Стылая
Шрифт:
Без сомнений, ранее этот человек выступал на сцене, ведь от театральных замашек так быстро не избавишься, да и прозвище говорит само за себя. Интересно, зачем его понесло на море? Впрочем, у каждого свои причины. Похоже, мое более чем прохладное отношение к его персоне Артист считает едва ли напускной маской, будучи уверен в том, что перед таким роковым обольстителем, как он, не устоит ни одна женщина.
Сейчас, увидев, что рядом никого нет, он, видимо, решил, что время ухаживаний прошло, и наступила пора действий. В мгновенье ока Артист прижал меня своим телом к стене и попытался, было, облапить, но в следующее мгновение охнул и согнулся надвое – я хорошенько врезала ему согнутым коленом между ног, а потом еще и добавила ребром ладони по шее. Бывают ситуации, когда церемониться не стоит, и потому, каюсь, я саданула мужику от души. Как и следовало ожидать, Артист на несколько мгновений замер, согнувшись, и хватая ртом воздух. Верно, это очень болезненные удары, и, надеюсь, вновь ощутить их этот тип не пожелает.
Откуда я знаю кое-какие приемы для отпора? К сожалению, в нашем торговом деле иначе нельзя – бывают разные обстоятельства, случается и такое, что необходимо постоять за себя, и тут нужны не слова увещевания, а кулаки.
– Вот что, Артист... – спокойно произнесла я. – Еще раз позволишь себе подобное – пеняй на себя, во всяком случае, так легко, как сейчас, не отделаешься, под горячую руку могу тебе кое-что крепко отбить. Или оторвать. Полагаю, ты меня понял.
Я не стала слушать, что сквозь зубы просипит мне этот растерявшийся мужик, и спокойно отправилась к себе в каюту. Все идет по старым, как мир, правилам: когда среди множества мужчин оказывается одна женщина, то следует ожидать чего-то подобного, во всяком случае, я для себя ничего нового не открыла. То, что сейчас произошло – это, так сказать, проверка на вшивость. Почти наверняка Артист не успокоится, потому как такое унижение нанесет удар по его мужскому самолюбию, но все же хочется надеяться, что впредь он поостережется лишний раз подкатывать ко мне со столь дерзкими ухватками.
Чем я занимаюсь в каюте, сидя там едва ли не все дни напролет? У меня одна задача – прокручивать в голове разные варианты того, как в будущем нужно спасать семейное дело, причем даже в том случае, если вернусь из Зайроса без особой прибыли. Главное, чтоб хватило рассчитаться с господами из инквизиции (между прочим, они куда хуже тех ростовщиков, которых так боится Якуб), а в будущем следовало исходить из того, что барыш от торговли в Зайросе окажется не ахти какой большой. Конечно, я надеялась на лучшее, но мало ли что может случиться... Взяв за основу это предположение, я и бралась за расчеты, прикидывая возможные затраты.
По счастью, кроме счетов, накладных и прочих бумаг, я прихватила с собой еще и небольшую стопку чистых листов, грифели тоже не забыла, так что на обсчет каждого из возможных вариантов у меня уходило едва ли не все время. Скажете, что это нудное занятие? Ну, это кому как... К тому же когда у тебя голова забита цифрами, то нет времени на думы о прошлом, тем более что мысли о муже нет-нет, да и тревожат душу – все же десять лет жизни из памяти не выкинуть, как ни старайся.
Вечером, после ужина в кают-компании, я снова в одиночестве стояла у борта, и смотрела на темное море. Вообще-то смотрела – это громко сказано, потом что к ночи погода немного испортилась, небо затянуло тучами, и поднялся небольшой ветер. Корабль покачивало, и потому я держалась обеими руками за какие-то то ли тросы, то ли канаты – увы, но я так и не запомнила, как они правильно называются. Уже совсем стемнело, только светились бортовые огни – зеленый и красный. Конечно, с палубы пора уходить, но мне непонятно отчего нравилось стоять здесь, едва ли не в полной темноте, чувствовать, как корабль скользит по воде, а волны бьются о его корму... Это потрясающее ощущение, которого я ранее никогда не испытывала: кажется, будто ты одна во всем мире, над головой бездонное небо, усыпанное звездами, а ты словно летишь в неизвестность... В такие моменты не хочется думать и о чем, ты словно одна во всем мире... Интересно, как там сейчас Евгар? До чего же глупо мы с ним расстались...
Внезапно среди шума волн мне послышался какой-то посторонний звук, чем-то похожий на тоскливое подвывание. Это еще что такое? Оглянувшись, я вначале ничего не заметила, но в следующее мгновение увидела светлое пятно, медленно двигающееся по палубе. Вернее, это была белая фигура, колышущаяся на ветру, которая медленно приближалась ко мне, издавая все тот же жутковатый вой.
Сказать, что я испугалась – это значит не сказать ничего. Это еще что такое, или кто такой? Невольно вспомнились слова Якуба о том, что в этих местах могут появиться призраки или привидения... Неужто его слова сбылись?! Ох, только не это!
А какой жуткий вой издает это колышущееся на ветру создание! Просто загробный! У меня от столь кошмарных звуков ужас сковал тело, бешено застучало сердце и перед глазами побежали разноцветные пятна... Да я в жизни не была настолько перепугана!
Тем временем белая фигура двигается по направлению ко мне... Конечно, надо бы закричать во весь голос, или бежать отсюда со всех ног, да вот только голос от страха перехватило, лицо онемело, а ноги стали словно ватные, и, чтоб не упасть, я только крепче вцепилась в канаты.
Меж тем белая фигура, не переставая издавать тоскливые завывания, оказалась совсем близко от меня, и я, понимая, что ничего не могу сделать, отвернулась, и вновь уставилась в сторону моря, каждое мгновение ожидая того, что в меня вот-вот вцепится холодная рука или вонзятся острые зубы, а может, в следующий миг я окажусь в темной воде за кораблем... Кто знает, может, так оно и лучше...
Медленно текла секунда за секундой, но ничего не происходило, если не считать того, что вой становился все тоскливей, а потом оборвался на протяжной ноте... Все стихло, наступила тишина, только раздавался шум волн, но я по-прежнему боялась не только пошевелиться, а даже оглянуться назад, опасаясь увидеть прямо за своей спиной все ту же белую колышущуюся фигуру...
– Что тут происходит? – раздался голос капитана. Как видно, тот жуткий вой слышала не я одна. Фу, раз капитан Маркус оказался на палубе, то, похоже, исчез и призрак...
– Да так... – с трудом выдавила я из себя, медленно оборачиваясь назад. Все верно, кроме меня и капитана на палубе никого нет.
– А вы что тут делаете? – в голосе капитана было раздражение. – Нечего ночью шататься по кораблю! Вам же было ясно сказано – для прогулок есть светлое время! Если свалитесь за борт, то не рассчитывайте, что хоть кто-то сумеет отыскать вас в темноте!
– Да, конечно... – с трудом заставив себя разжать пальцы, я на подгибающихся ногах отправилась к себе, сопровождаемая недовольным взглядом капитана.
Не веря в избавление, с трудом добралась до своей каюты, и там, заперев дверь, опустилась на пол, прижавшись спиной к двери. Меня все еще трясло от ужаса, не было сил даже добраться до своей койки. Посижу тут немного, в себя приду...
Не знаю, сколько времени прошло, пока немного утихомирилось бешено стучащее сердце, и я хотя бы смогла нормально дышать. Страшная белая фигура... Что это было? Может, завтра стоит расспросить об этом капитана? Или же спросить совета у наших святых отцов?
Хм, а почему никто из матросов не вышел на палубу? Спорить готова, что эти звуки слышала не я одна. Наверняка призрака видел и рулевой... Неужто он тоже настолько струхнул, что не мог произнести ни звука? Странно...
Прилегла на койку, но сон никак не шел, да и за стенкой что-то было шумновато – похоже, морякам тоже не спится. Что-то они сегодня расшумелись, их слышно даже через две перегородки. Невольно стала вслушиваться в их разговор, вначале улавливала лишь отдельные слова, а потом стала различать и фразы...