Студёная любовь
Шрифт:
Очнулась я в темноте от ощущения, что пылаю. Платье обтянуло тело неприятной влажностью, волосы слиплись, темным серебром разметались по подушке.
Я вскинулась. Шумно вдохнула и всмотрелась в мутную темень.
Сквозь сегменты окна на кровать падал слабый свет ночного светила. Не мауриса… Немного другого по форме, вытянутого полумесяцем, и с оттенком лимона.
Упав обратно на подушку, я прикрыла тяжелые веки, осознавая очевидное.
Чужой мир.
Моя магия холодного типа, да и прогрессирующая болезнь не позволила бы перегреться, но мне было по-настоящему жарко. Впервые. Насколько позволяла память.
Где же я? Что со мной?
И кто тот лысый старик, что парализовал? Что ему от меня нужно?
Я чувствовала обступающую опасность, необъяснимую, глубинную, будто когда-то бывала в этих стенах.
Ладони жутко чесались. Я выпутала руки из-под одеяла и тронула чувствительное место на основании кисти. Магические полоски из черного металла, словно кандалы, только без цепей, крепко были посажены на запястья. По широкой плоскости браслетов вились золотистые вензеля, что завязывались в узел и расходились ярким пучком на ладони. Тронув крученую надпись подушечками пальцев, я почувствовала, как пульсирует магия, перебираясь подсветкой с одного символа на другой.
Печати — четырехлистник в круге — на внутренней стороне кистей, накрылись этим украшением, подавив обет академии. Иначе я б не перелетела так далеко, магия все равно вернула бы меня назад. Без согласия наставника или подписанного договора с избранником попаданцам нельзя покидать учебное заведение. А я сбежала… Что мной двигало, сама не понимаю. Словно отравилась, когда принц коснулся кожи и губ, словно в меня вселилось что-то жуткое и ненавистное. Жгучее. Сжигающее изнутри. Сминающее привычное состояние души.
Не нравится мне это — я провела снова по ободу браслета. Какие-то чары неведомые. Хотя вот этот отпечаток, я передвинула палец, и магический свет ринулся следом, что-то напоминал.
То ли веточка кипариса, то ли пряная трава, что наши повара добавляют в салаты.
Закрытие! Блок чар. Догадалась я. Вот что означает этот символ. Только не помню, откуда это знаю — снова какая-то необъяснимая вспышка, словно из моего прошлого.
Вдруг теперь вспомню все? Вдруг случайно попала домой? Я ведь думала об этом, когда шагнула в телепорт. Думала о тех людях, что бросили меня много лет назад.
Дернув браслет с руки, я попыталась его снять. Края впились в кожу, оставив красный след. Еще немного и кровь пойдет. Крепко посадили.
Попробовала использовать магию, но избавиться от пут не смогла. Что-то мешало. Или я выжалась на черном болоте, или тут чары другого типа, нужно знать, как открывать такое украшение.
Резко стало жарче.
Полыхнуло под ребрами так, что я с трудом сделала вдох. Во мне словно шар огня вырос и остался внутри, норовя разорвать на кусочки.
Откинув одеяло, будто цинковую тяжелую сеть, я разлепила влажную хлопковую рубашку на груди. Захрипела, пытаясь втянуть глоток плотного воздуха.
Внутри не просто билось сердце, оно тарабанило, словно дурное, и меня слегка мутило от сильного колебания. Ощущения напоминали опьянение от настойки из диссы или, того хуже, вдоха волчьей травы, после которого можно и не проснуться, заблудившись в иллюзиях.
— Доброе утро, — знакомый неприятный голос чесанул по ушам, а надо мной возвысилась фигура того самого старика с блестящей лысиной и черными росписями по бледной коже.
Маг взмахнул рукой, и меня откинуло на спину, распластав по кровати. Я попыталась вскрикнуть, но горло пережало невидимыми нитями.
— Не брыкайся, больнее будет, — старик покачал головой из стороны в сторону, и меня, сдерживая за руки и ноги, безликие слуги вжали в кровать. Их сухие пальцы были сине-серыми, будто неживыми, они неприятно холодили кожу и вызывали во мне отвращение и волну ярости.
Я все-таки трепыхнулась, но от пронзившей все тело боли, на миг потерялась.
— Я же говорил, — мягко стелился над головой голос мучителя, — паралич будет впиваться в плоть сильнее, если противостоять. Подчинись, если хочешь облегчения.
Я замычала, но снова откинулась назад, пытки, стягивающие мышцы и рвущие жилы, не давали малейшего шанса спастись.
— Не двигайся, — мягко посоветовал маг, наклонившись. — Тогда не будешь долго мучиться.
Я замерла, но по глазам можно было понять, что просто так не сдамся. Горячие слезы беспомощности катились по щекам, оставляя прохладные дорожки. Маг, сверкнув черными радужками, лишь косо усмехнулся, мол, что я могу ему предложить. Он что-то расписывал вокруг меня, управляя черными лентами, укладывал плоские камни по периметру кровати, что тут же подсвечивались и подвязывались к рукам чародея.
— Твое сердечко защищено, — он скривился, когда одна из сумрачных нитей, что маг пытался накинуть на мою эссаху, засветилась ярко белым и рассыпалась. — Такая мощь пригодилась бы сейчас, кто-то постарался. Ничего, я найду способ разрушить печать, кем бы ты ни была…
— Ч-что… в-вам нужно? — с большим трудом просвистела я, но боль ворвалась в горло, а на языке появился привкус крови.
— Тоже, что и всем, — спокойно и даже холодно ответил маг. — Сила, власть, вечная жизнь… немного справедливости.
Он махнул пальцами, словно сбросил с плеча мошкару, и послабил давление на мою шею, я смогла откашляться и отдышаться.
— Где я? — прохрипела обессилено.
— Какая разница? Ты все равно не выживешь, — он медленно перевел взгляд в сторону, и я проследила за его взглядом.
Под стеной, за распахнутой ширмой, стояла еще одна кровать. На ней лежала Глория — иссохшая, словно из нее выпили все соки, задубевшая, погасшая. Когда-то рыжие волосы тяжелыми черными колтунами свисали с края, запутав бледную недвижимую руку в прядях, вывернутую ненатурально вверх.