Строптивая. (Не)пара для волка
Шрифт:
Хотя конечно девчонка была ничего. Не настолько, чтобы мне захотелось прожить в ней всю свою жизнь, но на пару ночей точно. К тому же и влечение к ней из-за связи бушевало внутри. Волк тянулся к ней носом. Но несмотря на её довольно жалкий вид (уж больно тихая, пугливая, скромная для волчицы), хотели мы её только физически. Ни особенной жалости, ни сочувствия к ней не испытывали.
Она же стояла передо мной на коленях, глядя в пол, и не решалась поднять голову. А уж делать то, на что я рассчитывал – и подавно. Вероятно, она не стала бы сопротивляться, если бы я стал настаивать. Но проявлять инициативу –
Неужели Луна и правда подшутила надо мной такую злую шутку? Вот это – моя пара? А если её выбрал отец, чтобы влиять на меня, то на что мог быть расчёт? Одно дело – подложить мне раскрепощённую, соблазнительную, горячую волчицу, а другое – вот это ни на что не способное недоразумение. Хочет ведь. Но стесняется… Серьёзно! Волчица стесняется! Ещё и из нашей стаи. Её в погребе что ли растили и не выпускали из дома?
– Скажи ещё, что ты девственница, – пробормотал вслух, и девчонка смущённо кивнула.
А я выругался. Кажется, это вторая девственница в стае в таком возрасте после моей сестры. Но если с последней всё было понятно, не до развлечений ей было с парнями, то с этой-то что не так? И это с ней я собирался поразвлечься… Ага. Я ж не извращенец испытывать удовольствие от боли и крови худосочной девчонки. Даже возбуждение спало. Ну их, этих девственниц. Обычно предпочитал девушек опытных и знающих, как доставить удовольствие мужчине. В крайнем случае тех, кто готов был быстро этому научиться. Эта точно не готова.
– Вставай, – приказал.
Она поднялась, прикрывая грудь руками. Вот было бы что там особо прикрывать. Даже у Лис грудь больше… От появившейся перед глазами картинки воспоминаний, в паху снова потяжелело. И это при том, что я прежде не видел в Лис девушку, а эта вот передо мной голая стоит. Вот что за ерунда с моими мозгами творится?
Девчонка в это время украдкой рассматривала меня и старалась незаметно приблизиться. Я размял шею, и она отшатнулась, будто накинулся на неё с кулаками. БЕСИТ! Если оставлю её себе, так и будет всю жизнь шарахаться от меня? Хотя тогда у меня появится не хилое слабое место. Я с одним-то, которое сейчас в камере сидит, разобраться не могу. Куда мне ещё эта? Нужна ли мне такая пара? Да и вообще пара. Привязанность. Зависимость. Уязвимость… Ну уж нет. Свою к ней тягу пока перетерплю. А потом посмотрим.
– Я не стану ставить тебе метку, – холодно озвучил своё решение.
Она непонимающе подняла голову, снова прикрываясь руками.
– Я тебе не нравлюсь? Ты меня не хочешь?
И я в её голосе звучала одновременно и надежда на обратное, и обида на сказанное. Даже какая-то искренняя. Мне прям захотелось поверить. Но я не стал. Вместо этого оглядел её снова и понял, что реально ничего кроме желания, навеянного связью, в ней меня не привлекает.
– Что тут можно хотеть? – вырвалось. Я не собирался её специально обижать. Но волчица всхлипнула и низко-низко опустила голову. Молча.
Сам я едва не зарычал.
Во мне кипела досада. Я не был хорошим малым, не был добрым, не был сочувствующим. Я был сыном своего отца. Мне нравилось запугивать, нравилось чувствовать власть и получать своё любыми путями. Я почти никогда не испытывал угрызений совести, и тем более – жалости. Пусть я хотел свободы от стаи, но всё же внутри я был её частью – это невозможно отрицать.
Однако последние события с моей сестрой, её нынешнее состояние, обречённость, витающая вокруг, а потом и тот факт, что Лис сейчас одна сидела в камере в то время, когда в любой момент альфа мог её уничтожить сам или отдать такой приказ… Всё это что-то во мне поменяло.
Может я отказывался понимать, что на самом деле это самое «что-то» было во мне ещё с тех пор, когда мать Евы только появилась в нашем доме, потом когда она сама вела себя как обычный ребёнок, не знающий жестокости своей семьи, и после, когда на том долбанном обрыве я встретил ещё одну девочку, к которой зачем-то вернулся затем. Может всё это время я как раз и хранил в себе нечто, что сейчас заставляло чувствовать себя неприятно от слёз этой волчицы.
– Пока я не буду уверен, что наша связь настоящая, тебе не стоит ко мне приближаться, если не хочешь грубости, – предупредил её и наткнулся на непонимание в тёмных заплаканных глазах.
– Разве… она может быть ненастоящей? – девчонка почти прошептала это, и ни звериной чуйкой, ни силой альфы, что текла в моих жилах, я не почувствовал лжи.
Либо она была отличной актрисой, либо всё это – правда. Хотя оставался ещё вариант, что её могли использовать. Как когда-то я использовал Мию, например, и она не знала, что именно колют ей в клинике. Ведь это был бы отличный вариант…
Я осмотрел вновь хрупкую фигуру, которую девчонка не пыталась прикрыть, хоть при этом и краснела мучительно. Всё в ней кричало о том, что она хочет мне понравиться. Это было слишком очевидно. Она верила, что истинность – благословение. Что я должен если не влюбиться в неё с первого взгляда, то по крайней мере возжелать сразу же. И я хотел бы… Если бы новые волны ярости не появлялись снова и снова. Им не было причины именно сейчас – во всяком случае, не таким сильным. Мне даже начинало казаться, что это чужие ощущения. Только от истинной я не чувствовал ничего такого – она была расстроенной, но точно не злилась.
– Уходи, – приказал. – Сейчас.
Она помедлила и неловко подняла свой балахон. Но не оделась.
– Что? – я выгнул бровь, не скрывая недовольства. Неужели станет умолять меня взять её и поставить метку? Тогда мне точно не нужна эта жалкая девчонка в качестве пары.
– Мой отец…
– Говори быстрее, у меня нет на тебя много времени.
Она опустила глаза в пол.
– Мой отец… – повторила. – Он сказал не возвращаться без метки, когда…
– Сама виновата, что рассказала.
– Но… куда мне теперь…
– Это меня не касается. Можешь выбрать одну из комнат здесь или остаться у подруги на ночь.
Она помотала головой.
– Мне не разрешено… оставаться вне дома… одной…
– Надо же, – выдохнул я. – С каких пор у нас в стае такие строгие нравы? И вне дома тебе оставаться нельзя, но трахаться со мной, чтобы получить метку – пожалуйста?
Её щёки стали свекольного цвета, мне даже показалось, что сейчас у неё случится приступ от слова «трахаться». Но в последний момент она почти взяла себя в руки и подняла взгляд, всё тот же смущённый, робкий: