Стриптиз на 115-й дороге (сборник)
Шрифт:
В комнату вошел отец. Мама уже сообщила ему, что я вернулся в непотребном виде. Он подошел ко мне, нагнулся и посмотрел в глаза.
– Из-за бабы, – поспешил ответить я. – Обычная история.
– Из-за этой шлюхи? – воскликнул он. – Я так и знал.
Когда он удалился, я с веселой мрачностью пропел песенку, которую никогда бы не спел на школьной сцене:
Умрем мы раньше вас, папаши,умрем мы раньше вас, мамаши…И на могилах нашихгитараДикие
Вечером к поселку причалило блядское туристическое судно и перепутало Лапину его перетяги и закидушки. Он воспринял это как плевок в лицо рыбака. Была безветренная ночь, река Обь отражала звезды, мы со Штерном брели по берегу, думая о Владимире Ленине. Ленин тоже когда-то был молодым, собирался с друзьями на пикники и мечтал.
– Все начинается с малого, – говорили мы. – Даже наша компания – первичная ячейка общества.
Мы, как и Лапин, рыбачили, но предпочитали делать это высокотехнологичным образом. Мы просто гуляли по берегу: я зацеплял ногой чужие закидушки и вытягивал их на берег. Штерн, который шел сзади, снимал рыбу и складывал ее в пластиковый пакет. Зрелище невинное. Похоже на то, что человек завязывает шнурок. В тот вечер мы «навязали» пять стерлядок, налима и кучу частиковых на засолку.
Когда увидели Лапина, он уже разделся по пояс. Мышцы на плечах переливались свинцом, кудри на голове рогатились.
– Всем стоять! – орал он.
И кидал по теплоходу камнями.
– Пойдем на танцы, – сказал Штерн Лапину. – Прижмемся к кому-нибудь.
– Суки, – продолжил Сашук, почувствовав в нас подмогу. – Давайте проберемся туда.
Трапы корабля были убраны. Народ гулял по палубам с бокалами, наблюдая жизнь робинзонов. Для усиления образа мы с Женькой тоже кинули пару булыжников в отдыхающих. В конце концов, теплоход бесстыдно причалил к нашему месту. Самцы должны охранять свою территорию.
Война Сашука с теплоходом «Максим Горький» началась около часа назад. Оба уже успели нанести друг другу смертельные обиды. Сашук уверял, что какой-то пролетарского вида турист в ответ на его замечания показал ему голую жопу.
– Я ее запомнил, – мстительно шептал Лапин. – Я эту жопу в любой бане узнаю.
Владелец столь примечательной задницы не появлялся. Народ на палубе вел себя интеллигентно. Ночь на великой сибирской реке. Кавалеры обнимают дам и говорят о звездах. Романтика.
Почувствовав, что его доводы не доходят до адресата, Лапин решил применить иное оружие. Мы держали дохлую кошку в кустах для разведения опарышей. Бросали жребий – кому копаться в ней, пересыпали гадких личинок песком или древесной стружкой.
Лапин сбегал к тайнику настолько быстро, что мы со Штерном не успели сообразить, что к чему. Выскочив из зарослей тальника, он с победным воплем швырнул падаль прямо в толпу, раскрутив дохлую кошку за хвост. На этот раз успех был достигнут. Останки кошки разлетелись по палубе. На Сашука обратили внимание. Женщины завизжали. Мужчины
Вскоре с корабля раздались угрозы, усиленные динамиком мегафона.
– Просим вас покинуть берег и не мешать отдыху пассажиров, – вещал чувак, представившийся капитаном корабля.
Происходящее начало нас со Штерном веселить. Мы набрали камней и прицельно стали закидывать чревовещателя. Когда-то мы знакомились подобным образом с девушками-купальщицами. Обнаружив симпатичные мордашки, торчавшие над водной гладью, мы решили запроверить их россыпью мелкой гальки. Поначалу дамы думали, что с ними заигрывают. Хихикали. Но не на тех напали. Любую шутку надо доводить до совершенства. Мы закидали их камнями и чуть было не потопили, руководствуясь еще не осознанной в те времена женофобией.
На этот раз нашей целью стал теплоход «Максим Горький». Этого писателя мы не любили, хотя, конечно, не читали никогда. У него есть рассказ с хорошим названием «Старуха Изергиль». Но одного названия для автора, в честь которого называют улицы, парки и города, маловато.
Штерн вернулся к большевистской теме и заявил, что на корабле гуляет советское мещанство. Буржуазные недобитки. Мы ожесточились еще сильнее. Запели «Варшавянку». С корабля принялись кричать все громче и громче.
Мы обитали в непосредственной близости от базы отдыха «Киреевск». Нравоучения капитана долетели до ушей тамошнего начальства. Вскоре на берегу появился дородный физрук и, скрутив Лапина, повел его в сторону палатки. Мы дружили. Администрация знала наших родителей, хотя на многие проделки закрывала глаза.
– Я тебя сейчас калекой сделаю, – говорил Сашук физкультурнику. – Мы должны отмудохать этот теплоход. Собирайте народ, Вениамин Яковлевич!
– Саша, подумай, что ты такое говоришь!
– Я не думаю – я бью, – отвечал Сашук афоризмами.
Поднимаясь по деревянной лестнице, физкультурник с Сашуком потеряли равновесие и оборвали перила. Причем упал не Лапин, а пан Спортсмен.
– Вам будет завтра стыдно, – пробормотал он, выбираясь из крапивы.
Ага, разбежался! Мы были людьми принципа. Пробудившись и не обнаружив Лапина на месте, мы пришли к выводу, что он продолжил бой с Левиафаном. Отправляясь на берег, прихватили с собой топор. На этот раз застали Лапина в еще более искаженном виде.
Люди на корабле поняли, что им объявлена война, и приступили к активным оборонительным действиям. Ничего лучшего, как продолжить кидаться камнями, Сашук сегодня не придумал. Ему удалось разбить иллюминатор в столовой и повредить какой-то судовой фонарь. Почему команда до сих пор не высадилась на берег и не дала отпор хулигану, было неясно. Курортники стали действовать более изощренным способом.
Когда Лапин, разбив стекло, победно выставил «Максиму Горькому» свою задницу, то получил смачный удар по ягодице камнем, прилетевшим из пращи. Сибирские туристы – контингент особенный. У них могла оказаться не только рогатка, но и маузер времен Колчака. Сашука подстрелили на славу. Теперь он ходил прихрамывая и, кажется, не мог сидеть. Но это не убавило жажды мести.