Суд Блека И Джека
Шрифт:
— Да что тут происходит, мать вашу? — заорал я, раскидывая карты со стола. Двойник-крупье грустно посмотрел на меня и наклонился за упавшими картами. На глаза попалась та самая карточка из омутов памяти Гоще, маленькая анимированная визитка. Буря, водная гладь и стена из фиолетового хрусталя. Почти незаметный на фоне огромной стены, парень, облокотившись на нее, курил и водил по воде носком ботика в ожидании чего-то, чего точно я не знал.
Глава 10-2
Что это было? Тяжёлые капли забарабанили по металлическому полу, головная боль прострелила голову ото лба до затылка, в глазах заплясали белые пятна, перекрывая обзор почти полностью. Уши словно заложило ватой по самые барабанные перепонки, едва уловимый звон разливался свирелью по черепной коробке, стараясь выбраться из своей ловушки. Кожа
— Выходи! Где ты?! — крикнул я настолько сильно, насколько мог. Сквозь заложенные уши крик мой показался шёпотом. Ответа не последовало, никто или ничто не удостоило меня им. Он появляется, когда ему это выгодно или удобно.
Тут кто-то схватился за мою руку, сжав её достаточно сильно, чтобы привлечь моё внимание. Опустив взгляд, я нарвался на слабую улыбку напарника. Тот шевелил губами, пытаясь что-то сказать, но расслышать что, было невозможно. Приблизившись к его голове вплотную, я умудрился всё-таки услышать слова.
— Ты чего разорался? — очень тихо донеслось до меня.
После этого Саймон прикрыл глаза и повернулся ко мне спиной. А ну, сука, не спать! Рука метнулась к аварийной аптечке на поясе скафандра, достав из неё пневмошприц с лекарством. Тидроцилин должен ослабить пагубное влияние Пси излучения. Не знаю, под какой импульс мы попали, но подкосил он нас прилично, словно что-то сконцентрировало излучение в луч и направило прямо на нас. Если такой фон в эпицентре этой зоны отчуждения, то, как действовать в таком случае, у меня не было ни единой мысли. «Овощной» напарник вяло начал противиться моей помощи, но после точной инъекции в шею открыл глаза, схватившись за голову. Половины дозы будет достаточно, нечего накачивать его наркотиками сверх меры, будет не в боевой готовности. Я же, конечно же, не решился последовать его примеру и отведать данного чуда фармацевтики, меня эта штучка только отправит в нокаут и тут же превратит в мычащего придурка, ослабив мои Псионические способности, тем самым дав фону выжечь мне каждый нейрон. Слабенько, только этого будет достаточно, в нашей ситуации точно. Состав номер один занял место в отсеке для ампул, игла вошла в шею, выпустив препарат в кровоток. Забитые уши снова начали слышать, не полностью, да и на том спасибо. Светопредставление перед глазами развеялось, шум в голове принял едва заметный вид, разум чуть прояснился.
— Хреново выглядишь, — заключил Саймон, осмотрев меня из позиции лёжа.
— Ты тоже не красавец. Рожа вся в пепле, у меня, кстати, тоже, — рука стёрла с лица толстый слой пепла. Напарник тут же скривился, указав пальцем куда-то на мою правую сторону лица.
— Какого хрена? — только и выдавил он. — Ты где успел так лицо «подправить»?
— Ты о чём? — не понял я, начиная ощупывать указанное место. Через плотные перчатки скафандра ничего не прощупывалось, и не было ясно.
— Психогенные боли, говоришь? Джеки, у тебя пол лица обгорело, как ты мог не заметить? — удивлённо произнёс сгбшник.
— Ты издеваешься? Нет там у меня ничего, — прожав пару кнопок крепления перчатки и освободившись от неё, я дотронулся, наконец, до заветного места.
Пальцы встретили поражённую кожу. Один сплошной рубец простирался от самой шеи и уходил выше. Поражённый участок заканчивался почти у конца лба, тем самым давая спокойно расти волосам на голове. Вся правая сторона лица была обожжённая: рот, часть носа и глаз, каким-то чудом уцелевший. Судя по первому осмотру, даже не «не красавчик», а скорее цирковой урод, сбежавший из кунсткамеры, для забавы каждого встречного поперечного. Как никто не замечал такого уродства, ответа не было. Да что говорить, если обладатель этого лица сам ничего не замечал, даже когда сбривал волосы с подбородка каждое
Как я мог быть так слеп всё это время! Мысли уже начали отравлять мой разум, но вторая рука решительно освободилась от перчатки скафандра, показывая миру изрубцованную, разных оттенков красного, кисть и предплечье правой руки. Неприятное покалывание и лёгкое жжение указывало на очень сильный давний ожог, доходящий когда-то до костей. Пепел, аккуратно падающий на руку, тут же таял на горячей изуродованной коже, смешиваясь с каплями жидкости, начиная течь тёмными разводами туши.
— Что-то мне подсказывает, вся правая часть твоего тела такая. Не знаю, где ты и когда так обгорел, но вообще удивлён, что ты после этого до сих пор жив. Видел я такие ожоги лишь однажды — под плазменный ускоритель попал человек, и то очень далеко от эпицентра был, живой остался, но рука до предплечья отказалась работать после этого. Рука, Джеки! И то не вся, а тут, нахрен, половина всего тела. Даже если не учитывать процент этого ожога, его степень говорит о том, что передо мной либо живой труп, либо призрак. Ты солнце трогал, признавайся? — речь напарника была дёрганная и изобиловала ругательствами между фразами, ещё немного и мне показалось, он прошепчет молитву или перекрестится. Была очень давно такая религия, что-то с крестом там было, не помню уже… Да какая, нахер, разница, какому из давно забытых богов он будет молиться, главное, я чёртов инвалид! Урод, нечто бесформенное и ужасное, моим видом пугать непослушных детей или угрожать врагам, грозясь превратить их в то же самое. Саймон после паузы вставил ещё два кредита важного мнения: — Если задуматься, ты, охренеть, какой мастер обмана! Умудриться промыть себе мозги настолько сильно, забыв не только о том, как ты получил ожоги, но и об их самих. Это каждый день нужно бессознательно поддерживать иллюзию образа и чувств: всё хорошо, ничего плохого со мной не произошло. И все эти инъекции. Ты думал о психогенности своих болей, но они оказались как раз самыми настоящими! Ты мой кумир, Джеки. Если кто спросит про самого лучшего лжеца в галактике, я укажу на тебя.
Точный удар прилетел прямиком в лицо напарничку, вернув его в горизонтальное положение из которого тот попытался, буквально пару секунд назад, встать. Ещё удар, другой, послышался лёгкий хруст, который привёл меня в чувства. Саймон сплюнул кровь и приложил руку к чуть съехавшему на бок носу. Отточенное резкое движение, и он встал на место с тем же тошнотворным хрустом. Ещё раз сплюнув, жертва насилия улыбнулся кровавой улыбкой во весь рот, начиная хохотать с всё больше нарастающей частотой и громкостью. Наконец, выдохнувшись окончательно, он резко принял сидячее положение, начиная осматриваться. Найдя недалеко лежавший контейнер, он облегчённо выдохнул.
— Прости, — скомкано произнёс я, вытирая от смеси крови и жирных разводов пепла руку.
— Хорошо, хоть удар не поставлен, иначе окончательно раскрошился бы мой многострадальный нос. Чего так смотришь? Думаешь, ты первый, кто умудрился его сломать? Ничего подобного! Мне много чего ломали и простреливали, нос — это самое меньшее. Половину моего мозга собирали буквально из каши, сращивая нейроны по одному в длинные цепочки логически законченных областей мозга, даже подумать страшно, сколько они потратили на это. Не ты один такой весь из себя жертва, тебе, хотя бы, не простреливали голову.
— Ты хотя бы не похож на жертву несчастного случая, который непонятно как выжил, — я подал ему не повреждённую ожогом руку, помогая встать.
— Ничего, привыкнешь, как я привык иногда забывать некоторые вещи и проходить раз в пару месяцев терапии на спец аппаратах для поддержания мозговой структуры. Вернёмся с этого задания, лично оплачу новую кожу по высшему разряду, — чёртов оптимист, попробуй ещё выберись с этой развалюхи.
Забрав слетевший во время болезненной агонии контейнер с дезинтегрирующим реактором, мы принялись осматривать местность на предмет угроз и нужных нам проходов с палубы. Судя по радару, рядом всё так же жался наш старый знакомый, дройд «Паук», только на этот раз без своей свиты. Его мотивы оставались загадкой, но не думаю, что он хочет спросить о погоде или принести нам полезные вещи, а, может, дорогу показать. Дройд хочет нашей смерти, поэтому стоит присматривать за ним повнимательней, а то ещё прыгнет на нас и взорвется, разметав остатки некогда бывшего тела по палубе. Такая себе перспектива. Пелена гари и пепла будто уплотнилась, горелые остатки падали с завидной частотой, превращая и так неприятную атмосферу на палубе в ещё более гнетущую.