Стыдин

Александр ХОРТ

Стыдин

Химик Ховринов нервно вошел в кабинет директора:

– Здравствуйте, Фома Олегович.

– Привет. Почему такой бледный?

– Волнуюсь, - объяснил химик и после паузы добавил, - я сделал изобретение.

– Так это я должен волноваться, - успокоил

– Фома Олегович, я изобрел жидкость "стыдин". Понимаете, с лица человека, в которого попала хоть одна молекула "стыдина", краска стыда не сходит быстро, как обычно, а держится постоянно. Сотворил что-нибудь нехорошее - краснеешь, следующий проступок - новый слой краски накладывается на старый и так далее. Все, так сказать, на лице написано.

– Здорово, - сказал директор и почти незаметно вздохнул.
– Прошлые грехи не учитываются?

– Прошлые не в счет. Как говорил Геродот, кто старое помянет, тому глаз вон. Сейчас я его держу в пульверизаторе, - продолжал химик Он выудил из портфеля небольшой флакон и пару раз нажал на соединенную с ним резиновую грушу. В кабинете запахло малиной.
– Перед собранием, например, освежаем помещение, а потом следим, кто, где привирает. И сколько. Сейчас, кстати, кончаю разработку шкалы для измерения интенсивности сделок с совестью.

– Но ведь есть такие люди - врут и не краснеют.

– Не играет роли, - отрапортовал химик.
– "Стыдин" обладает не только фиксирующими свойствами, но и проявляющими. Так что скоро будут патентовать, и нам неплохо бы первыми освоить производство этого препарата.
– Ховринов еще раз шваркнул пульверизатором, после чего убрал свое добро в портфель.
– Ну, хватит об этом. Фома Олегович. я хотел в основном обсудить с вами другие вопросы.

– Например?

– Я получил верстку своей статьи о новом методе гидролиза, подписанную вами, вашим заместителем Редкокашей и мной. Редкокашу я вычеркиваю, он над этой темой не работал.

– Правильно сделаешь, - ноздри директора трепыхнулись, - и меня вычеркни.

– И вас вычеркну. Теперь. Вы обещали послать меня с докладом на конференцию в Хельсинки, а посылаете Боксерова, который достал вам финский холодильник. Он вне курилки двух слов сказать не может.

– Финляндию я пересмотрю.

– Поехали дальше. На новое место в нашем детском саду претендовали ваш внук и мой сын. Вы рассудили, что будет лучше, если оно достанется вашему внуку.

– Ошибся я, Ховринов, - директор побелел, как ацидофилин, - позабыл совсем, что у нас дача есть, и две бабушки с ним посидеть могут. Пусть лучше твой сынок ходит. У тебя все?

– Нет, - в глазах химика появился охотничий азарт.
– Институт получил пятикомнатные квартиры для нуждающихся. Не могли бы вы, - слова сочились медленно, будто капли воды из настенного кашпо, - дать мне одну квартиру?

– На троих?! Могу-то могу, но... это будет... нечестно, - пролепетал директор. Он налил себе воды. Зубы стучали о край стакана.
– У тебя все?

– Все, - последовал удовлетворенный ответ.

Ховринов впервые пожал директорскую руку и вышел из кабинета. Он что-то отметил в записной книжке, постоял, подумал и направился в кабинет начальника отдела...