Суд да дело
Шрифт:
– Ты меня как-то оглоушил всем этим. Застал врасплох. Надо бы тут сказать что-то умное-умное, поделиться жизненным опытом, а я...
– Да вы уже поделились.
– Я? Когда?
– Примерно год назад. Вы были у нас в гостях на День благодарения и рассказывали, как вы в юности боялись, что у вас неправильные гормоны. Как вы прочли в статье, какое должно быть лицо - глаза, рот, улыбка - у подростка с правильными гормонами, а какое - с паршивыми. Вы очень смешно показывали, как вы всматривались в зеркало, как вращали глазами. И получалось, что у вас гормоны - хуже некуда, полный ужас. За столом все умирали от смеха. А для меня это
– Ну, например?
– Например, мне ничего не стоит вымыть за собой посуду. Когда мне было двенадцать, я научился вышивать. Вышил подушку крестиком. Вон она, до сих пор красуется на диване. А в семь лет совсем опозорился. Родители куда-то ушли, а Стелла начала плакать в своей кроватке. Я не знал, как ее успокоить. И попытался кормить грудью. Мне это до сих пор поминают и потешаются.
– А я больше даже, чем гормонов, боялся рака. Тоже прочел в какой-то дурацкой статье. Если у вас долго не заживает какая-то ранка, нужно сделать анализ на рак. А у меня на десне как раз была язвочка. Недели две. Так что я начал прощаться с жизнью. Сочинял прощальные письма.
Грегори запихнул в рюкзак надувную подушку, затянул шнуры. Приподнял, пробуя на вес. Потом посмотрел на Кипера взглядом бодливого козленка. И спросил серьезно и жалобно:
– Мистер Райфилд, а можно я к вам убегу?
Кипер осторожно встал со стула. Взял угол тяжелого стола. Задумчиво приподнял и опустил. На мандариновом деревце разом поникли все листочки - то ли от страха, то ли от изумления.
– Что ты имеешь в виду?
– Сказать вам по совести, я убегать очень боюсь. Пробовал уже несколько раз. Обойду квартал с рюкзаком и возвращаюсь. Потому что родители добились своего: дико избаловали меня. И запугали. Я боюсь, что мне станет холодно, что я потеряюсь, забреду не туда, куда нужно, останусь без еды. Что меня ограбят бездомные, поймают полицейские, посадят в тюрьму. Ужас! И я не знаю, сколько я смогу протянуть, не видясь с Гвендолин. А у вас я бы пожил тихо и спокойно. Делал бы всю домашнюю работу, мыл посуду. Сгребал бы листья, а потом и снег. У вас такой занятный дом, с этим лифтом снаружи. И автомобиль я умею мыть, могу даже масло сменить.
– Но что я скажу твоим родителям?
– А вам ничего не надо будет говорить. Я оставлю им записку, что решил пожить самостоятельно. Что со мной все в порядке и я обещаю им звонить каждый день. За их счет, конечно. Но не скажу, где я прячусь.
– Да ты понимаешь, о чем ты просишь? Если это откроется, они меня потянут в суд. За похищение несовершеннолетнего.
– Во-первых, мне через полгода - шестнадцать. Во-вторых, не посмеют. Я тогда заявлю, что убежал от сексуальных приставаний отчима.
– Роберта? Этого дюгоня в облике человеческом? Да кто тебе поверит?
– Поверят. Теперь это просто. Суды верят психиатрам, а психиатры верят всему, что мы наплетем. Родительская власть кончилась. Любой подросток, если захочет, может отправить своих предков в тюрьму. Если не делает этого, то только из жалости. Или по лени.
– Нет, Грегори, нет. Прости, но не могу. Нет, нет и нет. Твоя мать никогда мне не простит.
– Простит. Может быть, даже будет рада, что я смоюсь с ее глаз. Она сейчас так увлечена своими экспериментами...
– С растениями?
– Нет, растения почти забыты. Новые формы семейной жизни. Все эти полифамы и полижены и полимужья. Неужели она вам не рассказывала? Воображает, что я ничего не замечаю. А как тут не заметить... То уезжает неизвестно с кем и неизвестно куда, то приглашает погостить каких-то неизвестных типов... Вот и вчера отчим привел какого-то нового толстяка... Похоже, он уже продрал глаза слышите?
Сверху раздался грохот спускаемой воды. Потом тяжелые шаги. Потом на лестнице появились блестящие коричневые ботинки. Потом брюки, ремень, рубашка в синюю полоску. На покатом животе - галстук с золотой булавкой. И наконец собственной персоной - хищник и динозавр - центральный защитник фирмы "Крылатый Гермес" - Ларри Камбакорта.
Киперу показалось, будто один из мандаринов оторвался от дерева и влетел ему в горло.
– Вы... Вы... Вы...
– только и мог повторять он.
Ларри кончил вытирать очки, зацепил их за уши и радостно замахал ладошкой.
– Кого я вижу! А мы вас как раз вспоминали вчера за столом. Кордораны не могут понять, куда вы пропали. Я рассказал им про отпуск в Калифорнии. И немного - про нелепые подозрения полиции. Оказывается, Роберта тоже вызывали, расспрашивали про вас.
Кипер схватил адвоката за локоть и потащил его в кухню. Захлопнул за собою дверь. Прижал к раковине. Зашипел, нависая над испуганным, задранным кверху лицом:
– А кто мне приказывал не водиться с Кордоранами? Кто хватался за голову, заводил глаза к потолку? И что мы видим? Сам притащился в дом. С дружеским визитом! А может быть, и не только дружеским?
– Но все изменилось за последний месяц. Теперь мы в союзе со "Сладкими снами". Кстати, им очень понравился этот дурацкий ролик, который вы сделали им в подарок перед самым отъездом. "Кровать в любое время дня и ночи!" У нас теперь общий враг: семейство Лестеров и эта затянутая стерва, мисс Бартлиб. А знаете, этот Симпсон, если присмотреться, не такой уж скверный тип. С ним можно сотрудничать. И вы, если захотите, встречайтесь с Кордоранами на здоровье.
– Да?! Неужели меня осчастливили таким разрешением? Но есть ли еще места в очереди? Не затопчут ли меня в толпе нетерпеливые соискатели? Чтобы потом использовать мою печень для пересадки?
– Понимаю ваш сарказм. В этом семействе действительно происходят странные вещи. Вчера было несколько очень, очень пикантных моментов...
Кипер обвел глазами стены кухни. ВАША ЧЕСТЬ, Я ИСКАЛ ПОВАРЕШКУ, НО ТАМ ВИСЕЛИ ОДНИ НОЖИ. Всех сортов и размеров. С деревянными ручками, с железными, с костяными. Куда подевались все мешалки, лопаточки, сбивалки?
– Эй, эй, эй!
– Ларри вывернулся и отбежал к окну.
– Что стало с презумпцией невиновности? Уверяю вас: если какие-то границы были перейдены, то не мною. И все это больше не повторится. Похоже, что моя жена возвращается ко мне. Однако я был уверен, что ваш роман с Долли давно увял. Вас видели несколько раз с этой израильской сыщицей... Или я не прав? Могу я чем-то помочь?
– Спаси меня Господь от таких помощников.
– Как знаете, как изволите... Да, пока не забыл. В последнем письме Симпсон пишет, что вы до сих пор не уплатили "Супермотору" за купленный три года назад холодильник. А его контора как раз занимается взысканием долгов для этого жадного гиганта. Сколько там - что-то около пятисот долларов? Шикарный, видимо, холодильник. Или это наросли проценты? Что мне ответить ему?