Студзянки
Шрифт:
Справа — двухэтажный дом между деревьями, слева — кузница, курятник, барак для батрацких семей… Прямо впереди — разбитый кормозапарник, конюшня, коровник. Дальше вправо — рига, амбар. Дальше влево, за дорогой — водная гладь пруда. Строения солидные, сложенные из гранитных валунов, усеянных черными, красными, коричневыми и серыми зернами. В окошках — вертикальные железные прутья с отогнутыми острыми концами.
Прежде чем танк притормозил во дворе фольварка, Нитарский успел всадить в эти окошки два снаряда. Он слышал, как Вурм, радист танка командира взвода, передает:
—
По броне звонко стучали пули, совсем рядом разорвался тяжелый снаряд.
Подпоручник Турский увидел в перископ, как, пригнувшись к земле, к танку Нитарского крадутся немцы. В пятнистых куртках и касках, они проворно вскакивали на броню. Турский почувствовал у себя на спине холодный пот. Танкисты оказались в ловушке, слишком тесной, чтобы вести бой. Мертвое пространство орудия — 22 метра, а немцы ближе. Заряжающий Люциан Полетек зубами вырвал чеку и, приоткрыв люк, метнул гранату. Нитарский сделал то же самое и уложил четверых, но с другой стороны лезли еще пять гитлеровцев. Где же, черт возьми, пехота? Где остальные танки роты?
— Механик, — приказал командир взвода, — задний ход…
Командир танка 226 подпоручник Александр Марчук:
«Когда я получил приказ, что должен непосредственно руководить атакой, я собрал командиров танков и сказал им, что нам нельзя задерживаться у окопов пехоты, нельзя ждать пехотную цепь, иначе мы все получим там крепкий удар, поэтому всем следует на полной скорости мчаться прямо к лесу. Я занял позицию на правом фланге. В этом месте противник мог открыть фланкирующий огонь. После артиллерийской подготовки мы тронулись в путь, ведя огонь из всех стволов. Когда танки миновали окопы, пехота поднялась за нами и пошла в атаку. Въехав в лес, я сразу же потерял радиосвязь с остальными…»
Всегда бывает минута, когда всей связью будто черт командует: заглушает радиостанции, рвет провода, пылью и дымом заслоняет опознавательные знаки, разрывами перекрывает голоса командиров, пулями останавливает связных. В это время действуют только уставшие от бега, бешено колотящиеся в груди солдатские сердца.
Всегда бывает минута, когда и весь тактический план будто черт перепутает. И тогда параллельные направления перекрещиваются, полосы наступления налезают друг на друга либо расходятся в стороны. В это время наступающая часть подобна большой реке, которая, выйдя из берегов, хлынула вдруг всем своим потоком, прорвавшись в наиболее слабом месте.
Роты автоматчиков и противотанковых ружей 2-го танкового полка поднялись из окопов и пошли за танками в атаку. Перед солдатами широко раскинулась, примерно на полкилометра, студзянковская поляна. Лес за нею, растерзанный артиллерийским шквалом, молчал. Десантные группы на броне танков достигли высоты 132,7, захватили лесной плацдарм.
Цепь атакующих, споткнувшись о несколько пулеметных гнезд, забросала их гранатами и обстреляла из противотанковых ружей. 1-й истребительно-противотанковый взвод хорунжего Красовского с фланга обстрелял немецкие танки, уходившие из деревни. Рота Гугнацкого фланкирующим огнем рассеяла группу гитлеровцев на опушке леса южнее деревни.
Цепь
«Максим» плютонового Кульпы уже третий раз пробирался среди пепелищ Студзянок. Местность была знакомая. Пулеметчики перебегали правой стороной, по задворкам, а когда атака захлебнулась у разбитого танка, они уже были в лесу. Перескочив через песчаную дорогу вместе с автоматчиками 2-го танкового полка и свернув влево, они установили свой «максим» в воронке, стволом на север. Теперь перекресток дорог был от них слева.
«Только бы долго не ждать, — подумал Павел Кульпа и приказал открыть огонь по немецким окопам у дороги в деревню. Пулеметчик старший стрелок Юзеф Зинко застрочил аккуратными, размеренными очередями. Прежде чем кончилась лента, пулеметчики услышали «Ура!». Это была рота Гугнацкого. И вот уже первые наши солдаты оказались под высокими деревьями у белой часовенки.
Кульпа заметил на разветвленном тополе немецкого снайпера и показал на него пулеметчику. Скорректировали огонь, и Кульпа увидел, как немец рухнул вниз.
Здесь уже больше нечего было делать, и пулеметчики, подхватив своего «максимку», направились к дороге. Посреди лужайки их накрыла мина. Кульпу ранило в колено. Зинко погиб.
Сташеку Порчику из Домбрувки еще и семнадцати лет не исполнилось, когда он появился в роте. Перед этим сражением ему только пошел восемнадцатый. Старался парень, получил звание капрала и ручной пулемет носил, как первый номер, но о нем все равно еще говорили: «Дитё».
Чтобы доказать обратное, ему, видимо, надо было совершить что-то большее. И поэтому, когда его ранили в плечо, он остался в строю, не ушел из отделения. Но его превзошел Подборожный: тот вернулся из госпиталя перед самой атакой.
Когда взвод залег перед садовым питомником, капрал Порчик очередью выкурил двух немцев. Третий выстрелил в него из ближайшего окопа, и тут как раз «Дегтярев» заело. Тогда Сташек метнул гранату, но не попал. Немец тоже бросил гранату — удачно, но она не взорвалась. Сташек швырнул последнюю, оборонительную, и сам вскочил в ближайшую воронку. От злости у него чуть слезы на глаза не навернулись, но все-таки ему удалось устранить неисправность, и он дал такую очередь из пулемета, что у немца сорвало с головы каску и отбросило далеко в сторону.
В этот момент подошли танки. Вся рота с криком «Ура!» бросилась вперед. Порчик остановился под тополем, чтобы дать очередь, и вдруг получил пулю в правую ладонь. Пришлось отдать ручной пулемет Яну Сенкевичу. Тот несказанно обрадовался — ведь ему тоже шел восемнадцатый.
Руку Сташеку перевязал хорунжий Шнейдер из 2-й роты. Он сам был с повязкой на голове. Как раз в это время с правой стороны подошла 2-я рота, и ее бойцы. не преминули тут же похвастаться, что это они, захватили деревню и перекресток дорог.