Стыдно не будет
Шрифт:
— Кирилл, спасибо тебе за заботу, но меня есть кому поддержать. И мне уже пора ехать домой, я хочу поужинать до десяти вечера.
— Яна, выходи за меня замуж, — он шарит по карманам, я в ужасе жду, что достанет кольцо, но нет, он вытаскивает фотографии, где мы с ним вместе. Показывает, перекладывает, держит как веер, парочка из них падают на пол, тут же поднимает. Все так сумбурно и неловко, что я не знаю, как себя и вести. Их много, целая стопка. Он распечатал по несколько штук с каждого года наших отношений. Отобрал самые лучшие фото, мы везде улыбаемся. Романтичный поступок,
— Кирилл, я живу с другим мужчиной! — развожу руками. Он все еще тянет мне эти несчастные фотки, я отказываюсь их брать, и они падают на пол, рассыпаясь у моих ног. Сысоев начинает злиться, кажется, я его унижаю.
— Ты считаешь, я не думаю об этом?! Каждый день, блть! Что ты с ним. Спишь с ним, улыбаешься ему. Я не понимаю, почему вы до сих пор не расстались! Это помутнение, которое никак не закончится! Павел намекнул, что он мент. Мать его, мент! — он позволяет себе повысить на меня голос.
Павел, вот оно что. Не мама напела. Он подслушал наш разговор? Залез к ней в телефон?
— Мент, и что? — скрещиваю руки на груди. — Что тебе сказал Пашка-промокашка? Как всегда обижен на любой мой поступок? Теперь его бесит работа мужика, с которым я сплю?
— Яна, я знаю — ты ждешь ребенка. Мы забудем обо всем, что случилось за эти полтора месяца, и начать все сначала, — он говорит еще много абсурдных слов, дает кучу дурацких обещаний, я пытаюсь перебить, но он снова никак не затыкается. Как и в прошлый раз, как и всегда. Совершенно меня не слушает! Я просто иду в сторону двери, как он перехватывает меня, обнимает, прижимает к себе.
Я вскрикиваю, тут же в кабинет с силой стучатся и дверь распахивается. Кирилл отскакивает от меня, охранник спрашивает:
— Все в порядке, Яна Владимировна?
— Не в порядке! Проводите этого мужчину к выходу! И меня заодно.
Я решительно выхожу из офиса, по пути накидываю парку, Сысоев никак не отстанет, догоняет меня у машины.
— Ну чего тебе? Ты с ума сошел, Кирилл?! Это не твой ребенок и ты прекрасно это знаешь! Я сплю с другим мужиком! Зачем ты вообще это делаешь?! Откуда такая настырность? — едва озвучиваю свои вопросы, как тут же сама нахожу ответы. Мои глаза распахиваются в ужасе и отвращении.
— Ну и что, что не мой. Никто не узнает. Я поговорил со своими родителями, они не против совершенно. Второй будет наш. Яна, подумай хорошо, эти фотографии… что так и остались валяться по кабинету, разве ни о чем тебе не напомнили?
— Какой же ты мудак, оказывается. Когда я была наследницей успешной компании, ты вроде как любил меня, но задницу особо не рвал. А когда папа загремел в больницу с перспективой длительной реабилитации, бизнес замаячил перед глазами! — никогда в жизни я не соображала так быстро. — Брат меня терпеть не может, а вот с тобой он бы мог договориться, вы бы отлично попилили папины аптеки, верно?
— Ты передергиваешь. Подумай лучше о своем менте, вот он как раз и держится за тебя. А я… да, признаю, у меня есть опыт управления, соответствующие знания. Я не стремлюсь, но в случае необходимости готов поддержать тебя и Владимира Ивановича.
Я молча сажусь в машину, еду к дому Демина. Рома на смене, я ему не звоню в такие дни, только пишу сообщения. Прочитает, когда сможет. Иногда ответит, иногда перезвонит. И мне хочется написать ему обо всем. В красках расписать ситуацию. Я хочу, чтобы он ударил Кирилла. Сильно. Сломал ему что-нибудь. Мне так противно, что когда-то я спала с Сысоевым, доверяла ему. Трогала его. Меня корежит от отвращения и злости. Надо срочно помыться.
Но я сдерживаюсь, потому что давно уже ощущаю себя совсем другим человеком. Прежняя я закатила бы истерику и обязательно наябедничала. А лучше бы и вовсе привлекла к себе внимание глупым, но громким поступком. Теперь я женщина бойца спецназа. Моя голова всегда должна оставаться холодной. Я буду как Рома. Хоть молотком долби по нашим железным нервам. Я не стану звонить Демину и провоцировать его на драку. Мои руки немного дрожат, и первым делом, попав в квартиру на десятом этаже, я спешу на кухню и залпом выпиваю целых два стакана воды. Я расскажу ему все только после того, как успокоюсь. Не на эмоциях.
Услышав мой надломленный голос, особенно если бы я преподнесла ему все как есть: что этот утырок обидел его беременную женщину, — страшно представить, что бы с Рома с ним сделал.
Кровожадные мысли приносят облегчение. За меня заступятся, если столкнусь с чем-то неподвластным. Я отлично поужинала и заснула на диване, зажав между ног Ромину подушку — иначе просто невозможно расслабиться.
И вот сейчас Сысоев, как ни в чем не бывало, идет в больницу, чтобы поддержать нашу семью? Павла, отца, блть, меня?
Завидев нас, ему стоило убежать. Не понимаю, на что он надеется. Каким наглым нужно быть, чтобы после вчерашнего появиться здесь и взглянуть мне в глаза. Взглянуть в глаза Роме!
— Привет! — здоровается первым. Демин никак не реагирует, словно не человек мимо него проходит, а слегка ветром обдуло. — А, вон и Павел, мне нужно переговорить с ним. — Машет брату, тот, к сожалению, спешит в нашу сторону.
— Пойдем? — тяну я Рому за рукав. — Ты обещал кофе, — он кивает.
А потом случается то, чего я никак не ожидала, хотя должна была предугадать. Ночное ухудшение состояния отца вытеснило все мысли до единого. Мама меня не предавала, она хранит мой секрет и тихонько радуется, периодически отправляя мне сообщения, что даже если я не выйду замуж никогда, то обязательно нужно рожать, что она ждет не дождется внуков и все для меня сделает.
Но знает Павел. И Сысоев. О нет.
— Поздравляю вас, — хмыкает Кирилл почти вслед, — будущие родители. Признаю поражение. Счастья вам и всего лучшего. Признаюсь честно — завидую тебе, Роман. Но мешать не буду.
Я пораженно зажмуриваюсь на целое мгновение.
Затрудняюсь ответить, чего желаю больше в этот момент: исчезнуть или увидеть выражение лица Ромы. Страх заслуженной кары сильный, но любопытство перевешивает, я пялюсь на Рому во все глаза, одновременно пытаясь вообразить ситуацию, что сейчас развернется. Еще и брат тут как тут. Такого стыда я еще не испытывала. Враги от души порадуются.