Стритрейсеры: ночь – это наш день
Шрифт:
Двигаясь по служебной лестнице, она год за годом приближалась к делу, которое её привлекало больше всего – распутывать преступления самостоятельно. Наконец, её мечта исполнилась, и она попала в Следственный комитет. Проработав здесь несколько лет в качестве помощника следователя, она, наконец, получила дело для самостоятельной работы – не очень сложное, но на нём она могла проявить приобретённые навыки расследования.
Дело было заведено по статье «нарушение неприкосновенности жилища». В общем, обыкновенная бытовуха. В суде всё прошло гладко, со стороны защиты и со стороны прокурора замечаний в отношении ведения следственных действий не поступило.
– Ну что, Артемьева, – потёр руки её руководитель полковник Привалов, – берёмся за настоящее дело!
– Я готова, Анатолий Владимирович! – выпрямилась Надя.
У Артемьевой перехватило дыхание: Следственный комитет занимается расследованием серьёзных преступлений – умышленных убийств; изнасилований и похищений людей. Скорее всего, ей поручат расследование убийства. Надя не ошиблась.
– Вот и замечательно! – обрадовался Привалов.
Что Артемьеву поражало в этом человеке – это его неиссякаемая жизнерадостность и нетерпеливость в работе. Само по себе это было удивительным. Ведь всем с детства запали в память киношные образы сыщиков из уголовного розыска – нахмуренные лица, задумчивые взгляды, сложные логические построения при анализе обстоятельств происшествия и формулировании версий.
– Значит, так, – заявил Привалов, – сейчас отправляешься в Павловскую Слободу на осмотр места происшествия. В лесу местным жителем обнаружен труп мужчины с ножевым ранением. По предварительным данным, это труп ночного гонщика. Бригада экспертов к выезду готова, по возвращении доложишь. Вопросы есть?
– Вопросов нет! – отрапортовала Надя и встала.
– Прекрасно! – снова потёр руки Привалов и потянулся к телефону. – Ты не тушуйся, Артемьева! – бросил он ей вдогонку. – Всё будет хорошо!
Надя спускалась по лестницам к выходу на улицу и думала о том, как ей повезло с начальником.
– Ну что, Артемьева, мы в одной упряжке? – догнал её Алексей Яковлев – оперуполномоченный, с которым Наде предстояло работать в одной команде.
– Попробуем! – улыбнулась она.
– Что значит «попробуем»? Всё будет чики- пуки, вот увидишь! – подмигнул ей Лёша.
Алексей Васильевич Яковлев относился к числу людей, которые жили профессией. Понятно, что работа в органах требует полной самоотдачи, и через короткое время общения с преступными элементами человек начинает смотреть на жизнь и на людей под определённым углом. Происходит так называемая профессиональная деформация. Хорошо это или плохо – вопрос философский.
Капитан Яковлев к своим сорока пяти годам был убеждён в том, что никакой деформации не происходит – просто человек готов к профессии или не готов. Например, можно ли говорить о профессиональной деформации водителей-дальнобойщиков? Если бы они не были внутренне готовы к своей работе, то они не пошли бы в эту профессию.
Точно так же обстоят дела и с профессией опера. Капитану Яковлеву нравилось, как он выражался, «бежать по следу», общаться с большим количеством людей, и он искренне сочувствовал следователям, работа которых состояла в тщательном анализе событий, сопоставлении улик и допросах подозреваемых.
– Если я не найду человека, следователь его не сможет допросить, – сказал он как-то раз. А потом добавил: – Следак работает в основном с тем, что ему подгонят судмедэксперт и оперы.
В чём-то Яковлев был прав. Действительно, работа следователя состоит главным образом в обдумывании, а работа опера – в беготне.
– Садись, Надежда, – Яковлев широким жестом распахнул дверь перед Артемьевой, когда она садилась в служебный автомобиль. – Сегодня твоё боевое крещение – настоящее.
– А ты что, крёстный? – парировала Надя.
– Можно сказать и так, – не обиделся опер и сел рядом с ней на заднее сиденье.
– А Жорик где? – спросила Надя.
– Потом подгребёт своим ходом, не беспокойся, – отмахнулся тот.
Труп мужчины лежал метрах в пятнадцати от дорожного полотна в небольшой низинке. Возле трупа уже суетились эксперты.
– Ну что там, Рома? – поинтересовалась Артемьева у судмедэксперта.
Роман Евгеньевич Нечаев, невозмутимый сорокалетний мужчина с глубокими карими глазами, снимал резиновые перчатки.
– Ну что можно сказать? – ответил он. – Под ногтями чисто, смерть наступила мгновенно.
– Когда? – спросила Надя.
– Около двух часов ночи. Рана колотая, входное отверстие небольшое. Похоже, ударили отвёрткой.
– В сердце? – спросил Яковлев.
– Как ты догадался, Лёш? – с улыбкой глянул на него Нечаев. – Тебе надо не опером работать, а предсказателем.
– Ага, – кивнул Алексей, – сейчас найдём убийцу и подамся в Гидрометцентр или в бюро прогнозов.
– Что можешь ещё сказать о характере раны? – спросила эксперта Артемьева.
– Мало что можно сказать, – ответил Роман. – Чтобы отвёрткой попасть в сердце, много сил не надо, такую рану мог нанести и подросток. Но высокий подросток.
– Высокий? – заинтересовалась Надя.
– Посмотри сама, – Нечаев присел на корточки возле трупа. – Удар пришёлся в сердце, но снизу вверх, причём угол вхождения отвёртки в тело был не очень острым.
– Если учесть рост убитого, то убийца может быть или рослым подростком…
– … или низкорослым взрослым человеком, – продолжил Роман.
– Возможно, даже женщиной, – добавил стоявший рядом Яковлев.
– Всё возможно, – согласился Нечаев.
– Есть какие-то другие характерные детали? – спросила Артемьева.
– Других деталей пока назвать не могу. Может быть, вскрытие даст что-то ещё, но сомневаюсь, – покачал головой эксперт. – Судя по всему, Наденька, это обычная бытовуха. Орудие преступления не найдено.
– Его убили быстро и хладнокровно, – сделала вывод Артемьева.
– И убил его хорошо знакомый ему человек. Следов же борьбы не было! – продолжил Алексей.