Строгий Режим
Шрифт:
Не выдержав, я открыл подарок от Речи — сундук с Сюрпризом. Вдруг там будет хил или что-то другое полезное в данной ситуации?
Медленно! Слишком медленно!
— Всё могло бы быть совсем по другому, — сказал Перчинке я, стиснув зубы до боли в дёснах. — Ты могла бы стать частью моей семьи. И мы жили бы вместе. Вместе с другими девчонками. Счастливо.
Мужики не плачут. Хотя иногда даётся
— Слава… — Перчинка смотрела куда-то сквозь меня. Кажется, она отдалялась всё сильнее и сильнее. — Позаботься о ней…
— О ком? — я ничего не понял. Она что, бредит?
— Не отдавай её… ему… И тогда у нас… может быть появится шанс…
— О чём ты?
Перчинка не ответила. Огонь жизни в её глазах постепенно гас. И я не знал способа, как разжечь его вновь.
— По… поцелуй меня… — попросила Перчинка, глядя на меня молящими глазами. Капля крови пробежала от её губ по подбородку, оставляя алый след.
Я не двигался. После того, что я видел в будущем, после того видения… после того, что Перчинка могла бы сделать с моими девочками… Я не мог её поцеловать. Хотя раньше меня к Перчинке тянуло. И очень сильно.
От любви до ненависти — один шаг. Как она любила и ненавидела меня, так и я любил и ненавидел её.
— Да… я не заслужила… я знаю… но… прошу… Это моя… предсмертная просьба…
Я молчал.
— Сла… сла… ва…
Глава 28. Замыкая круг
Последний выдох вырвался из груди Перчинки. Глаза ломехузы потеряли свой блеск, затянутые серой пеленой смерти. Её тело обмякло.
Перчинка умерла. Я так и не поцеловал её.
Даже самый страшный враг заслужил похороны. Хоть какие-то. Поэтому первым делом я принялся копать могилу. Здесь же, на вершине холма.
Я себя не назову религиозным человеком. Родители в детстве меня покрестили, но в церкви я бывал считанное количество раз. Я скорее этот… человек православной культуры, во! Не знаю, в кого там верила Перчинка (точно не в Священный мёд и не в Бога-Императора), но будем хоронить по православному обряду. Насколько мне, конечно, хватит знаний.
Поэтому я просто выкопал яму поглубже и опустил туда труп Перчинки, обмотанный тканью. А потом закопал, используя ту самую «саперную» лопатку, что мне выдали мирмеции перед путешествием в прошлое. Над могилой поставил крестик из связанных перекрещенных веток.
— Покойся с миром, враг мой. Аминь, — растерянно произнёс я. Из молитв я знал только отдельные отрывки из Отче Наш. На тему похорон у меня ничего не было в памяти.
Постояв так некоторое время, я вспомнил, что надо бы вернутся назад к Эгине. В небе раскаты грома раздавались всё ближе. Надвигался дождь. То ли из-за погоды, то ли из-за битвы, но даже моя озабоченность, которую в новом теле я ощущал почти постоянно, отступила на задний план. Я чувствовал полнейшее опустошение. Словно меня выжали досуха.
Несмотря на победу, в душе я ощущал лёгкую печаль и грусть. Как-никак, несмотря на всю ненависть, нас с Перчинкой тянуло друг к другу. Как магнитами.
За моей спиной раздались тихие шаги. Кто-то осторожно приближался ко мне сзади, при этом особо не таясь. Я бросил взгляд на мини-карту и увидел зелёную
Что?
Обернувшись, я увидел маленькую черноволосую девочку, чумазую и очень худенькую, в разорванном платьице. В руках она держала небольшого, такого же грязного, как сама хозяйка, плюшевого медвежонка. Поймав мой взгляд, она застыла, робко глядя на меня большими испуганными глазами.
Лицо девчушки кого-то мне очень сильно напоминало…