Струна и люстра
Шрифт:
— Слишком упрощенно судишь, дорогой…
Валерий вдруг отчетливо понял: надо жать на тормоза. Заставил себя посмеяться:
— Не злись. Я не красна девица и кое-что понимаю. Просто интересно было посмотреть, как ты лезешь в полемику…
Посмеялся и Меркушин. И они посидели в «Четвертой бочке», поговорили про июньский отпуск, про тренировочный лагерь в июле и августе, про девиц из Текстильного института. Выпили по две бутылки «Флибустьерского», закусили сушеным кальмаром…
Наутро Валерий должен был ехать домой, в Кольцовск. Думал он об этом с удовольствием.
Вечером Валерий пошел в училищный парк, что начинался за корпусом общежития. У корпуса парк был ухоженный, с прямолинейными дорожками, но дальше делался заросшим и диковатым. В самом глухом краю прятался небольшой пруд (в нем даже водились караси) с редкими кривыми скамейками по берегам. На незаметной, укрытой разросшимися вётлами скамейке Валерий и устроился. Думал, что посидит в одиночестве, побездельничает, позвонит по разным адресам: домой (завтра буду), Шурочке Глазыриной из Текстильного (не грусти до осени) и на вокзал (подтверждаю броню на завтрашний рейс).
Сумерки были светлые, но плотная листва завешивала скамейку сумраком. Пахло болотом, начинали пение лирически настроенные лягушки. Валерий лениво потянулся и вынул мобильник. В этот же миг колыхнулись листья. Кто-то сел на другом конце скамейки. Валерий напрягся. Неужели снова холера принесла Меркушина? Дурацкий дневной разговор сидел в памяти занозой. Нежданный гость мигнул электрической головкой карманной авторучки — на секунду высветил свое лицо. Сверкнули знакомые квадратные очки. Валерий напружинил мышцы, чтобы встать.
— Сидите, сидите, Зубрицкий, — глуховато сказал старший капитан-инструктор Глухов по прозвищу Грач (был он черен, носат, довольно молод и не слишком строг с курсантами; впрочем, предмет свой — «Логика поведения в экстремальных ситуациях» — читал отменно).
— Сидите, — повторил Грач. — И, если позволите, я посижу с вами.
— Буду рад, господин старший капи…
— Игорь Максимович.
— Буду рад, Игорь Максимович…
— Не знаю, будете ли… Так и читаю вопрос, который прыгает у вас в голове: «Какой леший притащил сюда этого Грача и чего ему от меня надо?»
— Ну… не в такой формулировке, однако…
— Дело не в формулировке… Для начала позвольте сделать вам крошечный подарок… — Грач бесшумно придвинулся, снова включил головку авторучки. — Вот, булавочка для галстука…
Валерий увидел в пальцах капитана иголку с жемчужным шариком. «Бред какой-то…» И почему-то заныло внутри ожидание неприятностей.
— Но, гос… Игорь Максимович, на мне нет галстука…
— А мы пока вот так… — Грач ловко воткнул булавку под лацкан курсантской курточки. — Не убирайте эту вещицу. И можно будет поговорить без помех.
— Это микрофон?
— Это… наоборот… Начнем без промедления. Скажите… Валерий… вы ведь беседовали сегодня с курсантом Меркушиным?
— Да… — И внутри заныло сильнее.
— И, насколько я знаю, высказали ряд суждений…
— Я не высказал ничего предосудительного. А если курсант Меркушин…
— Курсант Меркушин, посвященный в планы относительно элитных подразделений, совершил ошибку. Он посчитал вас человеком, готовым разделить его убеждения и намерения… не знаю, кстати, почему. Возможно, руководствовался какими-то личными симпатиями… Ну, и сказал, как теперь понимает, много лишнего…
— И кинулся стучать начальству! — вырвалось у Валерия. Он чувствовал: в его жизни что-то стремительно меняется. А две минуты назад было так хорошо!
— Ну, вы ребенок, Валерий, честное слово! — как-то совсем уж по-штатски подосадовал Игорь Максимович Глухов. — Зачем «стучать» при нынешних-то технологиях. Всегда можно узнать, кто что где говорит, кто чем дышит и даже… кто сколько раз пукнул ночью.
— Я не пукаю ночью, у меня хороший кишечник, — мрачно сообщил Валерий.
— Поздравляю вас. Но я о том, что на данной территории и вокруг оной любое слово всегда становится известным… кому надо…
— И эти слова — тоже?.. — угрюмо сказал Валерий.
— Эти — нет. Я же подарил вам булавочку. Глушитель…
— Благодарю… — Это получилось печально и с тоскливым ожиданием: «А дальше-то что? Зачем этот разговор?»
— А дальше вот что… курсант Зубрицкий… — негромко и четко, как на лекции, сообщил старший капитан-инструктор. — Вам следует сейчас же пойти в общежитие, незаметно уложить чемодан, столь же незаметно отправиться на автостанцию и сесть на ночной автобус до столичного аэропорта. Я заказал для вас билет до Холмска. И еще один — на местный рейс до Заторского Посада. Оттуда вы любым удобным способом доберетесь до города Инска и сразу, невзирая на субботу, явитесь там в деканат факультета нестандартных технологий Инского института спасательных служб. Передадите пакет с документами, где говорится о вашем переводе на этот факультет… Не перебивайте… Инский институт считается филиалом нашего училища. Формально. По сути же это отдельное учебное заведение. Там у вас будет возможность получить ту специальность, которую хотели…
— Но… зачем это все? И перевод, и… вообще…
— Все еще не поняли? Для того, чтобы выуцелели. Боюсь… уверен даже, что здесь вам это не удастся.
«Держись, Перекос», — велел себе курсант Валерий Зубрицкий. И дерзко сказал:
— Понял. Но не все.
— Остальное поймете позже…
— И все же позвольте вопрос…
— Позволяю.
— Почему вы, господин старший капитан-инструктор, обеспокоились судьбой курсанта Зубрицкого?
— Вопрос логичный… Вам что-то говорит фамилия Иванов?
— М-м… Если перебирать всех Ивановых…
— Всех не надо. Я имею в виду Сережу Иванова, вашего школьного друга…
— Да… Он погиб год назад в Хаса-Тельпе. С караваном гуманитарной помощи…
— Я его старший брат…
— О Боже… — не сдержался Валерий. — А он… никогда не говорил про брата… А ваша фамилия…
— Мы сводные братья. Мама одна, отцы разные. Я жил с отцом… Но Сережку я любил всегда, будто мы рядом. Кстати, при встречах он часто вспоминал о вас… Ну, торопись, Валерий. Чем скорее уедешь, тем лучше для тебя. Кстати, мне совсем не просто было сделать документы в течении трех часов и в рамках всех правил…