Стучат – закройте дверь!

Калинина Дарья Александровна

Жаров сидел в кресле у окна и что-то писал. При виде модельерши лицо у него просветлело. Похоже, Жаров и в самом деле питал к великанше некие теплые чувства. Но улыбаться и приветствовать ее он все же не спешил. Дулся. Не мог простить Марине утерянной коллекции. Или… Или он был сердит на нее за что-то другое? Уж не роман ли с Николаем Серовым столь подогревал недовольство политика? А что, если он был тайно влюблен в модельершу и все его поведение было продиктовано именно этим чувством?

Но хорошенько обдумать эту интересную мысль подруги не успели. Политик

поднялся из-за стола и произнес:

– У вас есть ровно полчаса. Я слушаю!

И тут на подруг неожиданно напал столбняк. Что сказать этому чиновному господину? То, что они ничегошеньки не знают? Но подруг спасла Марина. Неожиданно она перестала трястись, выступила вперед и внятно изложила политику все то, что сама узнала от подруг. Тот слушал молча. А подруги наблюдали за выражением его лица. Знает он все то, что рассказывает ему Марина? Или для него смерть Николая Серова явилась такой же неожиданностью, как и для всех остальных?

Но по лицу политика было решительно ничего не понять. А когда Марина закончила, он еще некоторое время молчал и лишь затем произнес:

– Я очень огорчен твоим рассказом, дорогуша. Ты снова явилась ко мне с плохими новостями.

– П-почему? – пролепетала Марина.

– Неужели в самом деле не понимаешь? Со смертью этого мерзавца для меня потеряна ниточка, которая могла вывести меня к моей коллекции. Он ведь не держал ее в том коттедже, где прятался?

Марина покосилась на подруг. И те клятвенно заверили, что коллекции старинных женских платьев при обыске обнаружено не было. Что вся одежда, которая была в коттедже, принадлежала самому Николаю.

– Но ведь платья мог забрать убийца? – предположила Кира.

Жаров в ответ лишь хмыкнул:

– Вы сказали, что от момента убийства до момента обнаружения вашей подругой тела прошло менее часа?

– Да.

– И ваш поселок строго охраняется? То есть бесчисленные коробки и баулы на воротах обязательно проверили бы?

– Да. Обязательно.

– Так что у убийцы не было шансов вынести коллекцию незаметно. Чтобы упаковать платья, потребовалось бы несколько часов. Верно я говорю, дорогуша?

– Совершенно верно, – проблеяла Марина.

Но Кира не сдавалась:

– А если через дыру в заборе?

– Конечно, я вашей дыры не видел. Но что-то сомневаюсь, чтобы она была предназначена для таких целей. Старинные платья – вещь громоздкая и весьма неуклюжая при транспортировке. Все эти кринолины и фижмы занимают много места. Нет, вы как хотите, а вынос коллекции из коттеджа – дело нешуточное. Мимо внимания общественности пройти такое никак не могло.

– Другими словами, вы считаете, что коллекции в коттедже и не было никогда?

– Думаю, что Серов спрятал ее в другом месте.

– Где?

– У какого-нибудь своего дружка.

Ага! У дружка! У того же Игоря Анатольевича! Тогда все складывается очень удачно. Сначала убили Николая, но коллекции у него не нашли. Пошли к Игорю Анатольевичу и уже расправились с ним. Правда, оставался вопрос: где же прятал коллекцию старинных платьев сам Игорь Анатольевич?

В квартире было много места, но подруги осмотрели ее всю. Коллекции там не было. А если даже она там и была, то как преступнику или преступникам удалось быстро и бесшумно вынести ее из квартиры убитого? Ведь подруги все время находились там. И, услышь они подозрительный шум, неизбежно бы высунулись из своего укромного уголка. И поплатились бы за это жизнью.

– Нет, коллекции у дружка Николая не было.

– Вот как? Почему же вы в этом уверены?

– Потому что одно дело зайти, перерезать хозяину глотку и быстренько уйти прочь. И совсем другое дело, если зайти, убить человека, а потом начать выносить бесчисленные коробки с громоздкими платьями.

– Кстати, а сколько платьев насчитывала ваша коллекция?

– Около сотни, – уныло ответил политик. – Но к Марине я привез лишь полсотни. Самых ценных!

Полсотни платьев, часть из которых была еще и с кринолинами! Да это целый вагон нужен, чтобы транспортировать подобное богатство!

– А куда вы дели другие пятьдесят? – поинтересовалась Кира.

– Сдал на склад. Арендовал помещение и разместил там свою коллекцию.

– Почему же эти пятьдесят там не оставили?

– Побоялся, – признался политик. – Если бы все повернулось не так, как повернулось, то путь в Россию мне был бы закрыт на многие годы. Мое имущество было бы арестовано. И судьба коллекции постигла бы участь всего остального. Вот я и подстраховался.

Да уж, подстраховался на славу! Теперь наименее ценная часть коллекции снова в руках у Жарова. Но ценнейшие экспонаты безвозвратно для него утеряны по вине Николая Серова.

– Я так тоскую по моим платьям! Мне так грустно без них. Знаете, а я ведь назначил за нахождение моей коллекции премию! – вдруг произнес Жаров.

– Премию?

– Сто тысяч американских долларов.

– Что?

Сперва подруги решили, что ослышались. Такие громадные деньги и за что? За кучку старых платьев? Но потом они вспомнили примерную стоимость коллекции Жарова. Он предлагал едва ли десятую часть от стоимости платьев.

– Вы пообещали заплатить сто тысяч долларов тому, кто вернет вам коллекцию?

– Или укажет ее место нахождения.

Да, солидная премия за такой пустяк. И все же, несмотря даже на премию, подруги решились заподозрить политика в причастности к смерти Серова. Судя по тому, как носился Жаров со своими женскими платьями, они были безмерно дороги ему. И он желал их вернуть любыми путями. А раз так, то он должен был их искать. А найдя, поквитаться и с вором, и с его пособниками.

Премия в этом случае могла быть всего лишь обманным маневром. Ходом для отвода глаз. Мол, очень ищу свою коллекцию. Нашедшего ждет премия. И все думают – бедный старина Жаров! Ему так нужна его коллекция, а никто не может ему помочь. И в голову людям не приходит, что коллекция давно у самого Жарова. И он себе лишь посмеивается над дурачками, которые землю роют, пытаясь найти его коллекцию и заработать таким образом обещанную громадную премию.