Структура и динамика психического (сборник)
Шрифт:
317 Но я до сих пор не привел доказательства того, что такая надындивидуальная психическая деятельность существует на самом деле, которое удовлетворяло бы всем требованиям. Мне бы хотелось сделать это теперь, и снова в форме примера: речь идет о случае одного душевнобольного в возрасте около тридцати лет, страдавшего параноидной формой шизофрении. Он заболел рано, сразу по достижении двадцатилетнего возраста. С детских лет он демонстрировал редкую смесь интеллекта, упорства, граничившего с упрямством, и фантазерства. Служил он рядовым секретарем в одном консульстве. Видимо, в качестве компенсации своего весьма скромного существования этот человек был одержим мегаломанией и считал себя Спасителем. Он страдал галлюцинациями и временами приходил в состояние сильного возбуждения. Когда же он был спокоен, ему позволяли свободно прогуливаться по больничному коридору. Однажды я застал его там за следующим занятием: он смотрел из окна на солнце, жмурился и при этом как-то странно двигал головой из стороны в сторону. Он тут же взял меня под руку и сказал, что хочет
318 Это наблюдение было сделано мною где-то в 1906 году. В 1910 году, когда я занимался изучением мифологии, мне попалась в руки книга Дитериха – обработка одной части так называемого «Парижского волшебного папируса». По мнению Дитериха, данный отрывок представляет собою литургию культа Митры3. Этот древний труд состоит из ряда предписаний, обращений и описаний видений. Одно из них таково: «Подобным образом станет видимой и так называемая труба, источник попутного ветра. Ибо ты увидишь нечто похожее на трубу, свисающую с солнечного диска, бесконечную в направлении запада, как восточный ветер; для того чтобы увидеть ее в области востока, нужно сделать все то же самое, только повернув лицо в другую сторону». Подходящее для обозначения трубы греческое слово означает духовой инструмент, а словосочетание у Гомера – «толстая струя крови». Очевидно, поток ветра устремляется из солнца через трубу.
319 То, что видение моего пациента относится к 1906 году, а этот греческий текст был впервые опубликован в 1910 году, должно быть вполне достаточным основанием для исключения возможности криптомнезии с его стороны и переноса мысли – с моей. Нельзя отрицать явного параллелизма обоих видений, однако можно было бы утверждать, что это чисто случайное сходство. В таком случае мы должны предположить, что данное видение никак не связано с аналогичными идеями и не имеет никакого внутреннего значения. Однако наше предположение не оправдывается, ибо на некоторых средневековых рисунках такая труба на самом деле изображена как своего рода шланг, спускающийся с небес под одежды Святой Девы Марии. Через него в образе голубя прилетел Святой Дух для оплодотворения непорочной Девы. Святой Дух, как мы знаем из Троицыного чуда (чуда Пятидесятницы), первоначально представлялся в образе могучего, стремительного ветра – nveu^a – ветра, который «дует где хочет» («Дух дышит, где хочет» [Иоан. 3:8]), что, вследствие семантической неопределенности фразы, можно перевести и как «Ветер дует, где хочет». В латинском тексте мы читаем: «Animo descensus per orbem solis tribuitur» («Говорят, что дух нисходит по кругу солнца»). Такое воззрение получило распространение во всей поздней классической и средневековой философии.
320 Поэтому я не считаю эти видения случайными, напротив, я усматриваю в них оживление существующих испокон веков представлений, которые могут вновь и вновь обнаруживаться в самых разных умах и в самые разные времена – то есть это не унаследованные идеи.
321 Я вполне намеренно углубился в детали этого случая с целью нарисовать наглядную картину той глубинной психической активности, которую я называю коллективным бессознательным. Суммируя сказанное, мне хотелось бы отметить, что мы должны некоторым образом различать три психических уровня: 1) сознание, 2) личное бессознательное и 3) коллективное бессознательное. Личное бессознательное состоит, во-первых, из всех тех содержаний, которые стали бессознательными либо из-за того, что утратили свою интенсивность и забылись, либо из-за того, что сознание отстранилось от них (вытеснение); и, во-вторых, из содержаний (отчасти чувственных впечатлений), которые никогда не обладали достаточной интенсивностью, чтобы достичь сознания, но, тем не менее, как-то проникали в психическое. Коллективное же бессознательное, как родовое наследие возможностей репрезентации, является не индивидуальным, а общим для всех людей и даже, возможно, всех животных и составляет истинную основу индивидуального психики.
322 Этот психический организм можно уподобить телу, которое в некоторых чертах может варьироваться у различных индивидов, однако в целом остается специфически человеческим телом, свойственным всем людям. В его развитии и строении до сих пор присутствуют элементы, связывающие человека с беспозвоночными и в конечном счете с простейшими. По крайней мере, теоретически должна существовать возможность «счищать» с коллективного бессознательного слой за слоем до тех пор, пока мы не дойдем до психологии червя или даже амебы.
323 Все мы согласны с тем, что совершенно невозможно понять живой организм вне связи со средой его обитания. Существует бесчисленное множество биологических фактов – слепота живущей в гроте саламандры (Proteus anguinus), особенности кишечных паразитов, анатомия приспособленных к жизни в воде позвоночных, – объяснить которые можно только реакцией на внешние условия.
324 То же самое справедливо и в отношении психического. Его своеобразная организация также должна быть самым тесным образом связана с условиями внешней среды. От сознания мы можем ожидать приспособительных реакций и отклика на происходящее вокруг, ибо оно в известной степени является частью психического, которое занято, главным образом, непосредственно текущими событиями. Но от коллективного бессознательного,
325 Коллективное бессознательное, видимо, состоит – насколько мы вообще вправе судить об этом – из чего-то вроде мифологических мотивов или изначальных образов; поэтому мифы являются непосредственными проявлениями коллективного бессознательного. Вся мифология – это как бы своего рода проекция коллективного бессознательного. Наиболее ярко это проявляется в восприятии звездного неба, хаотические формы которого были организованы в созвездия благодаря образной проекции. Этим же объясняются утверждения астрологии о влиянии звезд на человека: они являются не чем иным, как бессознательным интроспективным восприятием деятельности коллективного бессознательного. Подобно тому, как образы переносятся на звездное небо, приобретая форму созвездий, сказочные и былинные персонажи, а также легендарные фигуры проецируются в историю. Поэтому мы можем исследовать коллективное бессознательное двумя способами: либо через мифологию, либо путем анализа индивида. Но материал, полученный вторым способом, мне трудно изложить здесь доступным образом, я вынужден буду ограничиться мифологией. Однако и эта область столь обширна, что приходится отобрать из нее только несколько образцов. Столь же бесконечны вариации средовых условий, и потому здесь можно обсудить лишь несколько наиболее типичных из них.
326 Как живое тело с присущими ему видовыми особенностями является системой функций для приспособления к условиям обитания, так и в психическом должны существовать «органы», или функциональные системы, соответствующие закономерным физическим событиям. Под этим я подразумеваю не сенсорные функции, зависящие от органов чувств, а скорее своего рода психические параллели повседневным физическим событиям. Так, например, ежедневный путь солнца и смена дня и ночи должны, наверное, психически отображаться в форме запечатленного с давних времен образа. Удостовериться в существовании такого образа теперь невозможно, но вместо него мы находим более или менее фантастические аналогии этого физического процесса. Каждое утро божественный герой рождается из моря и садится в солнечную колесницу. На западе его уже поджидает Великая Мать, которая и пожирает его вечером. В брюхе дракона герой пересекает пучину полночного моря. После страшной битвы со змеем ночи он снова рождается утром.
327 Этот миф-конгломерат, несомненно, отражает физический процесс. В самом деле, это настолько очевидно, что многие исследователи предполагают, будто первобытные люди придумывали такие мифы исключительно в целях объяснения физических процессов. Можно не сомневаться, что наука и философия развились из этой материнской матрицы, однако то, что первобытные люди сочиняли подобные сюжеты только из потребности в объяснении, как своего рода физические или астрономические теории, кажется не слишком правдоподобным.
328 С уверенностью мы можем сказать о мифологических образах следующее: физический процесс запечатлелся в душе в этой фантастической, искаженной форме и там сохранился, так что даже сегодня бессознательное воспроизводит их. Тогда возникает естественный вопрос: почему психическое вместо того, чтобы регистрировать реальный физический процесс, создает его явно фантастические образы и запасает их?
329 Если мы сможем встать на точку зрения первобытного человека, то сразу поймем, почему так происходит. Дикарь живет в такой «participation mistique» [36] с миром, как это называет Леви-Брюль, что для него просто не существует ничего похожего на то абсолютное разграничение субъекта и объекта, которое имеет место в наших умах. Что происходит вовне, то происходит и в нем самом, а что случается в нем, то случается и вовне. Я был свидетелем одного случая, который может послужить отличной иллюстрацией этого утверждения. Речь пойдет о племени, обитающем на склонах горы Элгон, что находится в Восточной Африке. На заре эти туземцы плюют себе на ладони и протягивают их к солнцу, когда оно поднимается из-за горизонта. «Мы довольны, что ночь прошла», – говорят они. Поскольку слово «адхиста» (adhista) одновременно значит и «солнце», и «Бог», я спросил: «Солнце – это Бог?» Они ответили «нет» и рассмеялись, как будто я сказал несусветную глупость. Так как солнце в этот момент находилось почти в зените, я показал на него и спросил: «Когда солнце здесь, вы говорите, что оно не Бог, но когда оно на востоке, вы говорите, что оно Бог. Как это может быть?» Растерянное молчание продолжалось до тех пор, пока старый вождь не принялся объяснять: «Да, это так. Когда солнце находится там, вверху, – оно не Бог; но когда оно восходит, это Бог (или: тогда оно Бог)». Для первобытного разума несущественно, какая из этих двух версий правильная. Восход солнца и его собственное чувство высвобождения являются для первобытного человека одним и тем же божественным переживанием, так же как ночь и собственный страх составляют для него неразличимое единство. Разумеется, собственные эмоции для элгонийца важнее физики, – потому он и запечатлевает свои эмоциональные фантазии. Для него ночь – это змеи и леденящее дыхание духов, тогда как утро означает рождение прекрасного Бога.
36
Мистической сопричастности (франц.).