Стук ее сердца
Шрифт:
– Помолчи. – Она снова горела. Только села рядом с ним, и вот уже началось. – Не хочу ничего пробовать. – Вот и губы уже пересохли. – Ты говорил, что с этим надо кончать. Я за этим и пришла. Ты дважды здорово мне помог. Спасибо. Но теперь я хочу, чтобы ты убрался. Я чувствую… В общем, мне это не нравится.
– Нравится. Или понравилось бы, если б ты так не зажималась. Вокруг этого вертится весь мир. Ты чувствуешь то, что чувствую я, и ничего более волнующего на свете нет. Ты бы не пожалела.
– Думаешь, я могу
– Думаю, нам ничего другого не остается, как доверять друг другу. Без этого не обойтись.
– Я… мне это не нужно.
– Не нужно? Черта с два. – Джон медленно перевел дыхание. – Не могу сейчас говорить… как бы машину не разбить. Подожди, давай сначала доедем.
Джон не произнес ни слова, пока они не остановились напротив ее дома, и еще с минуту сидел молча, сжав руль и глядя перед собой.
– Может, я тебе и не нужен, но ты меня хочешь. – Он повернулся и придвинулся ближе. – Думаешь, я не чувствую? Чувствую. Знаю. Мы оба посылаем друг другу понятные всем сигналы.
Стало трудно дышать. Ева потянулась к дверце.
– Нет, останься. – Он схватил ее за руку. – Позволь показать, что у нас может быть. Не бойся. Совсем немного. Скажешь остановиться – остановлюсь. – Его пальцы медленно двинулись от запястья к локтю. – У тебя такая мягкая, шелковистая кожа, но рука сильная, и все мышцы напряжены. – Он уже добрался до горла. – А вот пульс…
Сердце прыгало, рвалось из груди. В тот миг, когда Джон прикоснулся к ней, по всем ее нервам словно побежало электричество. Она чувствовала легкое касание его рубашки, вдыхала его запах с какой-то острой, пикантной ноткой, и у нее кружилась голова.
Кружилась и кружилась…
Его губы были на ее губах, его язык играл, дразнил.
Она застонала и прижалась к нему.
– Да, да. – Пальцы скользили сверху вниз, расстегивали пуговички рубашки. – Так. Дай-ка мне язычок. Хочу попробовать тебя на вкус…
Он добрался до грудей, мягко сжал, и она вскрикнула и выгнулась, чувствуя, как они набухают, как твердеют соски.
Застежка бюстгальтера поддалась ловким пальцам, и они, получив свободный доступ, перешли в наступление – двинулись вверх и вниз, поглаживая, сжимая и отпуская.
Наступление поддержали губы, язык, зубы…
Жар раскатывался по телу волнами, в низу живота возникло странное, незнакомое ощущение – сначала легкое пощипывание, потом тяжесть и разгорающийся зуд.
– Не здесь, – произнес Джон тихим, хрипловатым голосом. – Уедем куда-нибудь. Все будет хорошо.
Она не хотела никуда ехать. Зачем? Она хотела остаться здесь, и пусть он делает все, что хочет. Только бы унять этот зуд, погасить пожар, утолить жажду… И зачем куда-то ехать, если все, что для этого нужно, здесь: его чувственные губы, ловкие руки, горячее дыхание.
– Я не хочу заниматься этим с тобой на заднем сиденье машины. Если к тебе нельзя, у меня на примете есть мотель возле аэропорта. Но тогда надо поспешить.
Она посмотрела на него непонимающе. О чем он говорит?
– Ева?
Мотель. Заднее сиденье машины.
Что она делает? Зачем осталась здесь? Перепихнуться по-быстрому? Боже, она ведет себя, как сучка в период течки. А ведь так и есть. Потеряла голову и уже готова…
Но ведь так быть не должно. Она – не животное.
Ева выпрямилась и оттолкнула его:
– Нет.
Джон напрягся:
– Что?
– Нет. – Из машины надо выбираться. И поскорее, пока голова еще соображает. – Слышал? Ты доказал свою правоту. Но гордиться-то особенно и нечем. Я ничего про это не знаю… не знаю, как этому противиться.
– Доказал правоту? Гордиться? Я ничего не… – Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул. – Я только хотел показать… хотел, чтобы ты поняла, чего мы себя лишаем. А потом увлекся и не смог остановиться.
– Ты показал. – Ева торопливо застегивала рубашку, но пальцы дрожали, и получалось плохо. – Доволен?
– Нет, конечно. И ты, черт возьми, тоже.
– Ничего, переживу. – Она толкнула дверцу. – Еще несколько дней назад мы не знали друг друга, а сегодня ты уже хочешь, чтобы я прыгнула к тебе в постель?
– Почему бы и нет, если мы оба этого хотим? – Он наклонился к ней: – Почему нет? Какая разница, сколько мы знаем друг друга? Нам это нужно. Мы этого хотим. Так в чем же дело? У нас впереди несколько недель, и мы могли бы отлично их провести. А потом ты от меня избавишься. Никаких обязательств. Никаких цепей.
Ева вышла из машины.
– Прощай!
– Ну уж нет. Я сдаваться не собираюсь. С какой стати? Ты ведь на моей стороне. – Он посмотрел на нее – напряженное, перечеркнутое тенями лицо в тусклом свете приборной панели. – Подумай сама. Когда-нибудь это случится. Так почему бы не со мной? Я тебя защищу. Ничего не потребую. Ты получишь удовольствие, и только. И классно проведешь время. О’кей?
Она не ответила, потому что уже переходила улицу. Почти бежала.
Бежала, потому что хотела вернуться к нему.
У двери Ева оглянулась через плечо. Джон сидел в машине и смотрел на нее.
Она захлопнула дверь, взбежала по ступенькам, прислонилась к стене и уставилась в темноту. Сердце колотилось, лицо горело, ноги подгибались. И все из-за того, что он касался ее – руками, губами, языком.
«Когда-нибудь это случится. Так почему бы не со мной?»
И ей хотелось, чтобы это случилось именно с ним. Никогда раньше, ни с кем другим у нее не было ничего похожего.
И такой слабой, такой беспомощной она еще никогда себя не чувствовала. Мир был хаосом, и чтобы выжить в нем, требовалось быть сильной и рассудительной. Сейчас она не была ни сильной, ни рассудительной.