Строптивая мишень
Шрифт:
— Ага, — кивнул он.
— Что ага? — разозлилась я. — Будешь мне дверью пальцы ломать?
— Не буду, — ответил он. — Хотя, может, и стоило бы. Ты, моя радость, перемудрила. Откуда ты знаешь мою фамилию? — Он наклонился и заглянул мне в глаза. — Это я при крестном смолчал, а теперь знать хочу.
Я поежилась:
— Ты говорил, наверное, откуда ж еще? Просто забыл. Вот успокоишься, вспомнишь.
— Нет, сладкая моя, не вспомню. Нечего вспоминать. Не говорил, и баста!
— Откуда же я ее тогда знаю?
— Действительно, откуда? — теперь он откровенно издевался.
— Может,
— Любопытные сны. Деточка, ты играешь в опасные игры.
— Ни во что я не играю. Тебе просто очень хочется самого себя убедить в том, что я сволочь. Тогда и пальцы ломать сподручнее. Я не помню, откуда мне твоя фамилия известна. Может быть, кто-то назвал тебя в ресторане, пока ты с Серым развлекался… Если бы я знала, как это важно для тебя, — непременно бы запомнила.
Глаза его по-прежнему смотрели зло. Он убийца, напомнила я себе, и по спине побежали мурашки.
— Попытаемся говорить спокойно, — предложила я. — Возможно, я знала, кто такой крестный. Возможно, Гера говорил о нем. Возможно, поэтому я и осталась с тобой.
— Здорово. Значит, все не случайно? И кто ж придумал такой хитроумный план?
— Ты спятил, — покачала я головой. — Опомнись! Это ты сел ко мне в машину. Ты, а не я. Не можешь же ты всерьез думать, что все подстроено? — Он нахмурился, а я торопливо продолжила:
— Когда ты про крестного сказал, я подумала: «Может быть, если ты захочешь помочь, я и останусь жива…» — Тут я опять заревела, но успокоилась довольно быстро. Умылась и подогрела чай. Лешка наблюдал за мной с обезьяньим любопытством.
— И долго ты будешь меня разглядывать? — спросила я.
— Пока не надоест.
— Что ж во мне такого интересного?
— Много чего.
— Не забивай себе голову. Все гораздо проще. Ты хочешь получить чертово зелье, а моя жизнь в таком раскладе не дороже копейки. Не буду врать, что меня это удивляет. Так что не стесняйся. Я уже полчаса смотрю в будущее без оптимизма.
Алексей извлек из холодильника бутылку водки, налил целый стакан и залпом выпил. Я поморщилась, а он взял огурец и смачно захрустел.
— Вот что, дорогуша. Все, что ты рассказала, может быть правдой, а может — враньем. Я в жмурки играть не люблю. Поэтому хочу убедиться, что ты мне лапшу на уши не вешаешь.
— Что ты предлагаешь? — Я насторожилась.
— Вот что. Мы едем на кладбище, и ты покажешь мне эти могилы.
— Зачем? — удивилась я.
— Если там есть два лишних жмурика, значит, ты говорила правду.
— Ты что, хочешь могилы разрыть? — Я ушам своим не поверила.
— Точно. Отчего ж не разрыть? И убедиться, что любимая женщина не держит тебя за идиота.
— Алеша, да как же…
— Лопатой. Через час стемнеет, самое время.
— Алеша…
— Заткнись. Или гони новую историю, потому как, если жмуриков не окажется, я тебя в этой могиле и зарою. И памятник поставлю. Мраморный. Ну, будешь рассказывать? Или на кладбище?
— На кладбище, — обреченно сказала я.
Он нашел лопату и швырнул ее в багажник. Заняться на ночь глядя гробокопательством — глупость несусветная, но разубеждать Алексея сейчас было бесполезно. И мы поехали на кладбище. В абсолютном молчании, взращивая ненависть в душах.
У
— Ты найдешь в темноте могилы?
— Найду, — кивнула я.
— Может, забыла, где они, или вовсе не интересовалась?
— Я интересовалась, я не забыла, и я найду. Все?.. Не сворачивай, проедем по дороге еще с километр, получится ближе, чем от центрального входа. И машину в лесу можно спрятать.
Так мы и сделали. Найти проход в кладбищенской ограде было нетрудно, кажется, она вся состояла из таких проходов. Мы вошли, я остановилась, пытаясь сориентироваться. Справа большой мраморный крест, значит, берем левее. Я пошла между могил, стараясь ступать осторожно. Впереди кривая береза, от нее третий ряд… Продвигалась я довольно уверенно, Алексей за мной.
— Спички есть? — спросила я. — В темноте фамилию не увидим.
— Есть.
— Олег в одной могиле с Филимоновым Степаном Петровичем, киллер в следующей.
— Это Гера сказал?
— Да. Я была здесь, на девятый день.
— Зачем? — усмехнулся Лешка.
— Затем, придурок, что там мой муж. Отсчитав три ряда от березы, я уверенно вышла к могиле.
— Посвети…
Алексей щелкнул зажигалкой, аккуратно прикрыв ее ладонью, и осветил надпись на дощечке «Филимонов». Bенки с могилы убрали, а о памятнике, хоть сорок дней уже прошли, никто не побеспокоился, и могила выглядела сиротской. О чьем-то посещении говорили яйцо с карамелью у изголовья да три увядших цветка в литровой банке. Лешка равнодушно сдвинул их ногой. До последней минуты я сомневалась, что он всерьез решил разрыть могилу. Как оказалось, зря. Алексей был натурой целеустремленной и все доводил до конца.
Участвовать в этой затее я не собиралась, отошла на пару метров и села между могил, спиной к нему.
— Посматривай, — сказал он через несколько минут. — Не ровен час, пойдет кто.
— Посматриваю, — огрызнулась я.
Трудился он быстро и без особого шума. Я понемногу успокоилась и смогла рассуждать здраво. Если дураку силу некуда девать, пусть поразвлекается. В этот момент послышался глухой удар, Алексей чертыхнулся и позвал меня.
— Домкрат давай.
Только тут я заметила возле могилы домкрат, который он прихватил из машины, и передала его Алексею. Нагнувшись, я смутно различала гроб внизу, отрыт он был как-то неравномерно. Алексей решил себе работу облегчить, приподнять гроб с одной стороны и под ним раскапывать. Глядеть на это у меня желания не было, и я вернулась на свое место. Где-то минут через десять Лешка грязно выругался и опять меня позвал, чтобы домкрат вернуть. Потом выбрался из могилы и стал ее зарывать.
Я присела рядом, наблюдая за ним. Трудился он деловито, я бы сказала с удовольствием, только что не насвистывал.
— Все? — спросила я, когда он закончил.
— Где второй? — поинтересовался он. — Слева, справа?
Я не поверила своим ушам.
— Ты что, будешь второго откапывать?
— Конечно. Все надо доводить до конца.
— А ты не устал, Алеша? — съязвила я.
— Ничего, потерплю. Один труп не доказательство. Черт знает, кого вы здесь с муженьком зарыли…
— Это Олег.