Сублимация в «Паутине»
Шрифт:
Тёплый летний день клонился к закату. Вечерело…
Катя на звонок открыла дверь, не спросив: – Кто?.. Будто знала, что придёт. Ждала.
Приподнявшись на цыпочки, она поцеловала Сашу в небритую щёку и пошла внутрь квартиры, держа его за руку.
В гостиной, у стола под бархатной тёмно-вишнёвой, как шаль, скатертью с кистями, повернулась к нему – маленьким роем веснушек у глаз, которые, как он ей объяснял – цвета гречишного мёда и у наивно вздёрнутого носа.
Подойдя близко – так, что услышал её замирающее дыхание – он взял мочку её левого уха своими
Лёгкое платье пастельных тонов держалось на её покатых плечах лямками, пошитыми, будто погоны, с двумя пуговицами светло-коричневого цвета со звёздочками.
Пуговицы на левой лямке сразу послушались его и легко вышли из обмётанных бежевым шёлком прорезей. Край платья стыдливо приспустился несколькими узкими складками, приоткрыв бретельку и край лифчика – цветом в тон платья…
Конструкция на правом плече поддалась не так скоро, как на левом…
Платье упало на её босые ступни, открыв слегка загорелое тело.
Он опустился на колени, скатал на резинке – вокруг сакральных…60х90 – и потянул вниз светло-бежевую материю. Ниже талии бело-розовые округлости задержали движение. Преодолевая их мягкое сопротивление, он невольно посмотрел на небольшой, как у «Лежащей» на картине Модильяни, тёмный треугольник внизу Катиного живота, выделяющийся на фоне чуть большего белого – из-за отсутствия загара.
Его кисти рук, как и до того – её платье, упали на пол – по инерции из-за некоторого усилия, с которым он стаскивал, превратившуюся в упругий ободок, ткань.
И тут он замешкался – ему, цинику процесс показался немного смешным: она стояла перед ним будто стреноженная лошадь.
Но, неожиданно для него, Катюша сама приподняла ногу, и ступня освободилась.
Он встал и, полуобняв, потянулся пальцами к застёжкам лифчика, невольно уколов небритостью подбородка её округлое плечо.
Теперь она вся была раздета…
Он почувствовал дрожь её тела, сдёрнул с дивана плед и укутал её. Она смущённо улыбнулась, взяла с кресла, стоящего рядом с диваном, махровый с чередующимися – белыми и бежевыми продольными полосами халат, набросила на плечи вместо пледа и прошла в ванную.
Там Катя его сняла, и в приоткрытую дверь Саша увидел её со спины, обнажённую – от головы с завитками волос на шее (как у Анны Карениной, но не чёрных, а тёплых каштановых тонов) до загорелых ног – со всеми классическими четырьмя промежутками: у тонких щиколоток, у колен, внутри бёдер и верхний, перед ещё одним треугольником без загара.
Катя высыпала в ванну из банки душистую соль лаванды, наклонилась, немного присев, чтобы открыть кран горячей воды, подняла правую ногу, перешагивая через край ванны, потом – левую и встала в ванне. Подождала, пока вода наберётся, и села, вытянув ноги вдоль ванны…
Скоростной поезд нёс Сашу с неумолимой скоростью на «очередную пьянку под кодовым названием: День энергетика», как говорил Д,Артаньян.
Симпатичная барышня – соседка по купе назвалась Екатериной («луч света в тёмном царстве» и совпадение в бесконечности).
Поезд тронулся, Катя стала было читать какую-то книгу, но вскоре задремала, опустив её на колени.
Саша из любопытства посмотрел – что она читала (и на её открытые колени – тоже). Книга в зелёном ледериновом переплёте с жёлтой фотографией швейцарского издания 1884 года и барельефом автора – на таком же фоне – на обложке со знакомым названием. [1]
Осторожно поднял книгу и открыл наугад – попалась 6-я глава: «Род и государство в Риме», на стр. 147 прочёл: «Они были лично свободными людьми, (и)… составляли… плебс».
1
Ф.Энгельс. «Происхождение семьи, частной собственности и государства».
Дон Кихот объяснял своему верному оруженосцу: – Свобода, Санчо, есть одна из самых драгоценных щедрот, которые небо изливает на людей; с нею не могут сравниться никакие сокровища: ни те, что таятся в недрах земли, ни те, что сокрыты на дне морском. Ради свободы, так же точно, как и ради чести, можно и должно рисковать жизнью, и, напротив того, неволя есть величайшее из всех несчастий, какие только могут случиться с человеком. Говорю же я это, Санчо, вот к чему: ты видел, как за нами ухаживали и каким окружали довольством в том замке, который мы только что покинули, и, однако ж, несмотря на все эти роскошные яства и прохладительные напитки, мне лично казалось, будто я терплю муки голода, ибо я не вкушал их с тем же чувством свободы, как если б все это было мое, между тем обязательства, налагаемые благодеяниями и милостями, представляют собою путы, стесняющие свободу человеческого духа. Блажен тот, кому небо посылает кусок хлеба, за который он никого не обязан благодарить, кроме самого неба! [2]
2
М. де Сервантес Сааведра. "Дон Кихот Ламанчский".
Ш. де Костер сказал о том же: «…никогда не лишай свободы ни человека, ни животное – свобода есть величайшее из всех земных благ. Предоставь каждому греться на солнце, когда ему холодно, и сидеть в тени, когда ему жарко». [3]
Из ванны Катюша вышла, как Афродита – из пены морской. Накинув халат и войдя в гостиную, она не увидела меня там, «…где ни разу я не был»…
3
Ш. де Костер. «Легенда об Уленшпигеле…».
Екатерина возвращалась в Москву, к мужу. А Саша – в город детства – по поводу того, о чём сказал Д,Артаньян…
Уже скоро…
«Поднимем бокалы, содвинем их разом». Пусть будет свобода и здравствует разум.
С праздником, с Днём энергетика. [4]
Времена года
1. Зима
Зима! Пейзанин, экстазуя,
Ренувелирует шоссе,
И лошадь, снежность ренифлуя,
Ягуарный делает эссе…
4
День энергетика был когда-то назначен на 22 декабря (самая длинная ночь), но исторически – Г.М.Кржижановский с бильярдным кием в руках со сцены Большого театра докладывал съезду Советов план ГОЭЛРО 23 декабря 1920 года.