Струна и люстра
Шрифт:
«Из такого песка не сваришь стекло для Шара», — подумал сосредоточенный Лыш. Но без огорчения. Он знал (давно уже знал!), что песок из пустыни с башнями и пирамидами годится для другой цели. И сейчас вновь убедился в этом.
— Ахата тиа… Вик та, Сеаста… — шепотом сказал мальчик Лыш (и мальчик Кки). — Сплошная загадка… Мир вам, Пески…
Он выбрался на двор через открытое окно и ушел, ни с кем не попрощавшись.
У себя в сарае Лыш вытащил из-под верстака фанерный ящик со стеклянным
Получились четверо песочных часов.
Лыш на каждых повернул полные колбочки вверх. Потекли неслышные сухие струйки. Лыш почесал мизинцем подбородок. Расставил часы по углам воображаемого квадрата (шириной в полметра).
Он все это делал на щелястом полу сарая, рядом с верстаком. А фанерный ящик лежал на краю верстака. И вдруг он приподнялся и плавно ушел по воздуху в угол сарая. В другом углу радостно подпрыгнул Росик.
— Ахата тиа… — шепотом сказал Лыш, но без растерянности.
Снаружи резко потемнело.
— Лыш, ты где? — закричала с крыльца Грета. — Иди домой! Смотри какая туча, сейчас гроза будет!
— Гретхен, у тебя найдется чугунный шар? Не насовсем, на минутку!..
— Под крыльцом лежат два!.. Лыш, но ведь гроза!
— Гроза подождет… — рассеянно отозвался Лыш.
Валерия и Юну гроза настигла в сотне шагов от дома (они возвращались из парка, с концерта группы «Капитан Лист»). Дождь начинался осторожно, по плечам ударили всего несколько капель. Юна и Валерий вбежали в сени, щелкнули выключателем. Ожидали услышать встревоженно-заботливые причитания бабы Клавы. Но в доме было пусто.
— Наверно, задержалась у соседки, — прошептала Юна.
— Пойдем ко мне, — тоже почему-то шепотом сказал Валерий. — У меня там чай в термосе. Ты озябла…
— Да ни капельки…
— Все равно… пойдем…
Они вошли и остановились посреди комнаты. За окном неярко мигало, ровно рокатало и нарастал ливень.
— Ты промокла насквозь, — выдохнул Валерий. — Ты это… сними платье, надо высушить…
— Не выдумывай… Всего несколько капель…
— Не несколько, а много… Давай помогу…
— Валерка, перестань… бессовестный…
— Но я же просто помогаю…
Потом они сели рядышком на кровать.
— У тебя рубашка тоже мокрая…
— Ага… — и завозился. Затем придвинул Юну к голому плечу.
— Вот придет баба Клава… — прошептала она.
— В такой-то дождь… Авось не придет…
— Еще и дразнится… Твое счастье, что под рукой нет фаянсового блюда.
Валерий тепло подышал ей в ухо.
— Ага… счастье…
И показалось, что рядом с ними неслышно прыгнул на кровать пушистый ласковый кот…
Глава 5
Утром
— Активизация бывших функционеров «Желтого волоса» в правительственных кругах не может не настораживать всех трезвомыслящих жителей Империи и Вольных городов. Однако Регент на последней встрече с журналистами оптимистично заявил, что поиски консенсуса между бывшими политическими антагонистами являют собой позитивный процесс, который…
— Да здравствуют гуммираки! Регент дурак! — известил всех индейский вождь на руках у Поли.
— Еще один политик, — сказала Света.
Грин взял книжку Астрид Линдгрен «Мы на острове Сальткрока» и ушел в угол к торшеру. Но почитать не удалось. Появились Грета и Лыш.
Лыш был молчаливей обычного, зябко потирал колючие локти, но думал явно не о холоде, а о чем-то далеком от погоды. А Грета — как раз о погоде:
— Пришлось отменить из-за дождика вылазку на последнюю дистанцию. А Круг совсем рядом, это понятно всякому.
— Да… а ведь нынче солнцестояние, макушка лета, поддержала Света недовольство подруги. — В такое время должна стоять безоблачная погода…
— А мы растяпы! — вдруг отчетливо заявил Толя.
Все, конечно, захотели узнать: с какой стати растяпы?
— Потому что в прошлые годы, когда летняя макушка, мы смотрели елочные игрушки!
— В самом деле! — обрадовался Май (и даже как-то просветлел). — Правила нельзя нарушать! — И обернулся к сидевшему в сторонке Грину. — У нас такой обычай! Когда наступает самый длинный день в году, мы вытаскиваем коробку с елочными украшениями и разглядываем, перебираем их. Чтобы не забывались зимние сказки. И чтобы игрушки не заскучали совсем… Может быть, тебе тоже будет интересно?
— Конечно! — быстро отозвался Грин (заранее знал — будет!)
Толпой полезли по внутренней лестнице на чердак. Тетя Маруся просила быть поосторожнее, чтобы не свихнуть шеи и чтобы не насторожить Евгения, который тоже запросится наверх и там «наведет свой порядок».
Видимо, Грета и Лыш были знакомы с обычаем семейства Веткиных, потому что без расспросов приняли участие в «зимней вылазке». Впрочем, Лыш не проявлял энтузиазма. Забрался последним и сразу сел в сторонке на перевернутый бачок. И все думал о чем-то…
Такая задумчивость Лыша почему-то беспокоила Грина. Это беспокойство непонятно смешивалось с другим — с памятью о двух темных фигурках, которые он вчера заметил на стене, в светлом пятне от луча коробочки-проектора.
На чердаке пахло пылью (но в то же время — свежим деревом, как во всем доме). Под наклонной крышей, среди балок, таился сумрак. А сквозь него из чердачного окна проникал пасмурный день. В этой неяркой серости лишь Толь-Полины свеже-зеленые рубашки были как вымытая дождиком листва.