Струны над бездной…
Шрифт:
–Анашым, извините меня. Не рассказывайте про это аке. Я лишь хотел краем глаза, увидеть тех людей и вернуться домой. Впредь, я буду непременно слушаться вас. Анашым, а почему вы, в последнее время, устаете. Скажите мне, пожалуйста. Вы заболели? – сказав это, он обратил свое внимание, как она, с трудом потягиваясь за недалеко стоявшей пиалой, немного оступилась и присела.
–Нет же, мой дорогой и внимательный сынок. Просто скоро, у нас в семье может появиться пополнение. Это может быть твой братик или сестренка. Кого-бы ты хотел, скажи мне балам? Хотел бы ты называться старшим братом, Коркыт? – спросила она его и приятно заулыбалась.
–Анашым, я бы хотел сестренку. Конечно, я хотел бы быть старшим братом… Тогда,
–Кушай свой хлеб, пока он не остыл, балам. Защитник ты мой. Чем ты занимался сегодня, тебя спрашивали твои друзья. В последнее время, я не вижу тебя играющим со сверстниками. Тебе не интересны они, Коркыт? – пробуя заметить его реакцию на свои слова, она, сказав это, краем глаза решила посмотреть на него.
–Анашым, какие они мне друзья. С ними мне скучно. Им хочется играться все время, словно они маленькие дети. Они, мне кажется, так и не вырастут и останутся таковыми… Разве мой аке, был таким? Вы мало рассказывали мне о нем. Думаю, что я похож на него. Каким он был в молодости, анашым? Пожалуйста, расскажите мне о нем, – он, сказав свои слова, посмотрел на нее и погладил ее руку.
–Да, балам, с тобой, наверное, и не поспоришь. Твой отец с малых лет был целеустремленным. Он, так же, как и ты, хотел все исследовать. Как он сам мне рассказывал, его волновало все. Точь-в-точь, как ты сейчас. Я сама порой смотрю на тебя и часто вспоминаю все то, о чем мне рассказывал твой отец. Убегал также из дома и подолгу бродил по округе. Ну, разве ты не поступаешь так, дорогой мой? Откуда я это все знаю? Наши родители были друзьями и, к тому же, мы жили по соседству. Но все изменилось, когда ему было, где-то также как и тебе, родители его покинули этот бренный наш мир. Его воспитал твой прадед. Мудрым он был человеком. Тогда, я, будучи еще маленькой девочкой, заметила, как он стал вмиг другим. Одиноким и замкнутым. Он не играл тогда со сверстниками и даже не ходил на рынок. Ведь там же всегда полно людей и, можно было бы сказать, что он был, как бурлящий на огне казан с кипятком. Пусть души его родителей, покоятся с миром… Я знала их. Как-то вот так, балам. Хотя мы и знали друг друга со стороны, но нас, все же, познакомили наши родители. Они хотели тогда породниться. Вот так, мы и поженились. Чтобы ты еще хотел узнать еще? – сказала она и попробовала взглянуть на Коркыт, более проникновенными глазами. Через некоторое время, она не выдержав, решила, чуть улыбнувшись, снова к нему обратиться
–Коркыт, ты меня совсем заговорил. Мне и кешки-ас нужно готовить. Идем же со мной, балам, я хочу показать тебе что-то. Хочешь, я покажу тебе что-то? – спросила она и, посмотрев на удивленного своего сына, улыбнулась.
–Анашым, а что это может быть? Конечно же, я хочу увидеть это, – коротко у нее поинтересовался Коркыт. Ее слова так заинтриговали его, что мысли, кружившиеся у него в голове, в тот момент, вмиг улетучились.
–Я покажу тебе кое-что, что никогда и никому не показывала. Балам, пусть это будет нашей тайной. Это высушенный цветок, подаренный мне твоим отцом. Он называется тюльпан. Он растет у нас в степи лишь некоторое время, а после, когда солнце, своими палящими лучами, начинает обжигать землю, выгорает совсем. Такая у него, к сожалению, участь. Эти цветы, они как люди. По крайней мере, мне так кажется. Я храню его втайне от твоего отца. Когда нибудь я покажу его ему, но пока, я думаю, это время, еще не настало. И тогда, я надеюсь, что он удивится… Я помню до сих пор его запах. Его неповторимый и нежный аромат. Нежнейшие тычинки, скрываемые ярко желтыми лепестками. Балам, дотронься. Не бойся, с ним ничего не случится. Этот цветок для меня, он очень дорог, – и, в этот миг, она, повернувшись, нежно поднесла его к сыну.
–Анашым, я чувствую его аромат. Пусть он даже слабый, но мне кажется, он до сих пор источает запах. Я сохраню, анашым, эту тайну. Могу представить, каким он был, когда он, источаемый нежным ароматом, был вам подарен. Анашым, расскажите мне еще про аке. И еще, я хотел бы вас попросить о чем-то – коротко сказав это ей, он продолжил принюхиваться к засохшему цветку. Выражение матери несколько изменилось, и она удивленным голосом, решила тоже переспросить своего сына.
–О чем же ты хотел меня спросить, балам?– спросила она и замолчала.
–Анашым, вы только не спрашивайте меня, зачем оно мне стало надобным, но я хотел бы завтра, одолжить у вас то маленькое зеркало. Я только хочу показать его одному человеку. Покажу, чтобы он увидел в ней свое отражение – как можно коротко попробовал ответить он ей и, не поднимая своих глаз, краем глаза посмотрел на ее гладкие руки.
–Да, конечно, балам. Почему же ты спрашиваешь у меня разрешения? Я и не буду даже интересоваться, зачем оно тебе, раз ты этого так хочешь, – ответив на его вопрос, она улыбнулась и передала, завернутый в белую материю, маленькую круглую шкатулку.
–Какая красивая шкатулка, анашым. Я не видел ее у вас раньше, – спросил ее Коркыт, и с интересом, стал разглядывать ее.
–Да, балам, эту шкатулку недавно мне подарил твой отец. Тебе тоже понравилась она? Со слов твоего отца, она покрыта белой эмалью и перламутром. Он еще говорил, что купил ее у одного купца с города Турфан 21 . С ней связана некая история, и тот купец, попробовал рассказать ее, твоему отцу. Хотел бы ты, услышать ее, балам? – она посмотрела на сына наискось, желая краем глаза, заметить его поведение.
21
Турфан – город, находившийся в Восточном Туркестане. Подчинялся Тюргешскому Каганату (704-756 гг).
–Да, конечно, анашым. Вы еще спрашиваете это у меня, – пробурчал в ответ он и, желая не выдать свой интерес, еще ближе устроился возле нее. Его глаза, радостные и живые, рассматривавшие ее, сейчас, с особым интересом, все же говорили сами за себя. Она все замечала и поэтому, чтобы растянуть себе удовольствие, хотела немного потянуть со временем.
–Анашым, вы самая хорошая у меня! Я люблю вас обоих. Погладьте меня по голове, мне нравится, когда вы, своей рукой проводите по ней… Спасибо вам. Я завтра ее верну вам, – продолжил Коркыт и резко встав с места, обнял свою мать.
Она сидела и гладила его по голове, пока он, пару раз зевнув и закрыв свои глаза, сладко погрузился в сон. Подтянув недалеко лежавшую подушку, она, нежно опустила его голову на него и, улыбнувшись, накрыла одеялом.
На следующее утро, Коркыт проснулся рано и лежа в своей постели, попробовал представить, как сложится его сегодняшний день. Было совсем рано и родители его до сих пор спали. С головы не выходила мысль о предстоящей встрече с Бахар и обещанные ей хлеб и мед. Но, главное, это, конечно, было зеркало. Зеркало, которое могло бы, удивив ее, изменить Бахар. Но, главное, это заставить ее улыбнуться.
Оно лежало неподалеку, возле подушки. Взяв и погладив ее, он решил представить Бахар. Представить то, как она, посматривая на его зеркальце, будет, поглаживая свои черные косички, смеясь, делать смешные ему рожицы. И от этих мыслей, засмеявшись, он, было, не разбудил спящих своих родителей. Чуть успокоившись, он продолжил лежать на постели и представлять о разных приятных ситуациях, которые могли бы сегодня обязательно с ним случиться. И тут, внезапно он вспомнил того дедушку, с которым вчера ему пришлось познакомиться на рынке.