Стриптиз — не повод для знакомства
Шрифт:
Наверно, именно это ощущение заставило выбирать чай особенно тщательно, пусть и для малознакомой мне пожилой женщины.
Палата встретила меня тишиной. Одна женщина спала, другая вязала, а баба Фая читала.
— Людонька! — заметила меня заядлая читательница. А я ощутила укол вины повторно, потому что не догадалась принести новую книгу, эту, насколько я помню, старушка уже читала. Что находит женщина семидесяти лет в романах с нефритовыми жезлами — я не представляла. Иногда она зачитывала особенно интересные отрывки или пересказывала историю какого-то рыцаря или лорда. Я краснела, а соседки хихикали. Ведь даже их
Положила конфеты на тумбочку «своей» бабули. А чай — рядом с вязальщицей. Получила море благодарностей, которые невозможно было бы услышать от любого другого человека даже за гораздо большее деяние.
Присела рядом с бабой Фаей и погрузилась в ее рассказы о больнице и книгах. Здесь подавали ужасную пищу, персонал постоянно настолько загружен, что вряд ли успевал даже здороваться. Но бабуля всегда была довольна и хорошо обо всех отзывалась. Ее послушать — так здесь не палата для неизлечимо больных раком, которым и жить-то осталось от силы пару лет, а Мальдивы.
Фаина Семеновна мне не бабушка. Хотя я ее так однажды случайно назвала, а ей безумно понравилось. После этого так и повелось. Я ее зову бабушкой, она меня внучкой. А познакомились мы с ней у меня на работе. Баба Фая до последнего не верила, что у нее подтвердили злокачественное образование. Она часто ходила в морг и просила пересмотреть стекла. Была уверена, что мы все ошибались и опровергнем диагноз. «Я молоденькая, а вы тут такое пишете. Невозможно», — шутила улыбаясь семидесятилетняя старушка. Этим она мне и понравилась. Не отчаивалась, веселилась. Жила.
Мы много болтали, угощали друг друга конфетами и жаловались на судьбу. Удивительно, но больше всего баба Фая сетовала, что не сможет часто видеть свою настоящую внучку перед смертью. Потому что та работает и учится в другом городе. Более того, она отказалась от дорогостоящего варианта лечения, сообщив внучке, что все, что могут сделать врачи, сделают бесплатно. Подобный подход я не приветствовала, считая, что жертвенность — это минус для обеих сторон. Бабушке сокращает жизнь, а на ее внучку потом навалится грузом вины, когда та узнает, что могла помочь. Но бабуля заявила: «Один год дороги не сделает. А малышке деньги сейчас очень нужны. Это моя жизнь, Людонька. И мое решение».
Удивительная женщина, правда? Как будто престарелая бизнес-леди. Такую более вероятно встретить в каком-то дорогом отеле, а не в государственной больнице. Но потом она добавила: «Тем более для окружающих я уже умерла, когда мне поставили диагноз». И это правда — наблюдаю подобное день за днем. Что у престарелых, что у неизлечимых. Как будто они умирают в какой-то точке до остановки сердца. Иногда за день, а иногда за несколько лет.
Почему-то считается нормальным, что неизлечимо больной или катастрофически пожилой — значит, обязан находиться в отвратительных условиях и не иметь никаких потребностей. Гораздо ужаснее другое. Сами уходящие тоже считают это нормой. Одна баба Фая и выбивалась из этого потока. Никому не позволит на себя кричать, не стесняется заказать вкусненькое и бойко расскажет о нефритовом жезле лорда Монтгомери. Тогда как ее соседка — старушка по имени Лида, которая сейчас прижимала к сердцу пакет с чаем, — постесняется попросить даже поменять подгузник. И никогда ничего не попросит, с трудом вталкивая в себя противную больничную еду или странный навар, принесенный дочерью. Я-то и про чай узнала только благодаря одной сцене, случившейся в один из моих визитов.
Дочь Лидии ругала ее за то, что та не выпила тот странный навар. Ведь дочка так старалась и готовила. Да и вообще из всего диалога выходило, что Лида должна быть благодарной за все те муки, что испытывают из-за старушки ее родственники. А ведь мать всего лишь попросила чая. Даже не сготовить что-то, просто купить заварной чай. Но в ответ — обвинения.
Неужели если человека нельзя вылечить, то он больше не человек? И он не хочет вкусно есть, общаться, смеяться, шутить, находиться в чистоте и пить хороший чай?
К другой старушке (не знаю, как ее зовут), которая сейчас спит, никто толком и не приходит. А явившиеся просто обмениваются фразами и уходят. Им важнее выяснить, кто виноват, что делать, и пофантазировать, осуждая, чем помочь бабуле жить дальше. Жить в том смысле, чтобы все еще быть частью семьи и общества. Потому что лишний год такой ужасно одинокой и оторванной жизни дела не сделает. Поэтому я прекрасно поняла, что имела в виду бабушка Фая.
— Внученька, ты лучше расскажи, как ты? — вспомнила наконец баба Фая, что уже перессказывала сюжет этой книги. — Как Мишка твой поживает? Ты почему сегодня такая бледная и нахмуренная? Даже не порозовела от моих рассказов.
Я невольно улыбнулась, поняв, что все эти подробности романчиков были, чтобы меня приободрить. И я рассказала абсолютно все. А чего стесняться перед той, что сама только что рассказала мне о всевозможных применениях нефритовых жезлов? Рассказывала, не принижая голос, так как увидела, что другие жительницы комнаты внимательно прислушивались. Даже та, что, казалось, спала, хитро стреляла в мою сторону глазами при особенно пикантных подробностях. На моменте, где я сказала, что Рома прислал мне видео того, как вертит задом, бабуля, имени которой я не знала, подскочила, подошла и потребовала показать. Все оставшееся время она пересматривала по многу раз все пять видео. Пару раз не выдерживала и восклицала: «Вот это ж пукло!», «Свят, а как вертит-то!», «Ох, где ж мои сорок лет, я бы…».
Полагаю, Роме сейчас икалось. А если бы поймал взглядом сверкающие очи незнакомки в возрасте, то еще и падалось в обморок.
Обсуждения стриптизера, оказавшегося в моей постели, переросли в жалобы на Мишку.
— С ребенком просто невозможно! Он слишком активный.
— Все дети активные. — Баба Фая пожала плечами, не понимая, в чем дело, но продолжая внимательно слушать.
— Но мой активен в чтении!
— Это же потрясающе.
Ну да, кому я об этом говорю. Той, что может читать по несколько книг в день.
— Он читать не умеет! — Меня переполняли эмоции, которыми я хотела поделиться. Мне некому было пожаловаться. Не маме же или бывшему? — Знаете, сколько раз я читала Гарри Поттера? Ой, да я сама не знаю. Минимум количество дней его жизни. Каждую ночь. — Ладно, здесь преувеличила, но буквально недавно так и было. Так что тут, наверно, прошедшее. — И он же не засыпал, пока Гарри метлу не получит. Самое ужасное, это происходит не в каждой книге. — Встретилась с понимающими глазами целых трех слушательниц и выдала уже из самого далекого уголка души: — Я читала книги настолько часто, что влюбилась в Снейпа.