Грымов оглянулся по сторонам, лихорадочно прикидывая, как все же преподнести майору «новость». Но в голову ничего не лезло.
«Товарищ майор, это, конечно, не мое дело, – стал быстро соображать он. – Нет. Товарищ майор, извините, но думаю, что лучше сказать… Тоже бестолково! И вообще, театр абсурда, сержант лезет в жизнь офицера! Он сейчас мне морду набьет! Точно. По-другому и быть не может. Почему бы Алиахметову не взять это на себя? Все же прапорщик, и возраст у них один». – Злясь на себя, он направился в курилку.