Стриптиз в кино
Шрифт:
Обычно на пути в клуб я думаю о разных вещах, однако сейчас все мысли сосредоточились на Рейдин и Флафи, оставшихся в одиночестве там, куда уже дважды наведывались посланцы неизвестных преступников. Или преступника — что не намного лучше. А может быть, даже хуже. Мне думалось, сама я еще как-то могу за себя постоять, но старая полубезумная женщина… И крошечная собачка… Они ведь так уязвимы, невзирая на все дробовики. И убийца это прекрасно знал.
Тот самый убийца или маньяк, который испугался моих не слишком активных действий и, вполне вероятно, избрал меня следующей жертвой. Но почему? Этого понять я никак
Я продолжала думать обо всем этом, когда переезжала через мост над заливом и видела внизу огоньки множества яхт и лодок, отражавшиеся в чернильно-темной воде. А над всем этим мигали и переливались ранние звезды. Ночь стояла теплая и ясная. В такие ночи я нередко задерживалась у воды или ехала очень медленно, подставляя голову весеннему бризу. Хотите верьте, хотите нет, мне такое общение с природой помогало потом в танцах, придавало им, так я считаю, большую естественность и непосредственность. Однако сейчас было не до этого — хотелось поскорее и в безопасности доехать до места. Сегодня я не буду на сцене играть ни в какие полуэротические “ку-ку” и “найди меня” — нет настроения, к тому же нога болит. Сегодня буду в красном бархате — само достоинство и элегантность. Наш режиссер замер от удивления, увидев меня у входа, и встал в дверях, словно решил помешать войти.
— Кьяра! Опять? Почему ты не у себя дома на диване? Зачем все это? Сама ведь знаешь, тебе нужен отдых.
Я слегка подмигнула ему — он славный парень, этот Рыжик — и продолжила путь в гримерную.
— Кьяра, — повторил он с не вполне понятной мне интонацией, — мы не думали, что ты…
— А я вот она, здесь, — ответила я и вошла в комнату.
Вчера на моем месте сидела Марла. Сейчас на нем рядом с моими тюбиками, банками и флакончиками возвышалась совершенно незнакомая мне блондинка и гляделась в мое зеркало.
Остальные девушки, находившиеся в комнате, сразу — умолкли. Новенькой потребовалось некоторое время для того, чтобы понять: что-то произошло. Она замерла с кисточкой в руке и медленно повернулась. Я уже сказала, она была блондинкой, теперь я увидела, что, как и полагается, у нее были голубые невыразительные глаза, маленький кукольный носик и губки бантиком.
— Привет! — каркнула она самоуверенным тоном. — Я Фрости Лике.
Думаю, английская королева Виктория представлялась намного скромнее.
Я ничего не ответила, занятая тем, чтобы унять какую-то детскую ярость, — так бывает, если видишь, как чужая девчонка сидит на полу и играет твоими куклами.
Блондинка, видимо, не так истолковала мое молчание, потому что, сменив тон на снисходительный, продолжила:
— Да, дорогуша. Я та самая Фрости Лике, кинозвезда. Ну и что такого, верно? Ведь все мы прежде всего люди, не так ли?
Она хихикнула, а одна из наших девушек глубоко вздохнула в предвкушении скандала.
— Да, мы люди, как ни странно, — ответила я кукольной кинозвезде. (Вы видели хотя бы одну картину с ней? Я — нет.) — Зовут меня Кьяра, — продолжала я. — Можете увидеть это имя на спинке того стула,
Фрости выполнила мое пожелание и улыбнулась:
— Ой, как интересно! На стуле написано имя.
Еще чуть-чуть, и захлопает в ладоши от восторга, подумала я. Но ошиблась. Я поняла, что она все-таки актриса, и, видимо, неплохая, потому что в какой-то неуловимый момент лицо ее преобразилось: невыразительные голубые глаза потемнели, в них явственно проступила злость, сдобренная весьма приличной порцией презрения. И если первое на меня не произвело особого впечатления, то пренебрежение я снести не могла. Не говоря уже о словах, которыми сопровождался этот взгляд:
— Уверена, дорогуша, ты найдешь для себя другое место. Мистер Гамбуццо мне сказал: садись, где хочешь, где понравится. Я же все-таки приглашена сюда, ты, наверное, знаешь… А вы, девушки, — она обвела всех взглядом, — не могли бы не галдеть и вести себя приличнее? Мне нужно сосредоточиться на гриме. Я ведь артистка, а не просто стриптизерша.
Девушки и в самом деле примолкли. Я в три шага преодолела расстояние между собой и “артисткой”, как ни странно, совершенно не ощущая боли в раненой заднице, после чего рванула на себя спинку стула с написанным там моим именем и с нашей приглашенной звездой — так, что все это оказалось на не слишком мягком бетонном полу гримерной. Потом нагнулась, убедилась, что гастролерша в полном порядке, и, схватив за волосы, приподняла ей голову.
— А теперь послушай меня, — сказала я. — Ладно? Мне наплевать, что там напел тебе Гамбуццо, и еще больше наплевать на то, что ты о себе и о нас думаешь. Но заруби себе на своей кукольной нюхалке, что пока еще звезда здесь — я. А ты — москит в нашей галактике. И если хочешь работать с нами, веди себя прилично, подчиняйся нашим правилам и не выпендривайся. А иначе, чего доброго, выпадешь в осадок… Если поняла, то, пожалуйста, вставай с пола и займи любое свободное место за нашим общим прилавком. А твой бантик советую держать закрытым.
Фрости поднялась, но не вняла моему доброму совету.
— Я пожалуюсь своему агенту, — крикнула она, — и завтра тебя здесь не будет! Вылетишь, как пробка!
Я выпрямилась, оглядела присутствующих.
— Жутко напугала нас, верно? Мы все просто трясемся — от страха и воем от ужаса, правильно, девушки?
Девушки охотно изобразили и то, и другое. Когда смолкли их завывания, я проговорила:
— Видишь, как ты всех перепугала? Пожалуйста, не говори ничего своему агенту.
Она подскочила ко мне и ущипнула за руку. Я сжала большой палец ее правой руки и дернула. Фрости вскрикнула.
— Не слишком приятно, правда? — Я надавила на палец еще раз. — Представляешь, если каждая из нас сделает это хотя бы по одному разу? Поэтому давай решим сразу, чьим правилам ты будешь следовать, Фрости, — нашим или своим?
Она молчала. Я снова нажала на ее палец.
— Вашим, — выдохнула она. — Хватит!
— Пусть будет так, дорогая. Иначе тебе станет здесь очень неуютно. А теперь будь нашим гостем и веди себя соответственно.
Я отпустила ее, она взглянула на меня без особой приязни, но, как мне показалось — может, я ошибаюсь, — с некоторым уважением и, забрав свою косметику и прочие причиндалы, отправилась на свободное место. Присутствующие постепенно успокоились и вернулись к своим делам.