Строптивая невеста
Шрифт:
— Не о чем сожалеть, Райдер, — заметил управляющий. — Что сделано, то сделано, и, на мой взгляд, так оно лучше. Неизвестно, что судья придумает завтра.
Но Райдер уже был поглощен раздумьями о своей судьбе. Пожалуй, ему грех на нее жаловаться. Он вздохнул и покачал головой:
— Подумать только, Берджес был задушен!
Он снова покачал головой.
— Черт бы меня побрал! — пробормотал он и пошел к конюшням.
Глава 12
Ла-Манш, семь недель спустя
София и Джереми стояли на палубе корабля и, крепко держась за поручни, смотрели на бушующее море, на
Как-то вечером брат и сестра сидели в своей небольшой уютной каюте и играли в шахматы. София, порывистая и неосторожная в игре, проигрывала Джереми, который в отличие от нее обладал большим терпением и тщательно просчитывал возможные ходы и варианты.
— Скоро мы уже будем дома, — сказала София и сделала ход слоном. — То есть я хочу сказать, что сначала мы прибудем в Саутгемптон.
— Да, да, я знаю, — отозвался Джереми. — Рай-дер мне все объяснил. В Саутгемптоне мы наймем экипаж и доберемся до Нортклифф-холла, причем в один день. Райдер не хотел, чтобы мы останавливались на ночь в гостинице, он считает, что это довольно опасно. А вот когда я подрасту хотя бы на один фут, я смогу защитить тебя. — Джереми улыбнулся. — Райдер научит меня драться. Он обещал.
— Это будет, конечно, замечательно, но, мой дорогой, я достаточно взрослая и могу прекрасно обходиться без защитников. Я вовсе не такая беспомощная, как думает Райдер.
— Да я и не говорю, что ты беспомощная. Ты вообще не такая, как другие девушки, — согласился с сестрой Джереми. Он внимательно смотрел на доску, раздумывая, какой следующий ход будет наиболее удачным. — Райдер меня предупреждал, что ты начнешь вести беседы в этом роде. Мы, то есть ты и я, находимся теперь под его опекой и должны слушаться его. Что тут еще обсуждать?
— Да. Ты, разумеется, прав, мой дорогой. Может быть, тебе хотелось бы поговорить о тех пьесах, которые ты недавно прочел?
Джереми охотно откликнулся на предложение сестры:
— Почему бы и нет? Сейчас я читаю одну пьесу времен Возрождения, и когда мистер Мэттисон увидел, что я читаю, он, по-моему, чуть в обморок не упал, покраснел весь, даже его лысина покраснела. Я боялся, как бы он не выхватил у меня книжку и не выбросил ее за борт. Занятное это было зрелище, Софи.
— Могу себе представить. И все-таки, Джереми, ты мог бы посоветоваться со мной, прежде чем приниматься за чтение. Есть книги, которые тебе рановато
— Еще чего, — нахмурился Джереми, — должен же я когда-нибудь узнать, что происходит между мужчиной и женщиной. Я не младенец. Признаюсь тебе, многое в тех пьесах кажется мне странным, если не смешным. Наверное, я не все понимаю.
— И я тоже не всегда все понимаю, — ответила София.
В этот момент она подумала о себе, о Райдере, об их странных отношениях. Она испытывала к мужу сложные чувства; были среди них не только обида, страх, гнев, но и благодарность, интерес, восхищение. Она скучала без него, ей не хватало его насмешливой улыбки, дразнящих слов, остроумных замечаний.
— О-о, я смотрю, ты всерьез собрался пойти в атаку! — воскликнула София, посмотрев на шахматную доску, и не раздумывая двинула вперед королевскую пешку. — Вот теперь лучше. Забудь о своих наивных надеждах выиграть у меня, — заметила она и поудобнее устроилась в кресле.
Джереми ничуть не испугался угроз сестры и защитился ладьей.
— Ты не очень-то веселая, — сказал он. — Скучаешь? И я тоже скучаю без Райдера, он такой замечательный! И я так счастлив, что вы поженились! Знаешь, хорошо, что мы уехали с Ямайки. Чего нам там делать? Мы же англичане. Хотя страшновато немного. — Джереми пошел в атаку ферзем. — Как нас встретят его родные? Понравимся ли мы им?
— Я молю Бога об этом, мой дорогой, — ответила София. Она, как и Джереми, не испытывала ни малейшего сожаления, покинув экзотический остров, где провела почти пять лет. На ее долю выпало так мало счастливых дней, что она могла буквально пересчитать их по пальцам.
— Но с другой стороны, — рассудил Джереми, — почему мы должны им не понравиться? Мы не невежды какие-то, умеем вести себя, знаем, как пользоваться приборами во время еды, ну и так далее. О, зачем же ты пошла конем? Это была твоя большая ошибка. А теперь тебе шах и мат, Софи.
— Неужто? И правда мат. Какая же я несообразительная. И когда я научусь хорошо играть?
Итак, бесконечные семь недель плавания наконец закончились. София каждую ночь молилась за себя и Джереми, просила у Бога помощи; она не знала, какой прием ожидает их в Нортклифф-холле, и заочно побаивалась старшего брата Райдера, властного и могущественного Дугласа Шербрука, графа Нортклиффа. Теперь, когда корабль подходил к берегу, все беспорядочные мысли, страхи, надежды перепутались в голове Софии, и бедная девушка уже плохо соображала, о чем ей следует молиться и как себя держать.
Джереми приветливо махнул рукой третьему помощнику, молодому, веселому и добродушному мистеру Клэнси.
— Нечего бояться, — сказал третий помощник Софии в начале плавания, — нас у мамы было девять ртов, и она вырастила нас. А у вас один Джереми, да и тот уже взрослый мальчик. За борт он не вывалится, я уж как-нибудь послежу за этим.
Софии нравился Клэнси, и не только потому, что он был милым и симпатичным человеком, но и потому, что не проявлял никакого интереса к ней. София чувствовала себя совершенно спокойной в его обществе, как, впрочем, и в обществе других офицеров и матросов. Мужчины держались на почтительном расстоянии и если и испытывали какой-то интерес к юной красивой девушке, то вынуждены были держать его при себе: капитан пообещал своей гостье, что у него на корабле она будет в полной безопасности, и свое обещание выполнил, строго наказав своей команде вести себя уважительно по отношению к молодой леди.