Студёные ветры юга

Annotation

Продолжение трилогии "Горячие ветры севера". Действие происходит приблизительно через двадцать лет после описанных там событий. Пока что выкладываю пролог и первую главу. Дальнейшее пополнение файла будет зависеть от читательской реакции.

Русанов Владислав

Русанов Владислав

Студёные ветры юга

ПРОЛОГ Ярл Руарк Мак Снахта из Соколиного Насеста отставил кубок с травяным настоем и задумчиво сложил пальцы 'домиком', поглядывая на собеседника из-под бровей. Эоган Мак Ллир водил ногтем по гравировке своего сосуда, повторяя прихотливые изгибы узора, нанесенного златокузнецами. В камине потрескивали куски горючего сланца, пожираемые веселыми язычками пламени, в трубе выл ветер. Здесь, в горах, преддверие Праздника Начала Весны теплым никогда не бывает. Это в долинах на южных склонах Облачного Кряжа к середине абр'аана распускаются почки на деревьях и зеленеет трава, а на севере еще дуют ледяные ветры из Пустошей, находят тяжелые снеговые тучи, засыпающие перевалы и тропы вровень с конской холкой. И потеплеет лишь к середине месяца м'ехэв, когда перворожденные празднуют День-без-Ночи. Зато в замках сидов всегда тепло - и в покоях ярла, и в каморке самого последнего конюха или прибиральщика в зверинце. Горят блестящие куски сланца в каминах, стены и полы устилают звериные шкуры - пещерных и черных медведей, барсов и клыканов, архаров и безоаровых козлов, косуль и оленей. Всегда найдется глоток согревающего душу и тело настоя из горных трав: душицы и горечавки, донника и живокости, бореца и зимолюбки. Или хмельной мед, который делают мудрецы филиды, обходя каждым летом далекие ущелья в поисках обиталищ горных пчел. - Мы долго так будем сидеть и молчать?
– нетерпеливо нарушила тишину Уна Мак Гегра из Цветущего Вереска.
– Или благородные феанны соизволят начать беседу? - Феанны счастливы, что находятся в обществе столь решительно настроенной феанни, - слегка поклонился Мак Снахта, но Мак Ллир скривился, не желая скрывать раздражение. Руарк вздохнул. На правах хозяина он был обязан сглаживать все разногласия, какие только могли возникнуть среди гостей. Но, во имя Небесной Горы, как же порой трудно добиться согласия. Осторожный, вплоть до нерешительности Мак Ллир, никогда не отвечавший прямо ни на один вопрос. Нетерпеливая, порывистая ярлесса Мак Гегра, готовая подгонять всех и всегда. Молчаливый Сенлайх Мак Кро, лишившийся в последней войне с салэх правой руки - наконечник стрелы раздробил плечевой сустав так, что оказался бессилен даже величайший целитель Айлиль Черный Буревестник. А ведь это самые преданные его соратники! - Феанни Уне, должно быть, не дает покоя слава Мак Кехты...
– неожиданно проговорил ярл Мак Кро, сидевший в самом темном углу. В битве с вонючими тварями он заработал еще и шрам через все лицо, бугристый и неровный, и теперь слегка стеснялся, находясь в присутствии феаннов и феанни.
– Так я могу напомнить, как окончила свои дни Фиал Мак Кехта. - Благодарю, не стоит, - дернула уголком рта Мак Гегра.
– Я прекрасно знаю все эти рассказы, донесенные до слуха нашего короля посольством салэх. Подумать только!
– она возвела глаза цвета летних сумерек к потолку.
– Посольство! Салэх! Уж не придется ли нам когда-либо принимать посольство стрыгаёв или пещерных медведей?! - И, тем не менее, позволю себе напомнить, что Эохо Бекх принял их, - бережно выговаривая слова, произнес Мак Ллир. - Вот именно! Поддавшись на уговоры Утехайра Семь Звезд!
– Мак Гегра стукнула кулачком по столу. Мак Снахта отметил про себя, что в ярости ярлесса становилась прекрасной, как никогда. - Утехайр рассудил, что перемирие с са... с людьми, - через силу выдавил он непривычное название, - выгодно перворожденным. Временное перемирие. - Растянувшееся на двадцать лет! - Зато перворожденные получили передышку, - пожал плечами Мак Ллир.
– наши потери были слишком велики... - Уж мне ты можешь не рассказывать!
– феанни вскинула подбородок. Конечно же, все это помнили. Уна Мак Гегра потеряла в минувшей войне супруга, ярла Эогана Мак Гегру, двоих сыновей - Лойга и Дубтаха, а ее отцовский замок - владения ярла Риена Мак Тьорла - орда немытых салэх сожгла и разметала по камушку. Таким образом феанни Уна возглавила род Мак Гегра, приютив немногочисленных уцелевших вассалов Мак Тьорла, и стала силой, с которой следовало считаться. - В чем ты обвиняешь нас, высокородная феанни?
– удивленно приподнял бровь Мак Ллир, теребя правый ус.
– Разве мы собрались здесь не для того, чтобы найти путь, по которому сможем вывести перворожденных к былому величию? Вернуть то, что потеряли в Войне Утраты. - Обвиняю вас, благородные феанны, в том, что вы топчетесь на месте, как кони, почуявшие запах стрыгая. - Поверь, феанни, дело для всех новое. В истории перворожденных не было случая, чтобы ярлы злоумышляли против короля... - Тише, феанн Эоган!
– поднял ладонь Мак Снахта. Его перестало забавлять направление, принимаемое их беседой.
– Прошу тебя успокоиться, феанни Уна.
– Он вздохнул, откинул снежно-белую прядь, упавшую на глаза. Из собравшихся сидов, он был самым старшим, помня еще Благословенную Землю - Б'энехт Ольен.
– Все вы правы. И все неправы одновременно. Ярл и ярлесса скривились, будто отведав прокисшего меда. - Сейчас я вам объясню, в чем именно, - вел дальше Руарк.
– Во-первых, мы собрались здесь вовсе не для того, чтобы злоумышлять против короля. Эохо Бекх - достойный правитель. Мудрый стратег и уравновешенный тактик. Зачем нам свергать его? Короля следует убедить, перетянуть на нашу сторону. Лишь таким образом мы сможем избегнуть ненужного раскола, следовательно сумеем собрать в единый кулак все силы, дабы покончить с владычеством салэх. - Клянусь Небесной Горой, их владычество еще не наступило и не наступит никогда!
– горячо воскликнула Мак Гегра. - Наступит, если будем сидеть, сложа руки. Они одолеют нас не силой оружия. От войны их нынешние короли отказались, благодаря подвигу феанни Мак Кехты. В своей смерти ей удалось добиться того, что многим не удавалось в жизни. Нет, салэх победят нас тихо и незаметно. Может быть не в этом столетии, а в следующем.

Или через тысячу зим. Задушат, как омела дерево, на котором поселится, как бурьян забивает цветник, который забыли прополоть. Их много, они плодятся, как крысы. Их земли благодатнее наших, плодороднее и обильнее. Уже сейчас многие ярлы и филиды выступают за то, чтобы торговать с ними, обмениваться знаниями. Они не понимают, что это приведет к медленной смерти нашего народа. Утехайр Семь Звезд однажды проснется, а в Уэсэл-Клох-Балэ полно салэх, грязных, вшивых, вонючих, хоть и напяливших посеребренные кольчуги и тонкие одежды. А там и всю Аем'ши Ольен - Обретенную землю - заполнят стаи салэх. Что тогда нам предстоит? - Вновь уйти за море?
– предположил Мак Ллир. - Взять в руки оружие и погибнуть!
– кинула на него косой взгляд Мак Гегра. - Да, возможны оба пути. Красиво погибнуть, хотя уж какая красота в том, что твоим черепом украсят стену одного из их уродских замков... Другой путь - уплыть за море. Только куда? Б'энехт Ольен сгорела в подземных огнях и, скорее всего, утонула. Кто из вас, благородные феанны и феанни, знает расположение еще какой-нибудь пригодной для жизни земли за морем? Так я и думал.
– Руарк обвел присутствующих укоризненным взглядом.
– Таким образом, задача наша повлиять на короля, убедить его, перетянуть на свою сторону. Короля и Большой Совет филидов. А если не получится... Что ж, тогда я напомню вам, благородные феанны и феанни, что Эохо Бекх был избран королем более тысячи зим тому назад. Тогда я был двухсотлетним юношей. Выходит, коль короля можно избрать, то можно его и переизбрать. - Если большинство ярлов нас поддержат, - угрюмо заметил Мак Кро. - Конечно! Если будем прятаться по самым темным комнатам моего замка и шипеть друг на друга, как голодная бэньши. Задача наша - сделать так, чтобы как можно больше ярлов оказалось на нашей стороне. Вы все - древних родов, связанные узами крови с другими родами. Так не сидите же на месте! Вспомните ярла Мак Кехту! Как он умел убеждать! - Не слишком-то он преуспел...
– проворчал Мак Ллир. - Вот потому, что феанны не прислушались к его пламенным речам, перворожденные и оказались втянутыми в самую страшную войну, Войну Утраты. Поэтому нам следует быть убедительнее, чем ярл Мак Кехта, и злее к врагам, чем его невестка, феанни Мак Кехта. - Нас лишком мало, - нахмурился Мак Кро, потирая костяшками пальцев шрам. - Уверяю тебя, феанн Сенлайх, - не мигая, посмотрел на него Руарк.
– нас больше, чем за этим столом. Кое-кто из ярлов еще приедет, чтобы участвовать в звериных травлях в моих ямах. Какой Праздник Начала Весны обходится без травли, веселых пиров и встреч ярлов? Почтит и король нас своим присутствием... И для него уже готова одна неожиданность.
– Он сделал многозначительную паузу. Мак Кро потянул себя за ус, Мак Ллир выглядел растерянным, но Мак Гегра, запрокинув голову, звонко расхохоталась. - Пусть и для наших друзей это останется неожиданностью, - проговорила она, поправляя платиновые пряди. Мак Снахта позвонил в серебряный колокольчик. Приказал почтительно склонившемуся слуге налить гостям подогретого меда. - А филиды?
– задумчиво проговорил Мак Ллир после того, как дверь закрылась.
– Влияние их на короля велико... - К счастью, не беспредельно, - улыбнулась Мак Гегра, поднимая кубок.
– За успех нашего дела, благородные феанны. Руарк, Сенлайх, а потом и недовольный Эоган присоединились к ней. - Я не услыхал ответа на мой вопрос, - Мак Ллир отставил наполовину пустой кубок. - Согласен, с филидами будет труднее всего. - К счастью, они не посещают травли, - вмешалась феанни Уна. - Вот тут-то я разочарую вас или обрадую, - Мак Снахта прямо наслаждался тем, что знает больше других.
– Морана Пенный Клык почтила нас своим присутствием. - Что? - Морана Пенный Клык? - Что она здесь забыла? - Благородные феанны и феанни, Морана Пенный Клык прибыла в Соколиный Насест, чтобы встретиться с нами. Так же, как высокородные ярлы Мак Нейл, Мак Руадх и Мак Кью. - Да? - С чего бы мне лгать вам?
– Мак Снахта вновь позвонил в колокольчик. На этот раз через порог шагнул не слуга, а тонкий, как горная сосна, Кухан Лох Киан - главный ловчий и самое доверенное лицо ярла. Обветренное лицо сида хранило каменно-непроницаемое выражение. - Приведи нашу дорогую гостью, - кивнул Руарк. Его помощник поклонился, прижимая правую ладонь к сердцу, а левую отводя далеко назад. Вышел. Ярлы и ярлесса настороженно молчали. Ожидание длилось недолго. Вскоре дверь открылась вновь и вошла сида, прямая как палка. Ее фигуру и лицо скрывал темный плащ с капюшоном. - Канесса...
– встал с кресла, прижимая ладони к груди Мак Снахта. Сида порывистым движением сбросила капюшон и впилась в ярлов пронзительно-синими, подобно сапфирам, глазами. Моложавое, но, тем не менее, несущее отпечаток тысяч прожитых зим, лицо. Двадцать длинных, снежно-белых кос, к концу каждой из которых крепился позолоченный колокольчик. Надменно изломанные губы. Морана Пенный Клык. Кто же из перворожденных не знал ее? Ярлы и Мак Гегра встали, склонив головы. Даже высокородным не зазорно оказать почтение члену Большого Совета филидов. Едва заметным наклоном головы и холодной улыбкой ответив на приветствие, филида уселась на предложенное ей кресло. Ямы для травли ярла Мак Снахты по праву считались одними из лучших не только на Северных Склонах, но и на всем Облачном Кряже. Когда-то с ними соперничали ямы ярлов Мак Дабхта и Мак Кехты, но хлынувшая два десятка лет назад орда салэх сравняла замки Южных Склонов с землей. Поэтому в Арэх Фьелэ, Праздник Начала Весны, ярлы со свитами теперь предпочитали посещать Соколиный Насест. В отличие от южных соседей, перворожденные, обитающие на северных склонах, были вынуждены устраивать свои ямы крытыми, защищаясь от пронзительных ледяных ветров, набегающих из Северной Пустоши - Труеск'ерт на старшей речи. Солнечный свет проникал в отверстия, оставленные в сводчатой крыше, а когда его не хватало, вдоль ограждения устанавливали факелы из смолистых сосновых веток. Они не только ярко горели, весело потрескивая, но и забивали в какой-то мере тяжелый дух смерти, клубящийся над ареной. Ведь сколько не вычищая, сколько не засыпай белым кварцевым песком, а за столетия впитавшейся в каменное основание крови накопилось достаточно. Для ярлов и членов их семей отводилась широкая, обтянутая медвежьим шкурами, скамья почти внизу, у самого ограждения. Их сподвижники и вассалы, имевшие право на приставку Лох к родовому имени и носившие длинные усы, располагались вокруг и выше. Слуги, прибиральщики, рядовые ловчие и дружинники, мастеровые и охотники теснились на простых каменных лавках на противоположной стороне ямы. Как и обещал Руарк Мак Снахта, этой весной собравшихся перворожденных почтил своим присутствием король Эохо Бекх, более молчаливый и задумчивый, чем обычно. Он явился в сопровождении малой свиты - телохранитель Майл Лох Ньета с двумя помощниками и полдюжины слуг. На пиру, который Мак Снахта в тот же вечер задал в его честь, его величество по большей части молчал, обмениваясь несущественными замечаниями с ярлессой Мак Гегрой, усаженной от него по левую руку. Всего один раз провозгласил здравицу окружавшим его перворожденным, а потом лишь понемногу прихлебывал травяного настоя и отрезал по кусочку медвежатины, запеченной в углях. Но на травлю Эохо Бекх явился. Главный распорядитель, Рейберт Лох Дуг в дублете, отороченном мехом горной куницы и сапогах с серебряным тиснением, вышел на середину арены, провозглашая: - Лламигин ярла Мак Тетбы против пещерного медведя ярла Мак Нейла! В толпе послышались удивленные возгласы. Многие лица удивленно повернулись к слепому ярлу Мак Тетбе, последнему из подлинно морских ярлов. Его замок стоял над самым заливом Дохьес Траа или Берега Надежды, овеваемый не гонными, а морскими ветрами. Большую часть времени ярл Эйан и его дружина проводили на палубе кораблей, чьи штевни украшали головы грифонов. Сам Мак Тетба утверждал, что лишь он один сохранил дух старой земли, потерянной родины, Б'энехт Ольен. Зрение он потерял в незапамятные времена, но это не мешало ему находить пути на море и реках, а главное, читать в сердцах других перворожденных, как в собственном. Сейчас он сидел, улыбаясь уголками губ, на одну скамью выше короля и хозяина Ям. - Лламигин...
– восхищенно протянула Мак Гегра.
– А я думала, они не существуют. - Лучше бы они не существовали...
– вздохнул Эохо Бекх.
– Как и многие другие твари. 'Ну-ну, - подумал Руарк.
– Королевское слово тверже скалы? Поглядим'. Тем временем служители Ям распахнули зарешеченные ворота. Давно наработанный прием - с той стороны к воротам вплотную придвигали клетку с хищным зверем или чудовищем, а потом одновременно открывали решетку и дверцы клетки. В темноте что-то заворочалось, скрипуче зарычало, а потом на песок прыгнуло чудище, от вида которого ахнули все перворожденные-зрители. А уж казалось бы, насмотрелись они всякого. Размерами туловища лламигин не уступал зубру, но отличался короткими кривыми лапами - задние длиннее передних. Между пальцами, увенчанными когтями, виднелись перепонки, покрытые белесыми разводами - очевидно, пересохли от долгого сидения в клетке. Зато голова чудища вдвое превосходила бычью, а когда раскрыло широкую пасть, то показало мясистый лиловый язык и ряд острых зубов, похожих на зубья пилы. Довершали картину выпуклые глаза-буркалы, пупырчатая шкура и гребень вдоль хребта. На вид не костяной, а чешуйчатый, встопорщившийся от возбуждения. По сравнению с водяным - а кого бы еще приволок Мак Тетба?
– зверем, вышедший вперевалочку на арену пещерный медведь выглядел почти мирным. Хотя, следовало признать, Мак Нейл расстарался и выставил матерого самца, которого выкормить в неволе составляло немалых трудов. Хищник выворачивал передние лапы, опираясь на запястья, а все потому, что длинные кривые когти мешали ему на ходьбе. Бурая с проседью шерсть поблескивала в свете факелов. Медведь поворачивал вправо-влево лобастую башку, принюхиваясь. Всем известно, что они подслеповаты, зато чутьем не уступают лучшим псам. На миг Руарку показалось, что развернувший лицо в сторону арены Мак Тетба тоже принюхивается. А что он еще мог делать без глаз, которые прикрывала расшитая бисером и самоцветной пылью повязка? А на скамьях уже царил суета, перворожденные бились об заклад. И ярлы, и дружинники, и чернь. Кто-то ставил на кон горсть золотых монет или коня в полной сбруе, а кто-то нож с костяной рукояткой. А звери медленно сближались. Вернее, шел вперед медведь, перекатывались мускулы под косматой шкурой. Лламигин ждал прижавшись к земле будто жаба, какие встречаются в низовьях рек, впадающих в Ауд Мор. Похоже, он чувствовал себя неуютно вне родной стихии и громок скрежетал. Медведь басовито рычал. Наконец лесной зверь приблизился настолько, что смог хорошо рассмотреть противника, чей вид сбил с него решимость. Медведь поднялся на дыбы и громко заревел, распахнув клыкастую пасть. Лламигин сжался в комок, его скрежет перешел в сиплое шипение. - Клянусь Небесной Горой, - прошептала Мак Гегра.
– Да начинайте уже... Будто услыхав ее слова, звери кинулись друг на друга. Водяная тварь сомкнула челюсти на брюхе медведя, а пещерный властелин всей тяжестью обрушился на спину лламигину. Он яростно ревел, одна лапа била и била по загривку чешуйчатого чудовища, которое, несмотря ни на что, не размыкало зубов. Во все стороны летели клочья зеленоватой шкуры, разбрасывал песок короткий, заостренный будто сосулька, хвост. Под сцепившимися зверьми расплывалась алая лужа. Сиды, пожалуй, кроме короля и ярла Мак Тетбы, вскочили на ноги. Они кричали, глаза горели при виде крови. Неожиданно раздался громкий хруст. Задние ноги лламигина задергались и безжизненно вытянулись. Его спина и загривок превратились в кровавое месиво, на месте правого глаза зияла дыра. Но челюсти остались стиснутыми. Медведь попытался вырваться. С третьей попытки ему удалось, оставив в пасти чудовища изрядный кусок шкуры и несколько клоков бурой шерсти. Его рычание перешло в жалобный стон. Зверь сделал шаг, другой... С отвратительным чавканьем на песок вывалились его внутренности. Ноги медведя запутались в кишках, он тяжело рухнул, поводя по сторонам помутневшими глазами. - Похоже, ничья, ваше величество, - наклонился к Эохо Бекху ярл-хозяин. Тот, помедлив, кивнул, будто оторвавшись от размышлений. Мак Снахта сделал знак распорядителю, который объявил результат схватки во всеуслышание. Толпа взвыла. Но недовольных, в общем-то не было. Только разочарованные. Туши погибших зверей вытащили крючьями, подсыпали чистого песка. Далее последовало несколько ничего не значащих, не вызывающих особого интереса, боев. Тура затравили полудюжиной северных волков. Остромордый медведь загрыз кикимору, хотя и получил такие раны, что зверя впору было добить хотя бы из милосердия. Клыкан схватился с двумя стрыгами. Неряшливые птицы с серповидными когтями и головами, напоминающими изуродованных неведомой болезнью сидов, не смогли в полной мере использовать привычные им способы атаки - подрезанные крылья не позволяли взлететь и обрушиться на врага сверху. Поэтому рыжий прыгучий хищник, похожий на короткохвостого кота-переростка, ударами когтистой лапы свалил их на песок и добил по одному, разворотив грудь длинными, плавно изогнутыми клыками. - Клыкан ярла Мак Кью победил!
– провозгласил Рейберт Лох Дуг. Зрители не спешили радоваться. На этот бой почти никто не заключал пари - слишком уж очевидным казался его исход. Стрыга - опасная тварь, когда свободно парит в открытом небе, нападает с любой стороны, на скорости нанося удар когтями отставленных пальцев. Здесь же, в Яме, они клыкану не соперники. Перворожденные их и выставляли-то лишь потому, что люто ненавидели, почти так же, как и салэх. Рыжеватый, с едва заметными коричневыми полосками зверь не спеша обнюхал поверженных врагов, лизнул черную кровь, фыркнул и отвернулся. Лох Дуг не торопился давать знак служителям арены выгонять его, ожидая знака от ярла. Руарк едва заметно кивнул. - Клыкан ярла Мак Кью против фир-болг ярлессы Мак Гегры!
– выкрикнул Рейберт. На этот раз его голос растворился в полной, мертвенной тишине. Тысяча лет миновала с тех пор, как племя фир-болг уничтожили в скоротечной войне, больше похожей на бойню. И с тех пор считалось, что ни одного из них не осталось. Эохо Бекх всем телом подался вперед, сжимая рукоять корда в украшенных аметистами и шерлами ножнах. Мак Гегра за его спиной самодовольно улыбнулась. На песок, настороженно озираясь, ступило двуногое чудовище, ростом почти в два раза превосходящее самого высокого из сидов. Покрытое короткой серой шерстью брюхо противно колыхалось на каждом шаге. Покатые плечи венчала неожиданно маленькая голова с широким ртом, посреди лба сверкал единственный глаз. Опиралась тяжелая туша на короткие кривые ноги с огромными ступнями, а маленькие ручки нелепо покачивались по обе стороны от живота. Король откинулся на спинку скамьи. Его лицо свело судорогой ненависти. - Где ты нашла эту мразь, феанни?
– прошипел он сквозь стиснутые зубы. - На левом берегу Аен Махи, в чащобах Кьол'Шлиев, Лесогорья, - отвечала ярлесса с довольной улыбкой.
– Пришлось снарядить отряд ловцов в земли, обитатели которых некогда платили дар роду Мак Кехты. - Надеюсь, это последний фир-болг, оставшийся на этой земле, - добавил Мак Снахта. - Я тоже, - Эохо Бекх не отрывал яростного взгляда от топчущегося на арене чудовища.
– Надеюсь, клыкан Мак Кью порвет его на клочки. - Давайте полюбуемся, - феанни Уна облизнула губы кончиком языка. Тем временем рыжий хищник, разгоряченный скоротечной схваткой со стрыгами, обратил внимание на нового противника. Он вздыбил холку и, опустив голову к земле, заревел. Фир-болг ответил мелодичным высоким голосом на непонятном перворожденным наречии. Казалось, он поет... Рыжий, загребая задними лапами песок, зарычал, но как-то неуверенно. Слюна поблескивала на его изогнутых клыках - каждый в три ладони длиной. Болг шагнул зверю навстречу, протягивая короткопалую лапу с раскрытой ладонью. Клыкан слегка попятился, отворачивая морду. С лавок, где сидели мастеровые и ловчие, послышался свист и разочарованные возгласы. - Проклятая чародейская тварь...
– выплюнул Эохо Бекх. Мак Тетба, повернувшись к нему, многозначительно улыбнулся. - Не заколдует ли он нас?
– едва слышно прошептал осторожный, как обычно Мак Ллир. - Не волнуйся, феанн, - отвечала Мак Гегра.
– Ведь мои ловцы справились с ним без труда. Поравнявшись с припавшим к песку клыканом, фир-болг опустил ладонь ему на холку. Смертельно опасный зверь замурлыкал, как кот. Чернь на голых скамьях улюлюкала. Только сиды старшего поколения, прожившие более тысячи лет, угрюмо молчали. Таких набралось не слишком много - каждый третий среди ярлов и едва ли два из десятка у остальных. - Убейте тварь, - выдохнул Эохо Бекх. - Но мой король...
– разочарованно протянула Мак Гкгра. - Я сказал, убейте, - правитель стиснул кулаки. Лох Ньета поднял арбалет. - Позволь мне, - протянул руку Мак Снахта. Дождавшись кивка Эохо Бекха, телохранитель передал самострел ярлу. Руарк тщательно прицелился и спустил тетиву. Граненый кованый болт, просвистев в воздухе, воткнулся под лопатку клыкана. С яростным возгласом повернулся к хозяину Ям владелец зверя, Мак Кью. Ледяной маской застыло лицо короля. - Прошу простить мое самоуправство. Клыкан теперь все равно бесполезен для травли. А на фир-болг у меня есть свои виды. Негоже лишать благородных феаннов и их ближних, собравшихся здесь, развлечения, ради которого они прибыли в Соколиный Насест. Ваше величество, позвольте продолжить травлю. Король долго молчал. Кусал длинный ус. В конце концов, кивнул. Руарк тут е дал знак Лох Дугу. - Фир-болг ярлессы Мак Гегры против салэх ярла Мак Снахты. В гробовой тишине распахнулись решетчатые двери и на песок арены ступили шестеро салэх. Или шесть человек. Пять самцов и самка. Как в стародавние времена, одетые в звериные шкуры, плохо выделанные, а потому облезлые и вонючие. В руках салэх держали тоже давным-давно забытое оружие - дубины, каменные топоры, заостренные и обожженные на огне палки. Неуверенно переглядываясь, они не спешили приближаться к фир-болг. Эохо Бекх медленно повернулся к ярлу. - Что это значит, феанн Мак Снахта? Ярл понимал, что сейчас творится в душе короля, на так давно, по мерками перворожденных, само собой, принимавшего посольство человеческих правителей. Но решится ли Эохо Бекх нарушить вековую традицию - никто не вмешивается в травлю после того, как противники вышли на арену. Что он предпочтет - потерять лицо в присутствии цвета своих подданных, собравшихся здесь и сейчас, или нарушит слово, данное... данное, в сущности, зверям, нахватавшимся по верхушкам кое-каких знаний. Король молчал. По толпе сидов, заполонившей скамью вокруг ямы с бойцами, покатился медленный ропот. Мак Гегра и Мак Кью, сидевшие за спиной его величества, быстро переглянулись. За этими людьми они снаряжали отряд в правобережье Аен Махи, где в последние годы двуногие твари селились в великом множестве - охотники и трапперы, старатели и рудокопы. Налет на одиноко стоявшую факторию не составил особых трудов и принес желанную добычу. - Думаю, пора возвращать старые добрые времена, - негромко проговорил Мак Снахта.
– Место салэх в зверинцах, а не в пиршественных залах. Эохо Бекх медленно, через силу, кивнул. - Пусть битва продолжается. - Фир-болг ярлессы Мак Гегры против салэх ярла Мак Снахты!
– повторил Лох Дуг. - Подбодрите салэх!
– приказал Руарк, пряча облегченный вздох. Возможно, король затаит обиду, попытается отомстить, но что-то изменить будет уже поздно. Служители арены острыми наконечниками длинных пик подтолкнули в спину людей. Должно быть, им заранее разъяснили, для чего привели сюда, поскольку первый шагнул в сторону болга. Чудовище не испугалось. Растянуло лягушачью пасть в дурацкой ухмылке и, переваливаясь с боку на бок, заковыляло навстречу. Салэх испуганно попятились, но, наткнувшись спинами на пики служителей, вновь двинулись вперед. Фир-болг запел. К удивлению Мак Снахты, он разобрал отдельные слова человеческой речи, участвуя в двух войнах, он немного понимал язык врагов. - Одумайтесь... насилие... братья... жизнь... дар... бесценный... Первый салэх, крупный самец с проседью в растрепанных волосах, ударил дубиной. До головы фир-болг он не достал - оружие скользнуло по плечу, но острый сучок вспорол шкуру. Серая шерсть взмокла от крови. - Жизнь... свыше... Заостренная палка вонзилась болгу в брюхо. Он застонал. Попытался закрыться руками. Удар каменного топора перебил ему предплечье. Голос фир-болг перешел в жалобное подвывание. 'Боли эти твари не терпят', - с жестокой радостью подумал Руарк. Перворожденные кричали, требуя крови. Удары сыпались на болга со всех сторон. Салэх окружили его, будто волчья стая ослабевшего зубра, и жалили неумелыми, но яростными выпадами. Забежавшая за спину самка, воткнула чудищу под коленку расщепленную деревяшку. Болг упал на карачки, подставив врагам спину. Но даже сейчас он не пытался сопротивляться, только прикрывал израненное тело искалеченными руками. Последний из народа фир-болг оставался верен убеждениям своего племени до конца. Салэх, бессвязно выкрикивая, размахивали оружием. Кровавая бойня захватила их, выпуская наружу звериную сущность. Летели клочья серой шерсти, окровавленные ошметки кожи и плоти. Перворожденные стучали кулаками по скамьям. На эту схватку ставок не делали. Каждый желал смерти всем, кто оказался на песке. И вот, когда фир-болг уже перестал шевелиться, салэх повернули к зрителям окровавленные морды, сияющие первобытной яростью. Ненавистные круглоухие морды с проваленными переносицами, а ведь кое-кто утверждал, что они похожи на сидов... Мак Снахта дал знак выпускать клыканов. Развлечение должно завершиться достойно. ГЛАВА Весеград, королевский замок травник, день двадцать восьмой, перед закатом На закате небокрай за дремучим лесом окрасился густо-алым. Будто потеки свежепролитой крови вспороли густую синь небес. Старики, глядя в гору, задрав головы, ворчали под нос - к ветреной погоде, не иначе. Закряхтел на забороле, венчавшем бревенчатые стены Весеграда, старый Третьяк, потирая ноющую спину кулаком. Дружинник из него был уже никакой, но в память о походах, в которые седобородый веселин ходил еще с батюшкой нынешнего короля, воинственным Мечелюбом, из войска его не выгоняли - доверили гонять отроков до седьмого пота, да присматривать за королевскими шорниками. По вечерам любил Третьяк выбираться на стену, окружавшую детинец королевской усадьбы и глядеть на все четыре стороны света. Но закат, где перелески сменялись привольными степями, уходящими до самого бескрайнего океана, скользя вдоль отрогов гор Гривы, невысоких, но обрывистых. На восход солнца, в сторону королевства трейгов, уже многие столетия то союзного Повесью, то вдруг, в одночасье, делавшегося самым лютым и непримиримым врагом; ни с кем так часто не схватывались в стычках и сражениях гордые всадники-веселины, как напыщенными баронами - восточными соседями. На юг - там в сотне поприщ за рекой Весницей начинались Белые Холмы, земли спорные с вольным городом Йолем, чей магистрат, избираемый из самых богатых и многомудрых купцов, не уступал никогда и никому, даже могучей и необоримой Приозерной Империи. Еще южнее владений вольных городов - Йоля, Каргара и Сырша - раскинулось на многие дни пути Великое Болото, сунуться в которое человек, с головой друживший, не осмелится ни за какие коврижки. Поговаривали, что живут там дикари-людоеды с зеленой кожей, подпиливающие зубы до звериной остроты, а поселки их обустроены на плавучих островах. А еще южнее - и вовсе поверить чудно, что не бабкины сказки, - бродят по лесам и драконы, и псоглавцы, и карлики-колдуны. В самый последний черед обращал Третьяк голову на север. Где-то там, за лугами, полями, перелесками нес спокойно и величаво воды свои Ауд Мор или же Отец Рек. Если на одном берегу станешь, то другой кажется расплывчатой темной полоской. Врут, само собой, что не всякая птица перелетит, но вот человеку переплыть эту реку не под силу, а даже если уродится такой молодец, что вызов течению бросит, все одно не жилец - либо водяной дед на дно утащит, либо кикимора в камышах схарчит. На правом берегу Ауд Мора вздымаются до небес горы, таки высокие, что верхушки их скребут подбрюшья облаков. Не зря прозвали их Облачным кряжем. Третьяк крепким середовичем был, когда правители северных королевств, заключив воинский союз, ходили туда бить нечисть остроухую - высокомерных, наглых, богомерзких остроухих. С той поры почитай двадцать раз лето зиму сменяло. Старый веселин поежился, почесал затылок, оглянулся на королевский терем. На миг ему померещилось, что по крепким бревенчатым стенам стекают ручьи алой кровушки. Да нет, откуда бы? Это просто отблески закатного солнца... Селина отослала сенных девок, крутившихся под ногами - больше вреда, чем пользы. В неуемном желании выслужиться перед ее величеством, они нередко поднимали ненужную суету, а то и затевали свары за спиной королевы, думая, что та их не видит и не слышит. Сколько таких она спровадила со двора, не пересчитать. На их место всегда находились другие. Каждый боярин рад был прислать дочку или внучку в надежде, что правящая семья отнесется к нему с благосклонностью. А кто-то тайно лелеял замысел, окрутить девку с одним из королевичей. Близнецам, Зимовиду и Зимогляду, сравнялось уже по шестнадцать годков, а младшенький, Всемилюб, встречал тринадцатую весну. Конечно, в Повесье обычаи не такие, как в прочих северных землях, и сын за отцом напрямую престол не унаследует, но парни уродились справные, умелые, до драки охочие, а потому после смерти его величества большой сбор нарочитых мужей веселинских мог крикнуть одного из них новым королем. Селина поморщилась. Лишь бы склок не вышло между сыновьями. Уж кто-кто, а она хорошо знала, как бывает, когда родная кровь против родной крови встает, и чем все это заканчивается. Не всегда же она будет советчицей для детей своих? Убедившись, что свита разбежалась и никто не задержался под дверьми в горницу подслушать, королева отперла резной сундук ключом, висевшим у нее на груди, на серебряной цепочке. Вынула зеркало, сделанное не по имперским замашкам, а старинное, в какие деды и бабки ее подданных гляделись. Собственно, блюдо серебряное, только до блеску отполированное, сперва мелким песком, потом войлоком. Сдвинув небрежно шкатулки с украшениями, она установила зеркало перед собой. Из блестящей глубины на Селину глянуло лицо женщины в полном рассвете красоты. Конечно, она была уже не той девчонкой, которую против воли выдавали замуж за Властомира. Годы добавили округлости и телу и лицу, не потревожив кожи пятнами и морщинками. В свои неполные тридцать семь лет, королева могла очаровать кого угодно - темно-карие, почти черные глаза, волосы цвета воронова крыла, черты, будто вырезанные резцом великого ваятеля из ледяной глыбы или куска драгоценного мрамора, какой добывали южнее Вальоны, города ученых и мастеров. Когда-то, давным-давно, кажется в другой жизни, нянюшка учила принцессу пользоваться Силой. Ну, не так, само собой, как умеют жрецы знаменитого Храма Приозерной Империи, которые получают знания и умения у великих учителей, а потом оттачивают их долгие годы, медленно переходя с одной ступени посвящения на другую. Нянька была не бог-весть какой волшебницей, но, хотя и сама не могла камин разжечь посредством огненной магии или муху прихлопнуть потоком уплотненного воздуха, кое-какие навыки сумела ученице привить. Селина хранила о ней добрую память. Брат, став королем, не позволил ей забрать няньку в Повесье, а потому старушка, скорее всего, давно померла, нищенствуя на дорогах Трегетрена. Так пускай же Отец Огня, которому Селина молилась в девичестве, или Мать Коней, на чью помощь уповают ее нынешние подданные, позаботятся о ней. Пальцы королевы легли на вырезанную из оникса фигурку вставшего на дыбы жеребца. Желтовато-зеленый камень не холодил кожу, а согревал, напитанный магией, рассеянной ранее в Мировом Аэре. Первое умение, необходимое для волшебника - собирать рассредоточенные по всему миру частицы силы. Бесконечно малые крупинки огня и воды, воздуха и земли. Они есть везде - в небе и в реке, в камне под ногами и в бревенчатых стенах, в травах и цветах, в людях и зверях. Отсей их частым ситом умения, собери и используй по собственному желанию... Вот только умение у всех людей разное. Точнее, у кого-то его совсем нет, а иной обладает лишь маленькой толикой. Великим чародеям повезло, боги наделили их мастерством во всем - они знали, как отыскать и собрать Силу, умели накопить ее и воспользоваться при необходимости. Что ж, таким мудрецам самое место - заседать в Совете Примулов и морочить голову императору дурацкими идеями. Селина не обладала талантами волшебницы в полной мере. Да, она ощущала присутствие частиц магии, могла безошибочно определять их принадлежность к той или иной стихии, собирала и помещала в любом подходящем для этой цели сосуде (лучше всего, конечно, в камне). Но вот создать из накопленной Силы поток, достаточный для мало-мальски значимого волшебства, ей не удавалось, как ни старайся. Ни единой полноценной струи огня, воды или воздуха, а лишь жалкие, тонюсенькие струйки, наподобие тех паутинок, что несут осенние ветры. Однако если долго мучиться, то, как говорят в народе, что-нибудь получится. Не дано тебе свыше сил на великое, довольствуйся малым. Ибо оно, хоть и малое, и на первый взгляд незначительное, но свое, родное. Долгие годы трудов и упражнений убедили Селину в правильности людской мудрости. Малое умение не приносит пользы вот так вот сразу, как огромное, но, в конце концов и его приспособить для своей выгоды можно. Капля камень точит, засунутое в ухо шило убивает так же надежно, как и палица, угодившая в висок. Держа ладонь на статуэтке коня, королева обратилась к заключенной в ониксе Силе. Воздух, смешанный с малой толикой воды. Послушные ее приказу частицы собрались вместе, слиплись, образовывая усик, похожий на тот, которым горох цепляется за изгородь. Тонкая струйка волшебства коснулась зеркала. В один миг отражение лица красавицы, не встретившей еще тридцать седьмую весну, и светлицы за ее спиной исчезло, а на их месте возникла черная бездонная глубины, будто глядишь в омут. Прикрепив к зеркалу один конец паутинки, Селина выпустила свободный 'хвостик' за пределы бревенчатого сруба. Продолжая по капле вливать в него Силу из ониксового коня, королева удлиняла и удлиняла вьюнок, как бесконечную бечеву. Вот позади остался Весеград, спокойная гладь Весницы, потянулись меловые отметины Белых холмов... Королева видела их, будто бы сама птицей летела над выпасами и охотничьими угодьями своих поданных. Она миновала поприще за поприщем, обозу с гружеными телегами не один десяток дней путешествовать. Позади остались потрескавшиеся, облупленные, но по-прежнему грозные стены Йоля, по верхушке которых могла запросто проехать арданская колесница. А после пастбища, пастбища, пастбища... Отары тонкорунных овец, длинношерстных коз и круторогих пятнистых коров. Медные копи. Ямы, откуда добывали нежнейшую белую глину для самой тонкой и звонкой керамики. Над цепочкой рукотворных озер Селина скорее почувствовала, чем увидела протянувшуюся навстречу другую нить. По сравнению с ее волшебством, встречный тяж казался толстым, будто корабельный швартовочный канат. Сложенные воздухом и водой нити соединились, слились в единое целое, образовав прочную связь между двумя зеркалами. Одно из них - перед Селиной в горнице королевской башни Весеграда, а второе - в мрачной зале со сводчатым потолком в далеком южном городе Сырше. Здесь вдоль стен стояли столы и полки, на которых возвышались груды книг и свитков, из стеклянных банок, какие делают стеклодувы-озерники, пучили глаза удивительные твари, уродливые и страшные. Под потолком висело чучело огромной ящерицы с гребнем вдоль хребта и длинными зубами. Виднелись еще всякие чудесные и удивительные вещи, навроде настольной печи или хрустального, бликующего шара, умножавшего язычки пламени дюжины толстых черных свечей. Но хозяин помещения затмевал собой весь свой скарб. Рослый широкоплечий мужчина с дочерна загорелым лицом и светлыми, почти белыми волосами, зачесанными назад. В таких кудрях незаметна седина, поэтому на глаз Ставросу Варрону можно было дать и сорок лет, и семьдесят. Под пристальным взглядом его льдисто-синих глаз у Селины, как обычно, сладко заныло сердце. Чародей из Сырша носил имя, принятое в озерников, но внешним видом походил на морехода-поморянина, чьи братья бороздили Великий Океан на круглобоких, дочерна просмоленных коггах, поднимались по рекам до самого Озера, добирались до самых дальних южных островов, привозя всяческие диковины, стоившие баснословных денег. Для них торговля была, что для веселина кони - занятие не просто любимое, но и боготворимое. Хотя не гнушались поморяне и работорговлей, ведь на всем материке, южнее Повесья, Трегетрена и Арл'э'Клуэна на рабство смотрели как на нечто привычное и даже полезное. Скуластое, высоколобое лицо Ставроса окаймляла снизу коротко подстриженная бородка без усов. Одевался он в темно-красный балахон, по мнению королевы, ужасно неудобный. В правом ухе тускло поблескивала тяжелая золотая серьга с крупным рубином. Маг беззвучно зашевелил губами. Нить воды и воздуха позволяла установить лишь зрительную связь, но беседовать они не могли. Впрочем, последний раз отсутствие голоса собеседника доставляло Селине неудобство лет пять назад. Оказалось, что выучиться читать по губам не так сложно. Поначалу Ставрос писал слова на аспидной доске, а после медленно проговаривал их. Через полгода он уже тянулся за грифелем и доской только когда знаний королевы не хватало, чтобы постичь его мудреные высказывания. - Приветствую ваше величество. Да благословит Мать Коней ваши пути и отведет все беды и невзгоды, оставив в седле жизни лишь удачу и успех.
– Маг улыбнулся. Селина поначалу долго привыкала к его цветистому слогу, а еще дольше к тому, что к ней обращаются так, будто рядом с ней горнице сидит еще парочка королев. Потом ей даже понравилось и возникли мысли - а не потребовать, чтобы и в Повесье к ней обращались на 'вы'? - И тебе поздорову, мессир Ставрос, - отвечала она.
– Достиг ли ты цели своих многомудрых и высокоученых изысканий? Селина втайне гордилась, что освоила манеру разговаривать учителя. Ведь чародей наставлял ее не только в умении читать по губам, но и пытался привить зачатки магического мастерства. К несчастью, большинство его уроков кануло втуне. Талант у королевы имелся, а вот силенок не хватало. Маг предполагал, что они смогли бы достичь несравненно больших успехов, если бы встретились где-нибудь лицом к лицу, а не на расстоянии. Ученица не возражала, но их чаяния пока что оставались несбыточными. - И да, и нет, выше величество. Иногда мне кажется, что я ухватил за хвост прихотливую удачу и нахожусь на верном пути, а иногда яблоко моей души точат черви сомнения. Лишь одно не вызывает сомнений - успеху моего дела будет способствовать только обладание артефактом достаточной силы. Ни один из амулетов, в которых накапливают Силу смертные маги не подходит для этой цели. Даже если к этому приложат руки все Примулы из Верховного Совета Храма Приозерной империи... Селина глубокомысленно кивнула. Она слышала эти речи - вернее, читала их по губам чародея - много-много раз. Равно как и обещания развить в случае успеха ее магические способности. - Чем дальше, тем все глубже я убеждаюсь, что искать нужно на хладном и негостеприимном севере, у перворожденных сидов. - У остроухих?
– презрительная ухмылка искривила губы королевы. Ни для кого не было тайной, что Повесье не поддержало Трегетрен и Ард'э'Клуэн в их попытке замириться со старшей расой. Короли Кейлин и Экхард Второй отправляли посольства к сидскому правителю Эохо Бекху, пытаясь договориться о вечном мире и торговле. А все последствия той войны, когда погиб Валлан, первая любовь Селины... Тогда в Фан-Белле у Экхарда гостил морской ярл Мак Тетба, а в войске Кейлина сражалась полоумная сидка - Фиал Мак Кехта, нашедшая смерть в битве у Козьего Брода. Чем уж они прельстили королей, не ведомо, но, не исключено, что мерзкой нелюдской ворожбой. А вот Властомир так и не простил сидам тот дротик, который пробил его ногу у Кровавой Лощины. Впрочем, возможно, и не дротик, а унижение. Ведь его, первого среди воинов-веселинов, травили, словно лесного оленя летучие отряды Мак Дабхта и Мак Кехты. Лишь вмешательство Кейлина и Валлана, тогда еще друживших, спасло жизнь королю Повесья. Поэтому, веселины продолжали презирать старшую расу и ненавидеть ее. По крайней мере, рассуждала Селина, так честнее. Ведь большинство людей Ард'э'Клуэна и Трегетрена тоже не горели желанием брататься с остроухими, заявляя вслух о дружбе и добрососедстве только выполняя волю королей. - У перворожденных, - мягко поправил ее чародей.
– Я не отрицаю их чужеродности для людской расы, а возможно, и скрытой враждебности... - Скрытой?
– жестко улыбнулась Селина. - Ну, пускай не скрытой, - немедленно согласился Ставрос.
– Когда ваше величество улыбается, я готов признать, что небо находится под ногами, а земля над головой. От его слов сердце королевы забилось чаще. Она вздохнула и кивнула. - Ладно, продолжай, мессир. - С вашего позволения, ваше величество. Итак, я изучал старинные манускрипты, сведения, относящиеся ко временам Войны Обретения. Вы даже помыслить не можете, с каким трудом мне удавалось добывать иные из них. А кропотливое восстановление хрупких свитков? О, это заслуживает отдельного рассказа, если не книги, которую я обязательно напишу, как только усилия мои завершатся успехом. Чтение историй о временах столь древних, что нынешнему человеку кажутся едва ли не выдумкой, я все больше и больше убеждался, что перворожденные, вне всякого сомнения, обладали артефактами великой мощи. Не исключаю, меня посещали мысли, что их бессмертие как раз и кроется в таком вот колдовстве - древнем, загадочном и необоримо могучем. - Ты хочешь сказать, мессир Ставрос, что если мы лишим остроухих этого артефакта, не знаю уж, что он из себя представляет и даже на что похож, то они утратят бессмертие, а с ним и высокомерие, станут ничем не отличимыми от нас, если не считать острых ушей, высоких переносьев и прочих мелких особенностей?
– Селина довольно часто выслушивала рассуждения мага на предмет добычи какой-нибудь колдовской вещицы, но впервые его размышления приняли такое необычное направление. - Очень может быть, ваше величество. Если рассуждать, как говорят ученые, теоретически. Ведь практически, мы все равно не в силах проверить правильность моих выкладок. Слишком много загадок и пробелов в моих знаниях, которые, увы, до недавнего времени, было нечем заполнить. Например, где могут хранить перворожденные сиды артефакт? В Уэсэл-Клох-Балэ, где обитают самые сильные их чародеи или филиды? Если так, то что из себя представляет артефакт? Можно ли его поднять и унести? А вдруг, это гранитная плита в сотню стоунов весом? Или того пуще, стены их твердыни? Обелиск, высеченный из цельной скалы? - Что толку рассуждать?
– Селина покачала головой.
– Ведь узнать наверняка нам не дано. Ну, разве, что попытаться проникнуть в этот их... как ты там говорил? Уэсэл-Клох-Балэ? - Со старшей речи это переводится как Стены Благородного Камня, - подсказал чародей. - Да какая разница?! Знаешь ли ты, мессир Ставрос, что творила Мак Кехта с подданными моего отца во время последней войны? Она со своими остроухими людей жгла прямо в домах, на куски резала, младенцев на кострах жарила... Кишки на ветвях развешивала! Южанин поднял руки, показывая, что сдается. - Ни слова больше, ваше величество! Поверьте, я нисколько не преклоняюсь перед сидами, и уж тем более, не пытаюсь выгородить их. Просто я отдаю должное расе, которая старше нашей на несколько тысяч лет. Я читал много книг об истории Войны Обретения и сделал правильные, на мой взгляд, выводы. Люди никогда не победили бы перворожденных, то есть, остроухих, если угодно вашему величеству, если бы не учились у них. Учились всему, чему только могли. Обработке железа, верховой езде, тактике ведения боя, магии, наконец. В этом наша сила. Люди учатся, а остроухие закостенели в своем, пускай и великом, но не бесконечном знании. Потому мы и одолели их, отбросив на Облачный Кряж. Благодаря нашей способности учиться, побелим и еще, если приспеет нужда. А потом и еще... - Хотелось бы победить окончательно, - вздохнула королева.
– Хотя бы один раз. - Если объединят силы все человеческие державы, - веско заметил чародей, - то сидам не устоять. К сожалению, пока я не вижу, кто мог создать союз людей. Хотя бы такой, как двадцать лет назад, во времена Последней Войны. - Мой отец, король Витгольд, призвал тогда северные королевства объединить усилия. - Возможно, в следующий раз, на его месте окажетесь вы, - Ставрос отвесил легкий поклон. Селина вздрогнула. Уж не читает ли он мысли? Не раз и не два она размышляла о том, что только что озвучил маг. Вот только пока на престоле Трегетрена бесхребетный Кейлин, ее братишка, больше озабоченный торговлей, нежели войной, а в Фан-Белле восседает толстолобый, как бычок-трехлетка, несмотря на почтенный возраст, Экхард Второй, ничего она не добьется. А веселинской армии, даже с ополчением, не по силам выковырять остроухих их горных замков, да еще на северных склонах, тропы к которым ведут через перевалы, труднопроходимые даже в летние месяцы. - И я бы охотно помог вам, - вкрадчиво проговорил маг.
– Немного хитрости, немного волшебства... - Ни слова больше, мессир Ставрос.
– воскликнула Селина, невольно подражая манере собеседника.
– Не сегодня! - Как будет угодно вашему величеству. Но, если вам все-таки будет угодно, я продолжу рассказ, от которого мы отвлеклись. - Мне угодно. Продолжай. - Благодарю ваше величество. Итак, я прочел множество книг и свитков. По всей видимости, все, относящиеся к истории севера материка. За исключением, пожалуй, только тех, которые в единичном экземпляре хранятся в библиотеке Храма. Знаете ли, есть сведения, которые Совет жрецов-чародеев запрещает читать даже своим братьям, рангом ниже Примула. И все мои поиски долгое время оставались безрезультатными.
– Ставрос горестно подкатил глаза. Его движения, его часто изменяющееся выражение лица, его пристальный взгляд странным образом завораживали Селину. Как в юности, когда перекатывающиеся под кольчугой или дорогим кафтаном из тонкого сукна могучие плечи Валлана заставляли чаще биться сердце и забывать обо всем на свете.
– Я был на грани отчаяния. И вот совсем недавно, кажется в конце березозола, мне в руки попалась совсем новая книга. Не знаю, известно ли вашему величеству, но среди нобилей Приозерной Империи в последние годы вошло в моду чтение выдуманных историй. Они называют их романами. - Выдуманных? - Более или менее. Мода на чтение романов породила множество одаренных и не очень писателей, готовых воплотить свои выдумки при помощи пера и чернил. Приблизительно десять лет назад один ученый в Вальоне изобрел и построил хитрый механизм, который назвали печатным станком. Сперва Храм хотел наложить лапу на изобретение, используя его лишь для нужд жрецов, но ведь от вальонских ученых так просто не отделаешься. Они достучались до самого императора Луция, который всю свою жизнь больше благоволит к академии города-на-озере, чем к Совету Примулов Соль-Эльрина. Вы слышали о бумаге? Королева кивнула. Ей привозили эту диковинку купцы-поморяне. Вот только пользы от непрочных серовато-белых листков, напоминающих то ли шершавую бересту, то ли неплотный пергамент, во всем Повесье никто не видел. Хотя нет, были умники, предлагавшие не в трубки тютюнник набивать, а заворачивать в полоски бумаги. Только их разговоры так разговорами и остались - кто же всерьез станет жечь товар, идущий у купцов на равный вес с серебром? - Так вот, в Вальоне придумали наносить буквы при помощи печатного станка не на пергамент, а на бумагу. Целые мануфактуры теперь работают... И казне имперской прибыль, нобилям с богатыми горожанами развлечение. - Не понимаю, к чему ты ведешь, мессир Ставрос? - Мене случайно в руки попал один из таких романов. - Случайно? - Уверяю ваше величество - совершенно случайно. Я слишком дорожу своим временем, чтобы тратить его на чтение подобных книг. Тут и на проработку ученых трудов зачастую его не хватает... Написал сей роман человек, скрывающийся под вымышленным именем. Так в Приозерной империи тоже часто бывает. Благородные нобили порою, и не так уж редко, как хотят всех убедить, балуются сочинительством, но имена при этом стараются скрывать. Вот и эту книгу написал некий Д'арэг Капэл, в переводе со старшей речи - Красный Конь. Селина не удержалась и фыркнула. - Всецело разделяю негодование вашего величества, - хитро улыбнулся Ставрос.
– Такое прозвище оскорбляет слух истинно верующего веселина. Ну, а для трейга или озерника просто свидетельствует о чрезмерно раздутой гордости или непроходимой глупости. И, тем не менее, книга оказалась весьма занятной. Называется она 'Горячие ветры севера'. В ней описываются вымышленные королевства и вымышленные события, но в них угадываются люди и склоки между ними, случившиеся сразу по окончании Последней Войны. Кстати, я кажется догадался, что там описываются годы юности вашего величества. И узнается Валлан, восьмой барон Берсан. И Кейлин, нынешний король Трегетрена... - И насколько правдиво описываются?
– скривилась Селина. - Не мне судить, в те дни я был далеко от северных королевств, и пользуюсь лишь слухами и домыслами посещающих Сырш купцов. Мне книга показалась на удивление правдоподобной для современного чтива, но вот правдива ли? Опорочить тоже можно очень и очень правдоподобно. - Хотела бы я взглянуть на эту книгу хоть краем глаза, - невозмутимо соврала никогда не умевшая читать королева. - Возможно, когда-нибудь такой случай представится. Я могу, скажем, договориться с кем-либо из купцов... - Эта книга не стоит подобных трудов. Продолжай рассказывать. - Подчиняюсь мнению вашего величества. Как я уже говорил, в романе идет речь о временах, когда с севера дули суховеи. Это я как раз очень хорошо запомнил. Человек, написавший книгу, вроде бы, повстречался в правобережье Аен Махи с сидой Мак Кехтой. - И остался жив? - Я же сразу предупредил ваше величество, что романы - книги о вымышленных событиях. Якобы повстречал, якобы остался жив, якобы даже путешествовал вместе с ней, чтобы вернуть на алтарь, оставшийся от народа фир-болг... - Первый раз слышу. - Еще бы! Ведь сиды уничтожили их без малого за тысячу лет до прихода людей на север. Как говорится в других книгах, более серьезных и заслуживающих уважения, кое-кто из фир-болг выжил и теперь скитается по лесам в пойме Ауд Мора и Аен Махи. Люди называют их троллями и очень боятся. - Слыхала я сказки про троллей, но верила им последний раз лет тридцать назад. - Не сомневаюсь, ваше величество. Так вот, артефакт вернули. В мире воцарился порядок и благолепие. Суховеи утихли сами собой, а Фиал Мак Кехта погибла в сражении у Козьего Брода. - Говорят, что это правда. - Вот и мне те же мысли пришли в голову. Если правдиво описана смерть Мак Кехты, смерть Экхарда Первого, бунт Витека Железный Кулак, попытка переворота в Фан-Белле, которую предпринял Брицелл... - А в Трегетройме? - Вскользь, больше похоже на слухи. Но сражение у Козьего Брода вышло очень достоверным. Похоже, пресловутый Красный Конь принимал в нем участие и, скорее всего, на стороне принца Кейлина. Но меня интересовали не династические свары и, уж тем паче, не обычаи северных народов. Артефакт! Когда я листал страницы, то в сердце моем зародилось смутное ощущение, что это именно то, что я искал. Магический предмет, способный повелевать силами погоды над всем материком! - Если он, в самом деле, существует, - холодно процедила королева. - Он обязательно должен существовать. Красный Конь не указывает точного местоположения острова в Великом Озере, но ведь существуют и другие труды по географии Северных Земель и Приозерной Империи. - По чем, по чем? - География - наука о местности, - тщательно пряча снисхождение, пояснил чародей.
– О расположении рек, гор, озер, очертания берегов. Вашему величеству наверняка случалось видеть карты... - Случалось. - Карты помогают путешественникам отыскивать кратчайший и наиболее безопасный путь, военачальникам - располагать войска, отрезать и окружать вражеские армии. - Я знаю. - А составляют их ученые, именуемые географами. Они же сслагают подробные описания земель, сиречь путеводители. Я внимательно изучил манускрипты, посвященные северной части Великого Озера. Думаю, ваше величество знает, что там раскинулась частая россыпь островов, именуемых иногда пиратскими. На них свили гнезда разбойники, грабящие купеческие суда, а иногда нападающие даже на одинокие дромоны Империи. Озерники то и дело пытались выкорчевать зло, но неповоротливым военным кораблям очень тяжело гоняться за юркими лодочками в узких проходах между отвесными скалами. Немного больше преуспели 'речные ястребы' Ард'э'Клуэна. Но три года назад среди купцов опять поползли разговоры, что, дескать, кого-то там ограбили, а кого-то отправили кормить раков. Островов очень много - гранитные верхушки скалы утонувшего некогда отрога Восходного Кряжа. Некоторые заросли лесом, некоторые - голые, как коленка. Но есть, оказывается один остров, упоминаемый в лоциях, на верхушке которого укрыто в сосняке древнее капище. Девять неотесанных гранитных валунов, стоящих стоймя, а внутри круга - еще один камень, похожий на приземистый гриб. - И там хранится артефакт?
– Селина почувствовала, что невольно задерживает дыхание. Рассказ чародея, казавшийся поначалу досужим вымыслом, вдруг обрел убедительность. - Кто знает, ваше величество? Прошло уже много лет с той поры, как там в последний раз высаживались люди. Остров пустынный, дичи нет, пещер нет, лес чахлый и кривой. Даже озерным разбойникам он без надобности. Но я вот что подумал... - Что? - Если бы ваше величество отправило дюжину надежных людей, внимательнее осмотреть остров. - Я? Людей? - Конечно, лучше бы мне самому... Но добраться от Сырша до Озера весьма затруднительно - в Приозерной Империи на волшебников, не прошедших обучение в храмовой Школе, смотрят с предубеждением. Но если ваше величество завладеет артефактом, а после пригласит меня в гости... Тогда мы могли бы поговорить о возможности объединения северных королевств под единым мудрым правлением. Селина ненадолго задумалась. Соблазн был очень высок. Чародей мог помочь ей ощутить не только упоение властью, но и сладость мести. А это дорогого стоит. Тем более, что Властомир возражать не станет. С годами он все больше и больше доверялся мнению супруги. И дело вовсе не в том крошечном магическом воздействии, которое применяла королева. Просто привык. Да и как можно не доверять матери твоих сыновей? - Хорошо, - кивнула она.
– Я отправлю небольшой отряд под благовидным предлогом в Ард'э'Клуэн. А там уж и до Озера рукой подать. - Моя благодарность, - расплылся в улыбке маг, - не будет иметь границ. Прошу ваше величество запомнить местоположение острова.
– Он развернул перед зеркалом лист пергамента с потрепанными краями.
– Запомните, пожалуйста. Ведь вам придется объяснять путь предводителю отряда, который вы отправите. Некоторое время Селина рассматривала рисунок - неровные линии, кое-где стершиеся от времени, смешные изображения рыб и других водяных тварей, сделанные художником, очевидно, из любви к искусству. - В лоциях остров иногда называют Кабаньей Головой, - проговорил Ставрос, скрываясь за листком.
– Там у берега есть скала, похожая на морду вепря. - Я запомню. Путь по Ауд Мору неблизкий. Вверх по течению до Фан-Белла седмицы три, там до озера еще одна. Обратно проще будет, если трейги не перехватят по дороге. - Потому-то я говорил о надежных людях, ваше величество. Не обязательно великие бойцы, но чтоб умели стянуть у собаки кость, когда та не спит. - Я понимаю, мессир Ставрос. Есть у меня один такой на примете. Он и спутников подберет. - Значит, ближе к концу цветня я подам знак. Королева вздохнула. Почему он не слишком рвется видеть ее почаще? Может, при следующей встрече, в конце цветня, надеть рубашку из тонкого полотна? И волосы распустить... - С вашего позволения, ваше величество, я разрываю связь, - поклонился маг.
– С нетерпением буду ждать встречи. Зеркало в миг потемнело, превратившись в обычную, пуская и дорогую, вещицу. Но лицо чародея оставалось перед глазами королевы Повесья. Зачесанные назад светлые волосы, решительный подбородок, крепкие скулы, синие, как зимнее небо, глаза. Кликнув сенную девку, Селина переоделась ко сну. Сперва хотела прилечь тут же, на широком, заваленном грудой шкур сундуке, но передумала. Томление в низу живота, образовавшееся от вида южанина, требовало выхода. Взяв плошку-каганец, она прошла по темным переходам в королевскую опочивальню. Властомир уже храпел, запрокинув голову и устремив русую, изрядно поседевшую бороду, к потолку. Королева стянула рубашку с одного плеча, потом с другого, вышагнула из упавшего к ногам полотна. Подойдя к кровати, она откинула покрывало, сшитое из четырех овчин - король отличался богатырским сложением, хотя и оброс жирком на пятом десятке. Оседлала супруга и почти сразу почувствовала его готовность. Полудюжины движений ей хватило, чтобы хрипло застонать от наслаждения. А перед глазами стояло загорелое лицо мага из Сырша. Когда ее величество, тяжело дыша, упала на подушки, проснулся неудовлетворенный король. Навалился сверху, щекоча бородой шею. Второй раз она кричала вместе с королем. А потом, попив хлебного квасу из оставленного у ложа ковшика, Селина заговорила. Весеград, подворье королевского замка травник, день двадцать девятый, раннее утро Поднявшееся над стенами солнце, озарило суету, кипящую на плотно утоптанном дворе королевского замка. Туда-сюда носилась дворня - девки вытряхивали старые шубы, таскали охапки полотенец и свежевыстиранных рубах, скидывали в мешки еще горячие ковриги хлеба, а отроки проверяли гужи и чересседельники, мазали жиром путлища, увязывали запас стрел. Скрипели телеги. Те, чьи колеса визжали совсем уж немилосердно, королева Селина, возвышавшаяся в середине этой круговерти, строго-настрого велела помазать дегтем. Властомир в сборы не вмешивался - заперся в горнице с воеводой Бранебором, которого надумал поставить главным над отправлявшимся в Фан-Белл посольством. Там они судили и рядили, как лучше добираться будут, о чем сперва речь с Экхардом Вторым вести, какие подарки сразу дарить, а какие приберечь до той поры, как станет ясно, что дело сладилось. Отдельно обсуждали, как отправляться к маркграфу Торкену Третьему в Восточную марку? Как о своем приходе предупредить? Маркграф Торкен - вассал короля трейгов и неизвестно как еще отнесется к веселинскому посольству. В общем, обсудить предстояло многое. Селина строго следила, как в телеги сгружали подарки арданскому королю и правителю Восточной марки. Меха собольи, куньи, лисьи. Шкуры волков, медведей и рысей. Кольчуги веселинской работы. Бочонки с медом. Крепкое хлебное вино, какое умеют делать лишь в Повесье, - один глоток сразу выгоняет холод из тела и грусть из души. Помощник главного конюха, Прискор, привел четырех коней. Знатных коней, нигде больше на всем севере материка таких не разводили, да и на юге, пожалуй, тоже. Веселинский скакун предан хозяину, понятлив, отменно поддается любой науке, быстр, как ветер, вынослив, может зимой без попоны на морозе ночевать, а летом в самое пекло нести всадника в бой. Четыре тонконогих красавца, едва объезженных, плясали, перебирая тонкими ногами, прижимали уши и клацали зубами на повисших на недоуздках отроков. Ухоженные, шерстинка к шерстинке, волосок к волоску, как могли быть вымыты и вычищены кони лишь в конюшнях короля Повесья. - Отправишься с посольством, - не терпящим возражений тоном приказала королева Прискору - крепкому мужику лет тридцати пяти от роду, русобородому, стройному и крепкому, как стальной шкворень.
– Другим я не могу доверить за такими конями проследить. Помощников подберешь толковых. Сам знаешь, кого. Помощник главного конюха поклонился. Спросил вполголоса: - Еще какие поручения будут? Он прекрасно понимал, что ради одних только скакунов - пускай, самых распрекрасных - его за тридевять земель не отправят. Не успела королева открыть рот, как на резное крыльцо выбежали двое наследников - братья-близнецы Зимовид и Зимогляд. Статью оба уродились в батюшку. Высокие для шестнадцатилетних, плечистые, способные ко всякому виду единоборства, хоть с оружием, хоть с голыми руками. Королевичи с утра до ночи проводили время в молодецких забавах. Охотились на волков и на оленей - на медведей и вепрей им еще отец не велел ходить, опасался горячности, которая присуща юным, а чтобы таких опасных зверей валить, трезвый расчет нужен. Били из луков уток, гусей и цапель. Охотились на птицу и с ловчими кречетами. Упражнялись между собой и с верными отроками на затупленных мечах, палицах, секирах. На всем скаку учились попадать в кольцо кончиком копья. Плавали туда и обратно через Весницу. А вот лицом и волосами напоминали мать. Оба темно-русые, почти черноволосые. Среди веселинов такую масть нечасто встретишь. Близнецы, похоже, собрались на охоту - штаны и рубахи из мягкой оленьей шкуры, высокие сапоги, на поясах широкие ножи в ножнах. Зимовид держал мощный лук, а Зимогляд - копье с длинным жалом и крестовиной. Парни, похоже, не ожидали окунуться в кутерьму и замерли с раскрытыми ртами, переглядываясь и хлопая ресницами. - Это чего тут такое...
– начал Зимогляд. - ...происходит?
– закончил его брат. Сыновья Властомира часто, не сговариваясь, продолжали речи друг друга. - Не видите, что ли, королевичи?
– подмигнул пробегавший мимо конюх.
– Посольство великое затевается! - Женить вас батюшка удумал, - стрельнула глазами молодая дородная кухарка. - Чего-чего?
– выпучил глаза Зимовид. - Это надо же! Без меня меня женили!
– крякнул Зимогляд. Селина нахмурилась, сделал знак Прискору, чтобы непременно ее дождался, и решительным шагом направилась к сыновьям. На ходу она так ожгла взглядом не в меру болтливую молодку, что та ойкнула, присела и убежала на полусогнутых. - Что вы там с батюшкой удумали - Сказывай матушка! - Не томи, а то нам... - ... на охоту пора. - Дядька Четвертак уж собак... - ... собрал. А он долго дожидаться... - ... не будет, - обрушились на нее братья. Королева не спешила с ответом, дожидаясь, пока дети чуток притихнут, успокоятся и перестанут зубоскалить. Наконец близнецы угомонились, даже слегка понурились под суровым материнским взглядом. - Женить...
– процедила Селина.
– Да, женить вас мы задумали с его величеством. Только гляжу я на вас и думаю, не поторопились ли? Думали, сыны у нас взрослые, умишком не обделенные, о державе радеют. А у нас-то детишки - мал мала меньше. Все в салочки да в догонялочки... Видится мне, поторопились вас к коням подпускать да к оружию. Сейчас велю Четвертаку ножи с копьями да луки со стрелами у вас поотбирать, а взамен деревянные выдать. А то, не ровен час, расшалятся мои малыши, и порежутся. Плакать будут...
– Плечи Зимогляда и Зимовида ссутулились, головы склонились едва ли не на грудь. Парни уже боялись и взгляд на родительницу поднять.
– И кони вам тоже ни к чему. Конь - для взрослого мужчины, для воина, для защитника отечества. А вам на палочках скакать, мочальные гривы к ним прицепивши. А то вообще с нянькой куличики из песка лепить. - Матушка...
– протянул, насупясь, Зимогляд. - Что 'матушка'? Я уж шестнадцать годков как матушка! - Прости нас, матушка... - Извини нас, матушка...
– присоединился к брату Зимовид.
– Мы больше... - ... не будем... - Ну, началось!
– воскликнула Селина.
– Теперь они еще ноют, словно малышня. Когда же вы повзрослеете? Дед ваш в эти года войска в битву водил! - Это который дед? - Король Витгольд? - Он самый. Мой батюшка, а ваш дед. - Так мы тоже не прочь... - ...если в сражение... - ...или просто на войну... - ...а жениться... - ...скучно, матушка! - Скучно? Вот я вас развеселю! - Прости, матушка!
– снова начал канючить Зимогляд. - Ты хоть скажи, что за невест нам нашли? Хоть пригожие?
– добавил Зимовид. - Да тебе уж точно уродину какую-нито подобрали!
– оскалился его брат.
– Жирную и тупую. - Мне? Это тебе плотву сушеную нашли! С глазами выпученными! Морда, что топор у дровосека... - А ну замолчали оба!
– прикрикнула королева так, что дворня порскнула в разные стороны, образовав широкий круг с королевской семьей внутри.
– Все бы вам зубы скалить! Сейчас батюшке пожалуюсь, будет вам наука на будущее. Поохотитесь у меня, погарцуете по полям и лугам. Воробьев с заборола будете из рогаток сбивать. И то, если дозволит его величество нос из башни высунуть. Тут уж с королевичей окончательно слетел юношеский задор. Лица вытянулись, головы вжались в плечи. - Так, - Селина окинула близнецов грозным взглядом.
– Утихомирились? Тепреь слушайте меня внимательно. Тебе, Зимогляд, решено в невесты сговаривать королевну из Арл'э'Клуэна, короля Экхарда Второго дочку. Девке четырнадцать годков прошлой осенью стукнуло. В самый раз. - Арданку? На что мне арданка? Они рыжие, что лисы... - И конопатые!
– подхватил Зимовид.
– Вот ему в самый раз рыжую и конопатую! - Рот бы ты закрыл?
– Зимогляд сжал кулаки, того и гляди, в драку бросится. - А я чё? Я тебе ее сватал? - Я же вам сказала помолчать!
– ледяным шепотом одернула их королева.
– Рыжая или нет, не знаю. Не видала никогда. Вон, Бранебор съездит, поглядит, потом вам расскажет. Зато знаю, что у Экхарда наследника-принца нет. Шестеро девок и ни одного мальчишки. Так что род его на нем и прервется. А тот, кто его дочку старшую замуж возьмет претендовать на корону будет. Не без драки, само собой. Талуны без свары власть не уступят, вмиг рядить-судить начнут, кто из них знатнее и больше прав на оленью корону имеет. Но мы-то им живо хвосты прикрутим, так сынок? Или мы не веселины? - Веселины, матушка, - приободрился наследник.
– Что ж ты сразу не сказала, что война намечается? Если так, то согласен я жениться... - Значит, не скучно уже? - Война завсегда весело. - А ты воевал, чай?
– не замедлил уколоть братца Зимовид. - Ничего, какие наши годы? Повоюю еще. - Хорошо тебе... А мне, матушка, мне что за невесту нашли? Или все ему да ему? - За тебя, Зимовид, надумали мы сватать внучку маркграфа Торкена Залесского, владыки Восточной марки. - Маркграфа? Тю-ю-ю...
– Обиженно протянул королевич.
– А чего это ему - королевну, значит, а мне так внучку маркграфа. И слово-то какое, не выговоришь, ровно кличка песья... - Меньше бы по лесам верхом гасал, выговорил бы. Слушать надо было, чему тебя наставник учил - историю северных земель да географию, - Селина не преминула вставить новое словцо.
– Каму-то из вас еще корону надевать... Восточная марка - это земля на правом берегу Ауд Мора. Правит ею маркграф Торкен. Он уже глубокий старик, присягал когда-то вашему деду, а моему отцу - королю Трегетрена. Военная сила баронская за ним стоит - будь здоров. И собственная дружина не уступит королевской гвардии. У Торкена Залесского с наследниками все в порядке - и сыновья есть и внуки. Но если Повесье с ним задружится, то выгоду большую поимеет. Случись война с Трегетреном, маркграф против зятя не пойдет. Конечно, в спину Кейлину не ударит, но и войском не поддержит. Так что породниться с ним для нас выгодно. А кроме того, слыхала я, что его внучки пригожи и разумны. Если тебя бояре на сборе королем назовут, то такая королева не опозорит супруга. - Во как...
– протянул Зимовид.
– Если так, я согласен.
– Повернулся к брату.
– Понял? Это тебе рыжую да конопатую сосватают, а мне - красавицу из-за Ауд Мора. Что, съел? - Не знаю, не видал я еще твоей красавицы. Да и пойдет ли она за тебя еще? Как прикажет король Кейлин своему маркграфу... Селина скрипнула зубами - сомнения, высказанные столь небрежно Зимоглядом, и ей в голову приходили. Но, с другой стороны, королева испытала прилив гордости. Казалось бы, мальчишка, ищущий одних лишь забав и развлечений, а как быстро уловил суть. - Так, сынки, все уяснили?
– сурово спросила он, дождалась кивка одного, а потом и второго парня и милостиво отпустила их.
– Бегите уж. Четвертак, думаю, заждался. А то, и вправду, проболтаете со мной все утро, потом оленей днем с огнем не найдете. Близнецы заулыбались, с облегчением поклонились матушке и умчались прочь. Королева вернулась к терпеливо ожидавшему Прискору. Задание, которое она намеревалась поручить ему, казалось куда важнее, чем то, что сейчас Властомир втолковывал Бранебору. Но, если все получится, как она задумала, через несколько лет на севере материка может остаться лишь одно королевство - Повесье. Зато раскинется оно от моря до Восходного кряжа. Не страшны тогда им будут ни остроухие, мерзкие твари, засевшие в горных замках, ни Приозерная Империя, какой бы могучей она ни была.