Суд и ошибка
Шрифт:
Оставшись в одиночестве, мистер Тодхантер провел ладонью по своей веснушчатой лысине и протер пенсне, гадая, что лучше, дождаться хозяина или сбежать, пока путь к двери открыт. Преимущества второго решения были очевидны, но природное любопытство (а природа наделила мистера Тодхантера изрядной его долей) призывало его остаться и снова направить разговор на частную жизнь Фарроуэя, поскольку то, что жизнь эта необычно занимательна, было очевидно так же, как блеск отполированной лысины мистера Тодхантера. И полминуты не прошло в таких размышлениях, как их прервали
Хлопнула тяжелая дверь, скорее всего входная, и низкий женский голос произнес холодно и размеренно:
— Я плачу вам за то, чтобы вы открывали дверь сразу, Мари, а не заставляли меня ждать на пороге.
Мистер Тодхантер не постеснялся приставить костлявую ладонь к уху. Голос, даром что низкий, показался ему столь неприятным и резким, что любопытство взыграло.
Ответа горничной он не расслышал, но следующая реплика новоприбывшей дамы прозвучала вполне отчетливо:
— Телефонные разговоры мистера Фарроуэя меня не интересуют. Должна напомнить вам, Мари, что вы служите у меня, а не у мистера Фарроуэя. В последнее время я заметила, что вы этого, видимо, не понимаете. Сделайте одолжение, не заставляйте меня напоминать вам об этом еще раз. — Горничная почтительно извинилась вполголоса, вслед за чем мистер Тодхантер услышал раздраженное: — Джентльмен? Какой еще джентльмен?
И не успел мистер Тодхантер и пальцем пошевелить, как дверь распахнулась и обладательницу неприятного голоса внесло — другого слова не подберешь — в комнату. Мистер Тодхантер торопливо поднялся на ноги.
Это было создание воистину великолепное — высокая стройная темноволосая женщина, элегантно и роскошно одетая, умеющая носить меха. Одного этого хватило бы, чтобы выбить мистера Тодхантера из колеи, а она к тому ж еще и взирала на него холодно, враждебно и вопросительно; но окончательно добило его любопытное свойство глаз этой дамы. Темно-карие, большие, сияющие, они были даже прекрасны, но, на вкус мистера Тодхантера, определенно великоваты. Виделось в них что-то наглое, почти бесстыжее, а хуже всего было то, что они неудержимо притягивали к себе блекло-голубой взор самого мистера Тодхантера.
«Если долго смотреть в эти глаза, — нелепым образом подумал вдруг он, — она меня загипнотизирует, и это будет в высшей степени неприлично». Но оторвать взгляда не смог.
— Добрый день, — отнюдь не гостеприимно произнесла дама.
— Добрый день, — промямлил мистер Тодхантер, как заколдованный продолжая пялиться на эти несоразмерные глаза. — Я должен извиниться… за это вторжение… но я понятия не имел… мистер Фарроуэй… — И, потерявшись, умолк.
— Мистер Фарроуэй, похоже, заговорился по телефону. Придется нам знакомиться без него.
— Моя фамилия Тодхантер, — виновато представился мистер Тодхантер.
— Вот как? — Своей фамилии дама не назвала. Вместо этого она смерила мистера Тодхантера взглядом так, словно эта его фамилия окончательно переполнила чашу ее обид, и принялась снимать свои меха. Пока
— О нет! — Мистер Тодхантер схватился за эту спасительную соломинку и осторожно присел на самый краешек поместительного кресла. Взор дамы с нескрываемым отвращением остановился на его брюках — обвислых, без намека на заутюженную складку, достойных, что и говорить, порицания. Несчастный мистер Тодхантер порадовался уже тому, что пустоты брюк удается отчасти заполнить мосластыми коленями. — Нет, отнюдь. Прежде мы встречались только однажды. А сегодня днем случайно столкнулись на «Кристи».
— Вот как? — произнесла дама, тоном своим недвусмысленно давая понять, что выше ее разумения, с чего вдруг Фарроуэй замусорил таким человеческим отребьем ее изысканную квартиру.
Теперь она внимательно рассматривала жилет мистера Тодхантера. Украдкой глянув, что могло привлечь к нему внимание дамы, мистер Тодхантер заметил большое яичное пятно. Он даже припомнить не мог, когда в последний раз ел яйца. Вот незадача!
— Ну-ну! — Дама сорвала с головы шляпку, бросила ее на диван, швырнув следом за ней перчатки и сумочку.
Мистер Тодхантер чувствовал себя как на сковородке. Последнее междометие явно означало, что его самым определенным образом подталкивают к тому, чтобы он встал и ушел, причем чем скорее, тем лучше. И давно уж пора бы, в отчаянии думал мистер Тодхантер, но все не мог придумать, что бы такое поучтивее сказать на прощание. Безуспешно копаясь в памяти, он вдруг поймал себя на том, что опять самым невежливым образом пялится на хозяйку. Поняв это по тому, как возмущенно она вскинула бровь, он поспешно перевел взгляд на окно.
И в этот ужасный момент, когда жизнь стала ему совершенно невыносима, в гостиную вернулся Фарроуэй. Мистер Тодхантер, качнувшись ему навстречу, поднялся с места.
— Мне пора, — пробормотал он, и дама впервые взглянула на него с одобрением.
— Нет-нет! — запротестовал Фарроуэй. — Вы непременно должны познакомиться с Джин!
— Вам, кажется, известно, что перед театром мне следует отдохнуть, — холодно заметила дама.
— Да, конечно-конечно. Но несколько минут ничего не изменят. А я хочу, чтобы вы познакомились с Тодхантером…
Мистера Тодхантера покоробило. Он не желал, чтобы его задерживали. К тому же в голосе Фарроуэя слышалась неискренняя сердечность, которую он нашел отвратительной. Явно не замечая, какие чувства он возбуждает в присутствующих, Фарроуэй нес свое:
— Присядьте, Тодхантер, сейчас Мари принесет коктейли. Так вот, дорогая, я встретился с мистером Тодхантером у «Кристи». На продажу выставили прекрасную старинную чашу, и я…
— Право, Ник, вам ли не знать, какую скуку наводят на меня все эти нудные подробности ваших вечных аукционов!