Стремительный
Шрифт:
Официантка, молодая брюнетка с ростом ниже среднего, повернулась ко мне и взяла второй заказ.
— Ты кажешься мне знакомым. Ты Райф Мейсон. Мой парень твой фанат. Он никогда не верил, что ты изнасиловал ту девочку. Множество людей здесь не верят в это.
К сожалению, множество людей думали по-другому.
Я дал ей автограф, и как только она ушла, над нами нависла тишина.
Время срывать маски.
— Ты должна была мне сказать, Ник.
— И что бы произошло? — она откинулась назад и скрестила руки. — Ты был заперт, и не вышел бы в ближайшее время.
Я взял ложку и перемешал лед в чашке с водой.
— Вообще-то, я хотел жениться на тебе тогда.
Она засмеялась.
— Да ладно, Райф, мы были детьми.
А теперь у нас есть общий ребенок. Никто не сказал ни слова, хотя они висели в воздухе, как запах специй, что шел из кухни ресторана.
— Никто из нас не знал, что так получится, — продолжила она. — У тебя была карьера на первом месте до того... — она опустила голову, и я догадался, что она хотела сказать.
— Ты думаешь, я это сделал?
— Я уже говорила тебе когда-то, я знаю, что ты не способен на такое. Тебе никого не нужно было заставлять. Все девушки итак были у твоих ног.
Я старался не вертеться на стуле. Как ни странно, у меня была голая женщина, связанная и запертая прямо сейчас, ждущая, чтобы я опустил ее и трахнул. Никки понятия не имела, кем я стал. Хотя, должна. Она была единственной женщиной, которая когда—либо позволяла мне быть с ней грубым. Я изучал с ней мои желания и фантазии, и она позволяла. Она получала от этого удовольствие, как и я. Вот почему мы были вместе. Наша крепкая дружба свела драму на нет. Мы были друзьями и в то же время трахались. Пока меня не арестовали.
И сейчас результатом наших отношений оказался ребенок…
— Что ты сказала ему обо мне?
— Правду. Я всегда хотела, чтобы ты был частью его жизни. Восемь лет для тебя, возможно, казались вечностью, но я знала, что ты выйдешь, — она убрала челку с глаз, ее глаза блестели. — Я не хотела усугублять твое положение, поэтому промолчала о беременности.
Ох, блядь. Я ненавидел, когда девушки плакали. Алекс была исключением. Ее слезы влияли на меня по-другому. Я жаждал их.
— Сколько воды утекло. Но теперь я здесь, поэтому давай разберемся с этим. Ты сказала ему, что его отец попал в тюрьму?
Она потрясла головой.
— Я сказала, что его отец уехал на пару лет, и вернется, как только сможет. Он в том возрасте, когда подобные вопросы терзают его. Он хочет встретиться с отцом, Райф.
Это невероятно и чертовски поздно. Я совершил страшное преступление, совершаю прямо сейчас, и собирался усугубить его еще одним. Я не могу прекратить то, что начал, особенно сейчас. Если я отпущу Алекс, она побежит прямо к копам.
Какой беспредел. Я отодвинулся от стола и подавил желание схватить себя за шиворот.
— Мне нужно время.
— Я понимаю
— Нет, я так не думаю, Ник… я натворил дел. Вещи, которые я не в силах изменить. Я не тот парень, которым был
— Я понимаю это.
— Нет.
Вздохнув, я запустил руку в волосы и потянул, пока моя кожа не начала ныть.
— Ты должна была сказать мне. Ты, блядь, должна была сказать мне.
Я бросил несколько купюр на стол, чтобы оплатить ужин, который не ел, и вышел из ресторана словно трус. Но вопрос остается; если бы она сказала мне, поменял бы я свои планы на Алекс?
Седьмая глава
Первый раз
Алекс
Я хотела умереть.
Я не знала, как надолго он оставил меня висеть, но это забивало мне голову. Я потеряла счет времени. Мое тело онемело, почти невесомое, кроме огня, что циркулировал по моим запястьям. Эта боль не проходила, как бы я ни пыталась заглушить ее. В какой-то момент, я начала считать… а потом просто сдалась. Когда прошло 7200 секунд, я была готова сойти с ума. Время тянулось бесконечно. Мой голос стал хриплым от того, как я кричала его имя.
Он не пришел и я начала паниковать. Возможно, те восемь лет, которые он провел в тюрьме, сделали его бессердечным и, мучая меня, он всего лишь испытывал облегчение. Картинки поглотили мой разум, сценарии его побоев в тюрьме, или еще хуже. Он, наверное, испытал полное бессилие, точно так же, как и я сейчас. Я пыталась сфокусироваться на этих восьми годах, но не смогла, думая о том времени, когда он закрыл дверь, оставляя меня в темноте одну. Глубоко в душе зарождается боль.
Господи, он действительно меня ненавидит. Мои действия, рождающиеся от трусости и стыда, пометили его как насильника. И в этот момент, я стояла на цыпочках, наказанная и ненавидящая себя даже больше, чем он. Я заслуживала этого.
Я услышала поворот ручки, сквозь мои уши прошел звон, и полоска света на мгновение осветила меня, перед тем, как погаснуть вновь. Невероятно, но темнота стала еще более удушающей. Я слышала, как он ходит рядом, хотя он практически не издавал и звука.
Его прикосновение пришлось на плечо, и я удивилась, как легко он нашел меня. Его пальцы были горячими и мягкими, резко отличаясь от холода, которого я не могла избежать. Мои зубы стучали в ответ на ласку груди, и мой стон сотряс воздух, разрывая тишину, словно меч.
Одежда зашуршала, его рука щекотала мою, он встал позади меня. Дыхание коснулось моего уха прежде, чем его слова.
— Все эти годы, когда я был в тюрьме, ты думала обо мне?
Скрутив мои ноющие запястья, я переместила ноги, но мои конечности не переставали дрожать.
— Пожалуйста, опусти меня.
— Отвечай на вопрос.
— Я писала тебе письма, — слова вырвались, заставив меня учащенно дышать. Рано утром, когда сон ускользал от меня, я обнажала перед ним свою душу на бумаге. Всю мою вину, и то, что я чувствовала к нему. Я открывала ему все свои секреты, которые никто не знал.