Студёная любовь
Шрифт:
Стоило склониться над принцем, оказаться в сантиметре от его губ, яркие лозы вырвались из моей груди и набросились на него, как на живительный источник. Яркое сияние ослепило нас и столкнуло невыносимым притяжением.
Глава 14
Синар
Я чувствовал, как тепло стремительно уходит из моего тела. Каждый вдох — приближение к неизбежной темноте. Никто из королевских магов и врачевателей не смог понять, что случилось
Три года. Три гребаных года азохусу под хвост! И никаких шансов. А виновата в том, что привычная жизнь рушится, моя ненаглядная невеста, отмороженная девица, которую папа поймал артефактом.
Хрен вам! Я выкарабкаюсь, всем морозным монстрам, что поселились в груди, назло. И пусть не сяду на трон, не сильно-то он мне и нужен был — мороки больше, чем удовольствия, но буду жить! Найду способ победить заразу, что ко мне прицепилась, а еще лучше вернуть ее хозяйке, а после возьму пару фрейлин и надолго зависну на южных берегах. Никакой больше политики, круглых столов, переговоров и, не дай Нэйша, кровопролитий. Только секс, выпивка и танцы. Я люблю танцы, особенно, если нагишом.
Да только все это приторные мечты, которые приходили мутными образами, когда я ночами мучился от бессилия и холода.
Нить, что привязалась к Любаве, звенела все сильнее, а ледяная мерзость обвила грудь тугим кольцом, словно под ребрами вместо сердца теперь ледяная пустошь.
Когда одним утром, едва разлепил замерзшие веки, а пальцы отказались собираться в кулаки, понял, что пора в путь, за ненаглядной невестой. Пора вернуть ей подарочек.
Особо никто не отговаривал, давно все оплакали непутевого принца, если горевали, конечно, а не притворялись.
Только мама печалилась, что я сам не свой, но тоже ничего не могла сделать.
Отец отмалчивался. Ничего удивительного, ему давно моя жизнь неинтересна.
Братья… каждый был занят своей судьбой и счастьем, даже Эв не особо горел желанием общаться, а о том, что предупреждал меня перед балом, забыл. Или сказал, что забыл. Но его совет, не упустить невесту, оказался пророческим… Я теперь на младшего косился с опаской и с трепетом прислушивался к его речи, вдруг еще что-то полезное озвучит, никто не знает, какие в нас скрыты таланты, пока они не проявятся сами. Но брат молчал. Обиделся на меня за то, что теперь отец его к женитьбе склоняет.
Братьев я после возвращения видел один раз и то мельком.
Я ведь бесполезен, пока болен, даже королем не смогу стать, если вдруг что с отцом случится. Благо это будет нескоро. Лан заменит меня на троне, он женат давно, дочку растит, но закрыть вопрос с нестабильными землями Криты, что граничат с Иманом, и закрепить дружбу с соседями, не сможет. А папе очень хотелось связать, впервые за полторы тысячи лет от Создания, две королевские семьи и остаться в истории правителем, при котором практически не было войн, и мир стал одним целым.
Неясно только, почему он меня в академию за невестой отправил, если хотел женить на иманской принцессе?
Не верил в меня?
Или что-то другое планировал?
Несколько дней шла подготовка колесницы, что доставит нас в другой мир. Должна по моим расчетам. Мы добавили к портальному камню еще рианца, усилители магию, все сработает, хотя и рискованно, ведь на столь дальние расстояния я машину еще не испытывал.
Ялик спал эти дни по несколько часов, все гайки крутил да настраивал колесницу по моим подсказкам. Я чертежи рисовал, едва шевеля пальцами, оттого несколько раз и не вышло запустить мощный механизм, там точность нужна.
Но вчера у нас получилось. Хотя я после ударной работы в комнату вернуться не смог, так и остался лежать, откинувшись в мастерской спиной на диванчик. До утра рассматривал на потолке странные иллюзии, что приносила мне в холодном бреду болезнь. То птицу смерти, то морозные растущие ветки по куполу, то трескающийся лед над головой. Один раз я даже вскинулся от страха, показалось, что острые лезвия летят в голову, но магия рассыпалась на подлете и укрыла меня мерцающим в темноте серебром.
Странная зараза. Будто зовет меня куда-то. Будто говорит со мной.
Утром же, когда Ялик проснулся, он сопел всю ночь, лежа на полу рядом, я понял, что мои ноги больше не сгибаются, дыхание стало затруднительным, изо рта вылетал не пар, а морозное облако.
Слуги, что помогали умываться и переодеваться, давно от меня отшатывались, боясь, что я их превращу в ледышку. Хотелось подшутить над ними, рявкнуть или зашипеть, чтобы разбежались, но губы совсем задубели, не смог ничего сказать.
Наряжали в поездку меня долго, любое движение вызывало в теле дикую боль. Придворный лекарь перед дорогой напоил горячим чаем и дал пожевать семена кострицы, но это не помогло, лишь оставило на языке ощутимое жжение.
Я внутренне засмеялся. Некоторые вялые мужи королевства ели кострицу ложками для повышения желания, а мне сейчас оно, как призраку одежда.
Ялик помог добраться до настроенной колесницы, довольно небрежно усадил меня на сидение, пристегнул кожаными ремнями к спинке, чтобы я в полете не выпал в бездну, и сказал подбадривающе:
— Полетели за невестушкой, ин-тэ?
Я устало опустил ресницы. Они слиплись, покрылись инеем. Вряд ли успею найти Любаву в бесконечности, в груди сегодня невыносимо холодно, сильней, чем раньше.
Но попробовать стоит.
Прежний возница согласился отправиться с нами. За приличную гору нитов, естественно. Я хоть и королевский сын, но моя власть не распространяется на желание людей жить, потому не настаивал, а лишь предложил хорошее жалование за услугу. Орин еще больше возмужал за три года моего отсутствия, но после падения на балу хромал.
Лететь в другой мир, если точнее, во тьму, куда провалилась моя холодная невеста, это не просто самоубийство — это шаг в неизвестное никуда.