Субституция

Жариков Владимир Михайлович

— А-а-а! Так это моя новая фамилия, имя и отчество, — рассеянно отвечал он, — …кажется!

Севрюков прекратил писать протокол.

— А кто Веслуцкий Николай Викторович? — спросил Севрюков, — папа Римский?

Гришин с непониманием взглянул на Севрюкова и начал что-то напряженно вспоминать.

— А-а-а! Так это я был Веслуцким… давно, …мне трудно вспомнить…, - тихо пробормотал он себе под нос, — у меня онкология была…, нет, это не у меня…. А-а-а! Так я Веслуцким был, когда без квартиры остался,

бомжевал….

Перов смотрит на Севрюкова с иронией.

— Гена, ты видишь, что он неадекватен? — спросил он Севрюкова.

— Вижу! Что будем делать? — спросил Севрюков, — на освидетельствование отправлять?

Перов улыбается и машет головой.

— Придется, наверное! — согласился Перов, — хотя давай продолжим допрос, может по другим эпизодам что-то расскажет по неадекватности…. Оперативную информацию получим.

Перов пристально смотрит в глаза Гришину. У того невозмутимое выражение лица и бессмысленный взгляд.

— Ну, хорошо, ты был бомжом Веслуцким, а потом что с тобой произошло? — спросил Геннадий.

— В хоспис попал, кажется…, - рассеянно ответил Гришин, — я заболел, кажется…, потом уколы мне делали….

— А Хакаров кто? — спросил Сергей и пристально посмотрел клону в глаза.

Гришин снова начал что-то напряженно вспоминать.

А-а-а! — воскликнул он через минуту, — …это же я Хакаров, а что?

— Понятно! — констатирует Перов, — выходит ты и Веслуцкий и Хакаров одновременно?

Гришин молчит некоторое время, что-то напряженно вспоминает.

…Ну, да! — согласился он с Перовым, — хотя мне кажется, Веслуцким я был в прошлой жизни…. Я что-то сам не пойму….

Перов посмотрел на Севрюкова, выражая своим видом сомнение.

— Гена, тебе не кажется, что он играет роль? — спросил Перов.

— Нет, Сергей Константинович, он искренне говорит, просто неадекватен! — убежденно ответил Геннадий.

— Хорошо, тогда продолжим, — сказал Перов и обратился к подозреваемому, — ответьте, Гришин, а билет на самолет до Вашингтона, зачем у тебя?

— Я должен был утром, после того, как Надьку грохну, вылетать в США, — спокойно пояснил Гришин, — там меня встретили бы….

Перов с Севрюковым обменялись взглядами.

— А зачем тебе убивать Надежду Хакарову? — спросил Перов.

Гришин напряженно что-то вспоминает.

— А-а-а! Так ведь она была когда-то моей женой, — сказал он, — если она когда-либо меня узнает, то мне конец!

— Тебе приказали ее убить? — спросил Перов.

— Нет, я сам хотел грохнуть ее! — ответил Гришин.

Перов щелкает на клавиатуре, разворачивает монитор экраном к Гришину.

— Смотри, на оперативной записи директор хосписа Струйкин приказывает тебе убить Надежду Хакарову, — прокомментировал воспроизведение оперативной записи Перов, — ты будешь это отрицать?

Гришин внимательно посмотрел на экран монитора, отвернулся и замолчал.

— Чего молчишь? — спросил Перов, — нам все известно, тебе срок корячится не малый….

Гришин повернулся к Перову и посмотрел ему в глаза мутным, одурманенным взглядом.

— Да, это он мне приказал! — согласился он, — Струйкин говорил, что если я не убью ее, то братки Распоясанного сами меня грохнут. А если убью, то через три часа сяду в самолет и улечу в штаты….

— А откуда ты знаешь Распоясанного и его братков? — спросил Перов.

— Так ведь они каждый день приезжают в хоспис за бомжами, — ответил Гришин.

— Зачем им бомжи? — спросил Перов.

— Их развозят по стройкам работать, а к вечеру назад, — ответил Гришин, — это всем известно!

Севрюков с интересом посмотрел на Гришина.

— Тебе говорили, что ты должен делать в Вашингтоне? — спросил Севрюков.

Да! — утвердительно кивнул Гришин, — мне Струйкин говорил, что я получу там сеансы терапии какого-то профессора и должен принять участие в операции.

— В какой операции? — спросил Перов.

— Струйкин сам не знает, в какой, — ответил Гришин, — но говорил, что мне заплатят хорошо за это!

Перов нажал кнопку вызова конвоира, расположенную снизу столешницы. Через некоторое время вошел конвоир.

— Уводите арестованного, к нему больше нет вопросов! — подвел итог Перов.

Конвоир защелкнул на запястьях Гришина наручники и увел его из кабинета. Перов многозначительно посмотрел на Севрюкова.

— Мне во время допроса дошло кое-что, — сказал он Геннадию, — я понял, зачем для убийств Струйкин привлекает клонов.

— Зачем? — переспросил Севрюков.

— Понимаешь, Гена, они разработали безопасную схему ликвидации близких родственников, — сказал Перов, — вот этот Гришин, например, будет признан невменяемым, и мы не только обвинить, но и использовать его показания не можем против Струйкина.

— Привлечь Ланге с Игнатовым тоже не получится, хотя клонирование запрещено, — рассуждал Севрюков, — практически это доказать невозможно! …А Вы уверены, что Гришина признают невменяемым?

— Да, конечно! — заявил Перов, — ты же видишь, что у него в памяти все перемешалось. Я допускаю, что это произошло вследствие процесса клонирования, Липчевский говорил, что возможны даже расстройства психики в результате мутации генов….

Лицо Севрюкова прояснилось, и он покачал головой.

— Отлично придумано! — сказал Севрюков, — «товар» едет к заказчику своим ходом, все близкие, что могут опознать его в случае сбоя, произошедшего с Кирсановым, убиты. Как сейчас процедурно можно опознать этого Веслуцкого? Лицо Хакарова, документы на Гришина, сам он вразумительно не помнит, кто он….