Строгий Режим

Тесленок Кирилл Геннадьевич

— Что… что ты сделал? — в шоке произнесла Перчинка. Взгляд её на мгновение затуманился. — Интерфейс… Ничего не работает! Я не чувствую свой интерфейс!

— А у тебя его и нету, — произнёс я. — Всё, что мне было нужно — подобраться к тебе поближе. И применить умение, которое я не так давно спер у одного… представителя высшего разума. Ну или по-простому модератора.

Рывком я выдернул из Перчинки всю золотую сеть и оттолкнул министра от себя. Перчинка дико закричала, обхватив себя руками за плечи — кажется, чувствовала сильную боль. Но мне было уже всё равно.

— Ещё до начала

нашего боя я использовал Сына Маминой подруги, — произнёс я. — И заготовил особое умение, способное решить с тобой вопрос раз и навсегда.

— Что… к-как? Почему? — Перчинка глядела на меня в глубоком шоке. Всё её тело била сильная дрожь. Кажется, она уже слишком сроднилась с интерфейсом и не могла расстаться с ним безболезненно.

— Я использовал особое умение модера Речи, — произнёс я. — Умение, позволяющее манипулировать рунами Речи. Я таким образом спас Соню и Нику от рабства Подземелья. Не уверен, что это бы сработало на лицензионной версии Обратной стороны… по крайней мере свой интерфейс у меня извлечь не получилось, когда я это дело тестировал. Обратная сторона сразу выдала предупреждение, что без корневых прав манипуляция с лицензионной версией Обратной стороны запрещена. Но у тебя ведь пиратка, установленная твоим учителем, жрецом Враалем, верно? И непонятно что с корневыми правами…

Спасибо Соне, рассказавшей мне про все эти нюансы с пиратским интерфейсом от Врааля. Без подсказок демонессы я вряд ли бы догадался, что у Перчинки стоит пиратка.

— Отда-а-ай! — взвыла Перчинка, бросаясь ко мне и выставив вперёд руки.

Резким движением я на глазах Перчинки разорвал сеть, мерцающую передо мной золотистым сиянием. Золотые руны начали неторопливо, словно снежинки, падать на землю, постепенно растворяясь в воздухе. Перчинка с отчаянным воплем пыталась хватать их, но они проходили сквозь её пальцы насквозь.

Из гаснущего золотистого сияния вывалилась Ферра. Я тут же подхватил её прежде, чем до артефакта добралась Перчинка. Стоило мне коснуться холодной поверхности меча, как в голове немного прояснилось. Нектар всё ещё воздействовал на меня, но я уже мог успешно сопротивляться ему.

Очень скоро интерфейс Перчинки полностью развеялся. Руны пропали, а сияние погасло. Без следа.

Опустившись на колени, Перчинка плакала и выла. Горько, отчаянно. Словно хотела выплеснуть этим криком всю черноту, скопившуюся в душе. Руки её безвольно повисли вдоль туловища. Голову она задрала вверх, в почерневшее от туч небо, и выла, содрогаясь от рыданий. Из её глаз потоком струились слёзы.

Я молчал, дожидаясь окончания истерики. Пусть немного выплачется и успокоится. Потом можно будет уже продолжать разговор.

И правда, через некоторое время Перчинка прекратила рыдать и опустила голову так, что её лицо оказалось полностью скрыто волосами.

— Хватит, Перчинка, — сухо произнёс я. — Ты же видишь, что твои трепыхания ни к чему не приводят? Всё становится только хуже. Сорок шесть раз ты пыталась изменить свою судьбу. И к чему тебя это привело? Снова ко мне…

— Не-е-ет! — завизжав, Перчинка подхватила свой меч с земли и снова бросилась на меня.

Но её удары потеряли прежнюю силу и скорость. Я легко отбивался,

словно не от могучей ломехузы, а от обычной девчонки, которая ничего страшнее обычной мухобойки в руках не держала.

Перчинка не успокаивалась, и в итоге я просто выбил меч из её рук. Раскручиваясь вокруг своей оси, клинок Великой Зыби отлетел в сторону и по рукоять вонзился в древесный ствол.

Перчинка застыла на месте, безвольно опустив руки вдоль туловища. Я направил на неё меч, подчёркивая всю безысходность положения побеждённой.

— Убей меня… — произнесла Перчинка. Голос её звучал сухо и безжизненно, из помертвевших глаз исчезла вся злоба и агрессия. Не осталось ничего. Только пустота.

— Нет, — отрезал я. — Я не убийца.

— Я… я устала… я так больше не могу… Убей… Слава… прошу… лучше от твоих рук… Чем от других…

— Ты отправишься со мной обратно в настоящее. И тебя будет судить королевский суд Мирмеграда, — произнёс я. — По справедливости. Расскажи им всё, что знаешь. Про своего учителя Врааля, про Речь, про твоих покровителей из империи Арсамон… всю правду, как есть. Я буду просить Эгину о максимальном смягчении приговора.

Перчинка молчала. Она положила ладони на волнистое лезвие фламберга и принялась осторожно поглаживать его, с небывалой нежностью.

— Слава… — произнесла она, взглянув мне в глаза. Я увидел в них скорбь и горечь — очень нехарактерные эмоции для Перчинки. — Знаешь… Я ведь… на самом деле… полюбила тебя…

Я молчал. Честно, слабо это признание билось с её недавними словами о рабстве и всем прочем.

— Но я боялась своих чувств к тебе… ведь они делали меня слабее. Более уязвимой. И за это я тебя возненавидела… Прости за всё… — она горько улыбнулась мне. — Я… я ошибалась… а ты… ты был прав во всём… Но я поняла… поняла это слишком поздно… Я не заслужила прощения…

С этими словами она резко обхватила лезвие фламберга и… напоролась на него, пронзив себя насквозь! Клинок проткнул её сердце, выйди из спины…

— Ферра! — взревел я.

— Поняла… — прозвенел клинок и тут же изменил форму, уменьшившись настолько, насколько это было возможно, и выскользнул из раны.

Но было уже поздно. Лезвие пробило сердце Перчинки насквозь. Кровь хлестала из её раны, даже не думая останавливаться. Перчинка завалилась набок, но я в последний момент успел подхватить её.

— Зачем… Перчинка? Почему ты это сделала? — воскликнул я.

— Я… я не вижу для себя иного исхода… — прошептала она. Кровь струилась по её губам. — Для меня… всё кончено… Мне нет смысла… жить дальше… без Обратной стороны…

— Дура… Я же не смогу тебя вылечить… У меня нет нужных умений… Все хилящие зелья, что мне выдали в путешествие, я уже давно потратил…

— Вот и хорошо… — тень предсмертной улыбки застыла на лице Перчинки. — Мир и правда… станет лучше… без такой как я…

Стиснув зубы, я поднял умирающую Перчинку на руки. Ветер трепал мои и её волосы. Умирающая девушка уткнулась мне щекой в плечо, направив затухающий взор с холма на окрестности. Вид, к слову, отсюда открывался великолепный. На величественные холмы, на которых в будущем раскинется Мирмеград… Но Перичнка этого уже никогда не увидит.