СУ-47 ДЛЯ МАТЕРИ ОДИНОЧКИ
Шрифт:
Я же думала, что осталось от моей машины в этом гибриде отца русского и десяти негритосских матерей.
– Тридцать процентов... – меланхолично вслух проговорила я, сколько осталось.
– Да вы что, обалдели что ли?! – подпрыгнул он. – Да ведь нам придется платить за патент, регистрировать его за рубежом, развивать производство, брать кредит... Мы не можем никак претендовать на меньше семидесяти процентов прибыли! – взмолился он, даже вспотев. – Мы просто не окупим! Какие тридцать, нам минимум семьдесят!
– Да вы посмотрите, тут и двадцати пяти нет! – возмутилась я, тыкая пальцем в салон. Думая, что речь идет о том, сколько от моей машины в этой.
– Шестьдесят пять! – сказал он обречено.
– Тридцать пять! – пошла я на попятную, не понимая, чего он так дергается
– Шестьдесят три...
Мы начали торговаться.
Он уперся по-глупому. Но дальше шестидесяти стоял насмерть. Вытирая холодный пот.
– Хоть вы и чистильщик, но не сдамся... – уперто сказал он.
– Ну ладно, пусть будет по-вашему, – вздохнула я, про себя думая, что вот мама говорила, что я одна такая глупая. А вот человек вообще мог спорить и стоять насмерть из-за пустяка.
– Сорок вам и шестьдесят нам... – он вздохнул.
– А что вы там говорили про патент... – вдруг вспомнила я что-то из его рассуждений.
– Да надо такую сумму!
Он назвал сумму, и я ахнула. Она была громадной...
– Но зато это порадовало бы вашего деда... – тихо сказал он. – Настоящий был гений, хоть и склочный и вредный, прости господи его душу...
– Правда? – я дрогнула. Деда я очень любила. И даже после смерти хотела, очень хотела бы сделать ему хоть что-то приятное, чтоб он получил облегчение. – Вы думаете, что он хотел бы и порадовался этому?
– Конечно... Кто же не хочет видеть, как процветает то, чем он занимался... – печально сказал он.
Да, дед много занимался мной. И много тосковал и горевал, когда видел, что ничего не получается.
Вздохнув, я подозвала носильщиков.
И приказала дать ему эту сумму.
– Сейчас оформим, все будет по закону... – задергался он. – Я передам вам расписку, а потом оформим наше совместное дело юридически ...
– Зачем?
– Ну... – замялся он. – Ведь вы даете такую сумму денег... Оформить нужно, чтобы вас, к примеру, мы не могли кинуть.
– Кинуть? Что это значит? – растерялась я. Не понимая, что значит кинуть.
– Верю, верю! – быстро засуетился он. – Верю, что вы даже не знаете и не знали, что такое кинуть... Ибо кинуть вас мог только крутой идиот, которому охота совершить изощренное самоубийство с пытками... – он даже хихикнул. – После кино с вертолетами вы можете верить честному слову людей, они станут добрее с вами...
Я не смотрела то кино, от которого люди становятся добрее, ибо меня дома не пускали к телевизору. Двоюродная сестра, у которой я жила в маленькой комнатке, и ее сын не были рады этому, ибо я все ломала. По их словам. А у богатых, у которых я чистила ковры, много не насмотришься. А кинотеатр остался доброй советской мечтой. Куда, как я мечтала, меня пригласит однажды сказочный принц на вечерний сеанс с фильмом про Золушку.
Глава 14.
Администратор снова подбежал ко мне.
Механик увидел это и сообразил.
– Куда вам перечислять эти ваши сорок процентов, когда будет доход? – быстро спросил он.
Я поняла, что он хочет отдать потом мне деньги, от которых деду станет хорошо. И он не будет говорить, что я такая глупая... – чуть не со слезами подумала я.
– Разве это не все равно? – печально сказала я, думая, что деду деньгами не поможешь уже. Что он на том свете купит, да и перевод туда не дойдет. Я уже пробовала послать ему письмо, но у меня не приняли.
– Нет, все должно быть оформлено юридически, ибо предприятие будет законным, – вздохнул механик-директор. – Должен быть получатель...
Он уперся.
– Куда нам перечислять вашу часть прибыли, если она будет... Ваши будут сорок процентов...
– Ну тогда пусть сначала это будет больница... – я назвала номер той больницы, куда я завезла Олю Ивановну... И где правила такая красивая и добрая медсестра. – В качестве благотворительной помощи, только на медицинские цели, по выбору директора...
Я подумала, что деду будет хорошо, и он будет горд.
– Всегда? – подозрительно спросил он.
– Ну хорошо! – разозлилась я. – До тех пор, пока я не приду, и не укажу перечислять кому-либо другому.
– Это точно?
– Железно... Когда я приду сама и укажу, станешь переводить их мне...
– А если вы погибнете? – осторожно спросил он.
– Тогда... – я замялась. – Тогда пусть девяносто процентов моей доли идут кардиохирургу, теперешнему директору этой больницы, – я назвала номер больницы и имя, – и она ими распоряжается... И десять – моему брату...
– Хорошо, мы оформим... – быстро сказал он. – Куда переслать документы, спрашивать указаний и т.д.?
Я назвала иностранный адрес брата, который помнила наизусть.
Администратор просто побелел в лице, смотря куда-то в сторону, и отчаянно дергал меня.
– Быстрей, быстрей... Сейчас снова пойдут вертолеты...
Мы окончили разговор, в котором я чувствовала себя китайской марионеткой. Когда кивала, я не знала, куда попаду.
И когда я садилась в свой “жигуль” с номерами, механик вдруг сказал:
– А вообще, скажу честно, в вашей машине в действительности, лишь десять процентов ваши! – проснулся он. – Но вы не волнуйтесь, Иван – гений, он сделал ее из гоночных – просто супермашину. Она только внешне и напоминает “жигуль”, ведь станина – сверхкрепкая, мотор – от гоночного тяжеловеса с 5000 лошадиных сил, это просто грузовик, а ходовая – здесь два блока передач от гоночных машин, так теоретически она может развить скорость еще больше, чем та модель, которая послужила основой... Двигателек то из гоночного грузовика вам вмонтировал, добротный, цилиндров – десятки... Летать будет!