СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Нервы у летчика не выдержали, и он бросил машину прочь от огненной струи, чуть не накрывшей кабину справа.
И вертолет наткнулся на шедшего слишком близко слева от него соратника.
Вертолеты столкнулись, закрутились и рухнули вниз на такой малой высоте.
Фонтанчик не добежал до меня на семь сантиметров. Если б я пыталась сбить хоть один, второй все равно меня уже убил бы.
Я даже не сдвинулась.
И, хладнокровно подняв огнемет, накрыла их на земле огненной струей. Обоих!
Удар все-таки повредил их бензобаки, это не шутка – упасть, пусть и с такой высоты, на бетон гоночной трассы.
На протяжении нескольких секунд из горящих сцепившихся вертолетов выскакивали десятки фигур с короткими американскими автоматами.
Но я хладнокровно, меняя патрон за патроном, встречала их огнеметом, превращая группами в факелы.
А через мгновение вертолеты взорвались, накрыв взрывом уцелевших и прорвавшихся, и разбросав их, угорелых в дыму.
Холодно бросив огнемет, я взяла с земли лежавший возле моих сумок тот самый короткий ручной пулемет, так и не отданный хозяевам, и очередью остановила пытавшихся прорваться до меня бойцов. Пробивающихся сквозь пылающий ад разбросанных взрывом вертолетов, в котором плавилось железо. Я почему-то абсолютно бесстрашно стояла, не боясь летящих пуль, и они даже представить этого не могли, думая, что их расстреливают скрытые где-то на земле люди. И били наугад в дыму все по земле, все мимо... А я просто стояла, ибо знала, что если выпущу хоть одного оттуда, то мне, сегодня впервые взявшей оружие, просто не выжить против профессионала. Их бритоголовые черепа вызывали инстинктивную брезгливость, как к гадюкам...
Вертолеты упали в ложбину. И мне сверху с колечка холмиков было все внутри хорошо видно.
Несколько боевиков все же вырвались. И корчились по земле, пытаясь сбить пламя. И я, обходя вертолеты, короткими очередями прострочила тех, кто пытался уйти.
Больше уйти никто не пытался.
Я постояла.
Потом, словно повинуясь приказу, медленно пошла назад.
Когда я была уже довольно далеко, сзади что-то рвануло.
Я медленно обернулась – похоже, что на борту одной из бандитских машин были бомбы или килограмм сто пятьдесят пластита. Впрочем, я в этом плохо разбиралась – взрыв не оставил от машин ни следа. Только громадная яма между холмиками, даже не горело ничего.
Я повернулась и пошла к моим машинам. Ветер развевал мои волосы и обвевал мое холодное усталое лицо.
Стояла странная тишина.
А потом трибуны странно завыли.
Администратор и охрана, мать ее, смотрели на меня с каким-то мистическим ужасом. И со странным страхом на мой ручник.
– Скажи, как можно научиться так побеждать? – спросил какой-то ошарашенный охранник. Они делали вид, что даже не прекращали грузить.
– Дуракам везет! – безжалостно холодно ответила я.
Мои машины были тут уже груженные.
И тут я обнаружила, что на машинах нет номеров. Они были новенькие, чистенькие.
– Это я доеду до куда? – подозрительно спросила я администратора, ткнув ногой в место, где должен быть номер. – До первого милицейского поста? С кучей долларов в багажнике?
Тот подозрительно заметался.
– Ваша светлость, да мы привезли милицию, чтобы милиционер сразу зарегистрировал машины на конкретного человека после его победы, и все было законно... – засуетился он. – Но ведь никто не знал, что это будете вы. Он и так все порывался бежать арестовывать вас за нарушения правил движения, когда вы ехали. А после того, как вы начали стрелять, его вообще заперли и отвлекают две девочки...
Я вздохнула.
– Убрали трупы, живо! – жестко приказал администратор. – Саша, напои Георгиевича, пусть оформит машины...
Я совершенно как-то не боялась милиционера. Милиция – друг человека. Я никогда не нарушала закон. И никогда ничего не делала такого, противозаконного. Сознательно, естественно.
Ну, там покричат, покричат, когда юбка беседующей нелюбимой учительницы окажется зацепленной рыболовным крючком с леской, концом привязанной к машине из районо. И уедет вместе с машиной, а учительница останется в одних сексуальных трусиках с разрезом спереди, надетых для кавалера зачем-то в школу. А сзади у нее они вообще не держались, ягодицы голые, я все пыталась потрогать, чтоб понять, как это сделано. Приехавшая милиция только рыдала, увидев это зрелище, и дрожащей рукой никак не могла написать правильно имя. На радость мне. Ведь, после того, как в протоколе милиционер в восьмой раз переписал мое имя Пульхерия, а сидевшая рядом “пострадавшая русского языка”, видевшая, что он пишет, в девятый раз сказала ему, что он пишет неправильно, тот просто бросил ручку, вышел в туалет, и больше почему-то не вошел.
А мне кто-то прислал цветы. С запиской – За доблесть и мужество, проявленное в борьбе с такой вредной учительницей...
Глава 13.
В общем, я и сейчас не боялась.
Но тут поняла, что сейчас нужно разговаривать анонимно, и надела на лицо маску. Сделанную из чулка. Чулок свой на голову надела. Я видела в кино – под чулком не видно лица, они входят инкогнито.
Вышедший пьяный милиционер с ноутбуком, подключенным через специальный модем к компьютеру отделения, сдавленно ахнул, попятился и перекрестился.
– Не волнуйтесь! – сказала я замогильным голосом, поскольку знала, что надо изменить голос, чтоб тебя потом не узнали. – Меня зовут Пульхерия Ревилова, паспорт номер такой-то, выданный этим районом, оформите на меня документы на машину.
Я буквально провещала эти слова, ужасно стараясь изменить свой голос, чтоб меня никогда не узнали и не нашли.
– Вот, посмотрите номер паспорта, на фотографии, правда, я не похожа...
Милиционер почему-то ужасно разозлился. И, сорвав чулок, стал таскать меня за волосы.
– Будешь знать, как пугать милицию, будешь знать! – дергал он меня.
Он подумал, что над ним издеваются.
Потом отпустил.
Завизжав, я растеряно стояла в стороне с чулком в руках.
Он, наконец, успокоился.
– Так, – сказал он. – Давайте ваши права.
– Права? – изумленно переспросила я. А потом засуетилась. – Но вот же документы... Я имею на нее права! – я радостно улыбнулась.
Он как-то странно поглядел на меня.
– Так...- крякнул он.
В это время мимо меня пронесли того самого раненого, моего знакомца на БМВ, которого я сдала на медпункт.
– У нее нет прав, она только сегодня села за руль впервые! – хихикнул он. – Она сегодня и услышала, что они есть на свете... От вас!
Милиционер даже подпрыгнул.
– Так... – как-то угрожающе злорадно протянул он. – Значит, мы без прав ездим? – он подозрительно ласково улыбнулся, улыбкой тигра и гадюки, и говоря странно нежно. – Первый раз за руль сели, милочка? И возомнили себя крутым гонщиком... – он сделал ласковую паузу, говорящую про аварии и столкновения по неумению. – Да вы только посмотрите, что вы наделали!!! – торжественно рявкнул он, возмущенно обводя рукой горящий автодром, на котором повсюду виднелись дымящиеся остовы.