Ступеньки в прошлое
Шрифт:
Золота экспедиция не нашла. Собрала оружие, кости, захоронила их и возвратилась в Иркутск. А впоследствии, как это видно из документов, и прииск и лагерь списали подчистую.
— Вопросы есть? — спросил Леонид. — Да, и давайте договоримся, командовать парадом буду я, поскольку за мной вся организация и основное финансирование. Возражений нет?
Возражений не было, а вопросы, конечно, были. Нужен подходящий транспорт.
Транспорт будет в виде армейского джипа, напрокат, с лебедкой и со всем снаряжением, — его подготовят друзья Леонида в Братске.
Как добираться до места.
До Красноярска на самолете. Оттуда до Братска на поезде. Затем в Братске как-то погрузить джип и снаряжение на другой поезд и доехать
Изучаем карту. Километровки, правда, нет, почему-то засекречена. Вот она река Люя. Прииск, точнее его остатки, обозначен на карте красной точкой в месте, почти при впадении Люи в другую реку — Ивешму. Ивешма, в свою очередь, впадает в могучую Лену, которая берет свое начало в отрогах Байкальского хребта и там, конечно, еще не могуча. От Нового Уояна до прииска 196 километров.
Что с оружием.
У всех будут охотничьи ножи и 2 карабина «Тайга», у Сухаря тоже есть разрешение. Оружие дадут в Братске. Говорю, что мое разрешение на оружие на территории России действовать не будет.
Да, кто там будет смотреть. И, в конце концов, у нас единое государство — Союз Белоруссии и России. Или России и Белоруссии. Короче, мы единый братский народ.
Что мы рассчитываем там найти.
Во-первых, несданное государству золото, около ста килограммов.
Во-вторых, как свидетельствовали различные источники, золотой песок и самородки являлись внутренней валютой зэков в таких лагерях. Почти каждый, что-то утаивал от сдачи и имел определенный запасец. А паханы, и авторитеты обладали, без сомнения, солидными запасами. Кое-что, наверняка, перепадало и охране. Про администрацию лагеря и говорить нечего, — они имели от этого больше всех. Ведь никакого контроля за ними не было, сколько хотели, столько и оформляли для сдачи в государственные закрома. Поэтому на обширной территории лагеря и прииска находится множество тайников и тайничков. Найти их с помощью металлодетекторов — плевое дело.
В-третьих, можно и просто пошарить с приборами по отвалам и золотосодержащей породе в поисках самородков.
Обсуждение длится долго. Как водится, потом, отмечаем это дело. Пошли рассказы о найденных золотых самородках и россыпях. Леонид берет гитару, перебирает струны, и, неожиданно, хриплым голосом под Высоцкого выдает:
Таежной мглы вступил под сень я, Манит блеск злата, пойду на риск, А за спиной, забытой тенью, Молчал заброшенный прииск….Несмотря на опьянение, в душе возникает чувство тревоги….
Расстаемся заполночь. Завтра они улетают в Москву. Пришлют список, что должны подготовить мы, и — до августа.
16 августа 200. года. Мы стоим на перроне в Братске. Договорились с геологами, которые везут оборудование в Олекму, о погрузке на их платформу и нашего джипа. Джип действительно силен, от земли до днища сантиметров восемьдесят — никакой пень не страшен.
Станция Новый Уоян. Выгружаемся. Оказывается это бурятский поселок, хотя русских попадается больше. Все прямо застывают при виде нашего джипа. Покупать нам здесь нечего, все у нас уже закуплено. Утро. Завтракаем своими припасами и решаем, не теряя времени, двигать дальше. Спрашиваем про дорогу на прииск, — никто не знает. Что за чертовщина, может не туда попали? Где располагается местная власть? Нам показывают дорогу.
Подъезжаем к приземистому одноэтажному зданию с трехцветным флагом над крыльцом. Нас недоверчиво встречает пожилой бурят, председатель поссовета. Показываем документы, в том числе бумагу за подписью замминистра Министерства природных ресурсов Российской Федерации, в которой написано, что АО ЗАОСТ «Люя» разрешена разведка и ограниченная добыча золота на Люйском прииске с последующей арендой означенного прииска. Бумага солидная, на цветном бланке с российским гербом и солидной печатью. И лицензия к ней. Бурят, похоже, проникается, что мы прибыли с государственными целями. Однако сокрушенно разводит руками и говорит, что дороги нет. Как нет? А как же на прииск ездили. Вертолетов-то еще тогда не было. То есть, дорога есть, но она заросла, по ней давно никто не ездит. Ну, это нам не страшно, решаем мы, у нас армейский вездеход, а где надо и бензопила поможет. Просим показать дорогу. Председатель зовет из другой комнаты молодого человека, тоже бурята, он покажет нам дорогу.
Останавливаемся на окраине поселка, дальше сплошная тайга, виднеются сопки, и вдали высятся горные хребты. Подходим ближе, проводник указывает на лес и говорит, что это дорога. Где дорога? Впереди сплошной лес, никаких просветов, дремучая тайга. Здесь раньше была дорога на прииск, утверждает бурят, но она давно заросла лесом. Присматриваемся пристальнее, действительно, в одном месте лес не такой густой и старый. Могучих деревьев нет, но и те, что растут нам с нашей бензопилой не одолеть. То есть спилить-то несколько десятков деревьев можно и продвинуться метров на пятьдесят за день…. До прииска такими темпами мы доберемся за несколько лет.
Что же делать? Может двинуть пешком? Двести километров по тайге? Двести километров пешком, да еще с солидной поклажей. Вы когда-нибудь видели тайгу? Попадаются места, сплошь заросшие, заваленные слоями упавших деревьев, абсолютно непроходимые. Которые можно только обойти стороной, делая километровые крюки. Да, при этом еще тучи комарья и гнуса, которые пробиваются через любую спецодежду. А как в ней ориентироваться? А дикие животные — медведи, например. Неужели вся подготовка зря?
Но бурят, загадочно щурится и говорит, что нужно подумать. Типа, как в том анекдоте про чукчу и застрявший вездеход? «- Водка давай, совет будет?» И получив водку, советует: «- трактор надо…». Даем, однако, нашему сопровождающему пятисотрублевую бумажку. И получаем совет. Надо идти к Василию Никифоровичу. Тот, якобы, знает иную дорогу на прииск, и, говорят, ходил туда неоднократно. Может, согласится стать нашим проводником. Утопающий хватается за соломинку. Никакого иного варианта у нас попросту нет. Едем к Василию Никифоровичу.
Василий Никифорович оказался, на вид крепким старичком с очень сморщенным лицом, изборожденным глубокими морщинами, и тоже бурятом. И встретил нас весьма неприветливо. Наш бурят, представив нас, как москвичей, ретировался.
— Что, тоже пещеры ищете? — тон вопроса не предвещал ничего хорошего.
Мы объяснили, что ни о каких пещерах и слыхом, не слыхивали, что мы здесь чисто по государственным делам, показали свои красивые гербовые бумаги. Что нас интересует только заброшенный прииск и за любую помощь в этом направлении, готовы хорошо заплатить. Понемногу старик оттаял. Мы угостили его водкой. Он немедленно зажег древнюю спиртовку, поставил закопченную кружку с водкой на огонь. Затем снял с гвоздя на стенке какой-то здоровенный кисет, вытащил оттуда засохший лист, покрошил его в кружку и стал прямо пальцем помешивать в кружке.
Боясь спугнуть возникшее легкое взаимопонимание, мы ничего не спрашивали по поводу этой операции. Наконец, решив, видимо, что зелье достигло нужной кондиции, Василий Никифорович быстро задул спиртовку и сделал из кружки добрый глоток. С минуту посидел с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к процессу проникновения алкоголя в организм. А потом, вместо закуски, закурил трубочку. В три глотка кружка была осушена. Мы плеснули по новой. Ритуал со спиртовкой и листиком был повторен, но пить старый бурят больше пока не стал, просто посасывал трубку. Понемногу образовалась нить разговора.