Структурные рассказы

Денисов Роман

Поравнявшись с упомянутым заведением, Волошин с удивлением услышал звуки флейты, доносившиеся из полуподвального помещения пивной. «Странно», —подумалось ему. Обычно из кабацких дверей и окон доносилась балалайка, или гармоника, реже гитара. Следователь приостановился. Верно –

флейта. Он впервые услышал её на концерте в филармонии год назад, бесплатные билеты туда распространяли у них в управлении и ему достался один. Поначалу не хотел идти, а как вслушался, так и стал по возможности посещать любые концерты. В то время, как его сослуживцы ходили в кино, цирк, а летом на футбол, он предпочитал музыку, ему, парню из рабочих, это казалось волшебством.

Из дверей пивной вышла Дунька, известная на Кузнецком хипестница.

– Здравствуйте, гражданин-товарищ, как раскрываемость? – спросила она, красиво улыбаясь.

– Здравствуй, Дуня, кто это там на флейте играет?

– Жмур в пальто, – ответила девица и пьяно засмеялась.

– В реформаторий 1 бы тебя, – шутливо погрозил Волошин.

– Опомнились, так его давно закрыли!

Следователь жил в Большом Кисельном переулке, в коммунальной квартире; комнату он получил не так давно, переехав из Шаболовских бараков. Случай, как нарочно, разместил в бывшей квартире купца Борисова столь непохожих людей. Тут жили: в прошлом присяжный поверенный, депутат второй Государственной думы от Прогрессивной партии Зотов, работница фабрики «Техноткань» комсомолка Катя Цыбина, бывший декан философского факультета Московского Университета, теперь заведующий библиотекой рабочего клуба Глебов, старуха неизвестных занятий, представлявшаяся всем Ефимовной и служащий «Главсахара» Адамян со своей женой, разбитой параличом.

1

Реформаторий – уникальное исправительное учреждение медико-педагогического характера, функционировал в Москве в 1918-19 гг. Предназначался для молодых (17-21 год) людей.

Резная, крашеная в коричневый цвет, дверь подъезда пропустила Волошина в небольшой вестибюль, украшенный растительным орнаментом. Широкая лестница, с причудливо изогнутой решёткой, подняла на третий этаж, к высокой квартирной двери. Она хранила следы ударов разных предметов, от каблуков сапог до топора, были на ней и отверстия от пуль. В передней, превращённой в небольшой склад, тускло горела лампочка. «Зотов забыл», – подумал Волошин, отирая сапоги о входную тряпку. За передней тянулся тёмный коридор, с зеленоватым проблеском в конце – это светилась общая кухня. Зайдя к себе в комнату, он сменил сапоги на домашние тапочки, повесил пальто и кепку на вешалку у двери. В ванной комнате, сохранившей первоначальную плитку, почти без утрат, вымыл руки, умылся, наполнив мраморную раковину голубоватой водой. В мутноватом зеркале отразилось лицо усталого человека. Волошин прошёлся взглядом по изразцам керамики и в который раз умилился красоте линий и цвета.

Конец ознакомительного фрагмента.