Стругацкие. Материалы к исследованию: письма, рабочие дневники, 1967-1971
Шрифт:
Т. к. статей Вы не пишете, то остается выступление, интервью или отрывок. Надеюсь на Вашу помощь. Это ведь во имя завоевания фантастикой нового жизненного пространства!
И, если нетрудно, ответьте на несколько вопросов:
Чем Вы объясняете успехи фантастики в последнее время?
Возникла ли ф-ка на пустом месте или она внесла свой вклад и в золотой фонд мировой литературы?
Над чем Вы работаете в настоящее время и что есть у Вас в задумке?
Скажите несколько слов читателям «Комсомольского знамени».
Если сможете, ответьте еще на несколько вопросов (придумайте их сами). Дело в том, что для меня, как и для всех членов нашего КЛФ, ясно, как божий день, что миром должна
Заранее благодарен за помощь,
Юрий Никитин, зам. председателя ХКЛФ и зав. отделом литературы.
Копию этого письма отправляю Вашему брату.
Дорогой Борик!
Прости, сильно задержал письмо, но все надеялся, что поступят какие-нибудь позитивные сведения об ОО, да так и не дождался. По порядку.
1. Вчера, наконец, позвонила Нина Беркова. Мадам начнет читать только через неделю, а то и позже. Дело в том, что у них там страшная паника. Они, видимо (подробностей не знаю, разговор был по телефону), получили сверху какие-то непривычно строгие указания, и теперь все завы редакциями, мадам в их числе, в панике забрали из производства все верстки и тщательно перечитывают их на предмет искания крамольных блох. Этим занимаются все, соответственно паника перекинулась и на рядовых редакторов, которые, дабы не быть уязвленными, тоже читают и торопливо страхуются. Нина решила сделать так: сейчас она будет читать нашу рукопись с точки зрения «последнего идиота», как она выражается, а в субботу я к ней приеду, и мы будем все просматривать, «проходить по замечаниям», а заодно она и расскажет, что у них там происходит.
2. В МолГв, напротив, всё почти спокойно. Назначили им нового директора (Верченко ушел в горком), но его еще никто не знает, даже фамилию его забывают. СоТ по-прежнему угнездивается в «Фантастике 68» и уже успела выжить оттуда рассказ Фирсова. С другой стороны, Гена Еремин подвергся просьбе со стороны «Литературной России» дать им СоТ туда. Я достал экземпляр и переправил. Пусть читают, я думаю, это не повредит особенно. Из «Ангары», где лежит еще один экземпляр СоТ, пока ничего нового нет.
3. Письмо в «Советский писатель» я послал, почти дословно переписав из твоего письма, на следующий же день. Пока оттуда ничего, да и не следует, вероятно, ждать этого так скоро. Да, а получил ли ты «Байкал»? Я получил десять экземпляров, да еще два оттиска «УнС» прислал мне Боря Ляпунов, так что — живем. На «Байкал» уже было нападение — ты читал, конечно, статью Андреева в «Лит. Газ.» Пока не в нас, пока в соседа.
4. Нынче получил письмо от некого Никитина из Харькова, копию он послал, как пишет, к тебе. Памятуя, что ты это любишь, ответь ему, пожалуйста, а то я совсем изнемогаю под грузом Абэ, башка совсем не варит, а точнее — надоело мне про одно и то же, хотя видит бог, это нужно.
5. Я прочел в 3-м № «Москвы» повесть Тендрякова [96] и потрясся. Здорово, очень сильно. Вот пишут «деревенские прозаики», и как славно пишут, просто сердце радуется. Надо бы Тендрякову письмо поздравительное, как ты полагаешь?
Вот всё пока. Привет семейству.
Целую, жму, твой Арк.
Нападение на «Байкал» — это статья Юрия Андреева с характерным «проработочным» заголовком: «Своевольные построения и научная объективность. По поводу толкования некоторых фактов истории советской литературы» (Литературная газета. — 1968.— 15 мая). Критиковался отрывок из книги Аркадия Белинкова о Юрии Олеше, помещенный в 1-м номере «Байкала» одновременно
96
Тендряков В. Кончина // Москва (М.). — 1968.— № 3.
«Пока не в нас, пока в соседа», — пишет АН. Действительно, буквально через 4 дня в газете «Правда Бурятии» публикуется одиозная статья, направленная вообще против всех публикаций не местных авторов: «Наряду с местными писателями журнал „Байкал“, естественно, печатал и товарищей, проживающих вне района Байкала. Но редакция порой не предъявляла должных требований к „иногородним“ авторам. Естественно, что ничего хорошего из этого не могло выйти». И далее, коротко перечислив «неудачи» журнала: «Если б молодость знала…» Михаила Вершинина, «Черные лебеди» Ивана Лазутина, — автор останавливается на УНС.
<…>
Особенно неудачными в идейном и художественном отношении оказались первые два номера журнала «Байкал» за 1968 год.
Читатели прежде всего указывают на повесть А. и Б. Стругацких «Улитка на склоне». Это произведение, названное фантастической повестью, является не чем иным, как пасквилем на нашу действительность.
Кого изображают А. и Б. Стругацкие, какая фантастика их привлекает? Время действия повести — наши дни. Авторы не говорят, в какой стране происходит действие, не говорят, какую формацию имеет описываемое ими общество. Но по всему строю повествования, по тем событиям и рассуждениям, которые имеются в повести, отчетливо видно, кого они подразумевают. Фантастическое общество, показанное
А. и Б. Стругацкими в повести «Улитка на склоне», — это конгломерат людей, живущих в хаосе, беспорядке, занятых бесцельным, никому не нужным трудом, исполняющих глупые законы и директивы. Здесь господствуют страх, подозрительность, подхалимство, бюрократизм. Устами своих героев авторы высмеивают благородные человеческие чувства и порывы, утверждают неверие в какие-либо перемены к лучшему.
А что за персонажи выведены в повести? Директор управления — тиран. При нем доносчик Доморощинер. Целая галерея людей в картонных масках, пошляков, как шофер Тузик, трусов, как профессор Какаду, лицемеров, как Проконсул, и т. д. и т. п. Многие персонажи с физическими недостатками. Тот без уха, этот без ноги. Чуть ли не у каждого болезнь. Тот печеночник, этот желудочник. Лица у них болезненно-бледные, глаза воспаленные, выпученные. А как они обращаются друг с другом? Без конца только и слышно: «сволочь неуклюжая», «мерзавец», «идиот», «бездумный дурак», «гипсовая баба», «маньяк», «шляпа», «не твое собачье дело». А вот характеристики, которыми наделяются герои в повести: «алкоголик, зато отличный специалист», «распутник, зато отличный проповедник», «вор ведь, выжига, но зато какой администратор», «убийца, зато как дисциплинирован и предан».
В этом, с позволения сказать, обществе никто и не помышляет как-то улучшить жизнь, изменить сложившиеся обычаи и традиции. О будущем герои произведения говорят с мрачной иронией.
Один из героев попробовал было нарисовать перед своими слушателями то, что их якобы ожидает: «Если хотите знать. Вырастут ослепительной красоты здания из прозрачных и полупрозрачных материалов, стадионы, бассейны, воздушные парки, хрустальные распивочные и закусочные! Лестницы в небо!.. Диспуты, обучение во сне, стереокино. Сотрудники после служебных часов будут сидеть в библиотеках, размышлять, сочинять мелодии, играть на гитарах и других музыкальных инструментах, вырезать по дереву, читать друг другу стихи!..»