Студёная любовь
Шрифт:
— Покажи.
Я заранее натянул кожаные перчатки, брать голыми руками сниикты нельзя — убьет, вытащил из нутра уцелевшую колбу и выставил ее на тусклый свет ялмезского светила. Молнии внутри заплясали, издавая легкое потрескивание, по рукам пошли заметные вибрации.
— Напоминает плазменный шар, — задумчиво разглядывая колбу, сказал Даня. — У нас такие светильники одно время были в моде. Только они не убивали, если прикоснуться.
— Трещина не сильно заметна, тоненькая, как волосинка, — я провел пальцем, защищенным черной кожей, по контуру. — Видишь? Держится хорошо, даже не цепляется,
— Надо будет Тариса поспрашивать, что за штуковина, — пробормотал Даня. — Только он вернется к концу декабря, не раньше, путь до порта и обратно не близкий.
— А быстрее никак? Порталов нет?
Мой спутник по-дурацки заулыбался, будто ему мешок золота на голову свалился.
— Есть, но доступны они только богачам, а мы… — развел руками, — увы. — Перепрыгнув на правую сторону от колесницы русоволосый подобрался к переду и уставился на две сверкающие болванки, что недвижимо склонились над землей. — А это что такое? Что за диковина? Тяговая голова, что ли?
— Ха! Это… секунду! — Я залез в кабину, она от моего веса слегка качнулась и заскрежетала. Нажав на приборной панели запуск и дождавшись индикатора, я переключил оба рычага в режим пробуждения.
Машина пришла в движение, задребезжали окна, лезвия повернулись в положение плашмя, а запертые в кольчуге лошади со скрипом развернулись в полный размер. Это всегда выглядело эффектно. Только папе никогда не нравилось. Он считал, что я цирк устраиваю на площади, собирая людей поглазеть на необычные механизмы. Король всегда был консервативным и новшества принимал с неохотой. Магическую пятерку, которую ему архимаги предлагают уже не один год, тоже наотрез отказался создавать. Говорит, что у безусловной силы есть недостатки и, пока он король, Квинта не случится. Ему видней, хотя я согласен с его решением.
Данил отскочил в сторону и выставил перед собой меч, а я, не удержавшись от смеха, командой на панели приказал лошадкам привстать на задние ноги. Чем вызвал еще большее качание машины, а стойка Данила приняла позицию “в бой”.
— Твою дивизию, что за зверье?! — рявкнул он, отскакивая подальше, чтобы его не зацепили огромные ноги железных коней.
Что-то по полу с хрустом разбежалось, наверное, песок, я не вглядывался — так громко ржал от реакции Дани. Несмотря на его жесткость и даже грубость было что-то в этом человеке располагающее. Наверное, то, что он говорил правду в лицо и не боялся меня, как слуги, не лебезил, как большинство. Это подкупало, хотелось прислушаться к его советам.
И снова вспомнился дражайший папочка, что подарил мне прекрасный подарок в виде смертоносной невесты, а потом решил, что ему больной сын не нужен. Отец, который махнул на меня рукой. Даниил сегодня говорил со мной больше, чем король за пяток лет…
Под ногами снова зашуршало. Показалось, тень скользнула под сидение и место для багажа, но я отряхнулся, это просто нервы.
Мало ли какой мусор
В животе тоскливо заурчало.
Я не завтракал. Решил не маячить перед глазами Любавы лишний раз. Пусть она немного остынет. Вечером вернусь, мы продолжим наш разговор… или… эх…
Даня застыл на месте, удивленно рассматривая магических коней, что били копытами от нетерпения.
— Ничего себе! — присвистнул он. — Такое даже на земле не увидишь, хотя у нас технологии ого-го… Эта штука летать умеет? Она же тонну весит!
— Еще как летает, но сейчас не буду пробовать, капсуль не выдержит.
— Ладно, — Даня спрятал меч в ножны и махнул рукой. — Командуй, что дальше. Сам выбраться из низины сможешь или толкать?
Мы долго вымащивали под лезвия плоские камни, чтобы колесница хоть немного выбралась из вязкого песка. Здесь бы мамина магия воды пригодилась, лед создать. Или… Любава ведь тоже такое умеет, я видел, а на себе лично испытал, но девушка далеко и вряд ли поможет. Придется своими силами.
Так мы провозились до глубокого вечера и пора бы решать, тронется ли колесница или придется возвращаться в замок ни с чем, а завтра с утра снова в путь. Ночью в этих землях небезопасно.
Я присел на камень промочить пересохшее горло, пока Данил пошел отлить. По телу катилась легкая изморозь, словно снова заболеваю. Первыми остыли пальцы рук, после онемели ноги, кожа покрылась неприятной влагой. Неужели так быстро все вернулось? Может, в этой низине температура поменялась к вечеру? И ветерок нешуточный, прилично выдувает тепло, но я понимал, что обманываю себя и причина моего остывания не снаружи.
Со стороны редких давно мертвых колючек послышался отчетливый шум, зашуршал песок. Будто кто-то крался, спрятавшись за черной дюной.
Я выпрямился, отчего мышцы ног неприятно загудели, и приготовил меч.
Шорох внезапно оказался за спиной, там возвышался еще один песочный холм. Холодная лапа страха процарапала позвоночник вниз, заставив меня поежится.
— Что за хрень?! — я повернулся на очередной звук перед собой, повел клинком по воздуху, словно это поможет понять, что меня ожидает. — Данил, штаны, что ли, не можешь надеть? Ты шумишь?
Но русоволосый не ответил, а звук повторился. Снова позади. В сумерках на черном песке заплясали красные огоньки, что тут же погасли. К шороху добавился отчетливый гортанный рык. Точно хищники. Только какие? Я ведь не знаю, что в этих землях водится.
Крутясь вьюнком и рассекая вечерний воздух мечом, я не мог понять, откуда идет хруст. Было ощущение, что меня коварно обступили.
— Даня… — прошептал я, взывая к спутнику, что слишком задерживался, — кажется, у нас гости.
Куда он делся?
Колесница! Точно.
Я бросился к кабине, но навстречу, из нутра машины, высунулась лохматая башка с двумя большими глазищами цвета золота. Гибкое черное тело, как у кота, только больше в десятки раз, плавно перетекло к выходу и приготовилось к прыжку.
Азохус! Мерзость пакостная, такая и у нас водится. В живых она оставляет только тех, кто бегает быстрее нее, а скорость у твари молниеносная.
В кустах снова активно зашуршало.
И охотится эта зубастая зараза явно не одна.