Суд над Танталусом
Шрифт:
Машину тряхнуло снова. На этот раз гораздо сильнее.
— Придется взять выше, — сказал Забелин.
— А я предлагаю — ниже.
Манташев говорил спокойно.
— Это безумие!
— Это необходимость.
Манташев не изменил тона.
— Поясните по крайней мере!
— Да что тут пояснять. — Манташев говорил медленно, словно лениво. — Три пары самолетов с учеными на борту исследуют оторвавшийся кусок материка во всех направлениях, кроме центра. Центр предоставлен нам. В этом вся загвоздка. В конце концов здесь наш двигатель. Словом, мы должны спуститься ниже летающих автоматов и все прощупать непосредственно.
— Ну
Он продиктовал приказание.
Автоматы не удивляются и ничем не выражают своего отношения к тому, что слышат. С точки зрения электронного мозга приказание было безрассудным. Но люди всегда в чем-то существенно отличаются от своих технических созданий. Они позволяют себе даже не совсем логичные действия. Машина круто пошла вниз. Ее трясло и подбрасывало, словно на ухабах. Солнце исчезло. Лохматые полосы косо потянулись за иллюминатором. Потом забрезжил бледный свет. Затем опять серая стена возникла за окнами. Но свет, сменивший ее, имел» уже розовый оттенок.
Когда машина пробила нижний слой облаков, ее отбросило в сторону. Клубы пара заволокли все вокруг. Создалось впечатление, что самолет снова вошел в тучи. Среди багрового тумана мелькнул огненный язык и исчез.
Плотные клубы пара залепили окна.
— Ничего не видно, — вздохнула прибористка.
— А тут нечего смотреть, — возразил Манташев. — Надо измерять. Мы находимся в зоне, в которой не летают даже роботы.
На экране в салоне и правда, как на картине, все казалось миниатюрным и неопасным. Однако когда машина пошла поперек огненного ущелья, порывом горячего воздуха ее вознесло так, что она вылетела в нижний слой облаков.
— Пойдем вдоль каньона, — сказал Манташев. — Поперечный разрез взять не удается.
Пройдя вдоль ущелья во всю его длину, самолет сделал несколько параллельных галсов. Чем дальше от пламени, тем спокойнее шла машина. Последний галс она проделала почти нормально.
— Теперь перекинемся на ту сторону.
Манташев всматривался в электрифицированную карту. Густые брови под широким лбом шевелились. Желвак на щеке опять заходил.
— Дайте-ка все данные о рельефе, — потребовал он у прибористки, — того района, где мы сейчас побывали. И о мощности льдов… Маловато, — сказал он разочарованно, взглянув на диаграммы. — Но, может быть, по ту сторону лучше. Не знаю, — обратился он к Забелину, — как будет обстоять дело с чисто инженерной стороны, я не берусь судить, но одно предложение я, кажется, сделаю. Только надо сначала обследовать зону по ту сторону пропасти.
— Скажите сейчас, — потребовал Забелин. — Как вам не совестно!
— Хорошо! — он схватил Забелина за руку. — Если наклон рельефа с той стороны ущелья достаточно…
Он не успел кончить. Машина, не сумев пересечь ущелье, скользнула вниз и, словно с горки, покатилась к пылающему языку, который занимал теперь весь экран, не вмещался в рамки.
«Вверх!» — хотел крикнуть Забелин, но тут же сообразил, что автоматы и сами это сделают, если это только возможно.
«Если эти дурацкие автоматы выбросят нас на парашютах, мы сгорим, — пронеслось в голове. — Они ведь не понимают, что выброс в этих условиях несет гибель. Сработают, как… как автоматы!»
— Отставить аварийный выброс! — крикнул он как можно громче.
— Номер шесть — приготовиться!
Чернов вскочил с места.
— Это вас не касается, — остановил его холодно Свиридов. — Вы здесь на правам гостя.
Губы Чернова шевелились. Он не замечал этого.
— Номер шесть… — повторял он как заклинание. — К вылету, к вылету…
— Номер шесть — к вылету, — послышалась, наконец, спокойная команда автомата. — Номер четыре — приготовиться!
Свиридов не успел ничего сделать.
Чернов, не рассуждая, не думая, потеряв власть над собой, бросился прямо к машине сквозь стеклянную перегородку. Стена исчезла, прежде чем он сделал шаг к ней. Дверца машины откинулась, словно внутри кто-то уже ждал его. Она захлопнулась, едва он вскочил в широкий зев; машина, получившая за эту неполную секунду все необходимые данные, без разбега взвилась в воздух. Если бы не автоматические захваты, мягко и крепко взявшие в свои объятия Чернова, он отлетел бы в угол. По аварийному вызову машина вылетает не так, как в патрулирование. Спинка кресла давила и давила на Чернова — даже пуля, если бы могла чувствовать, испытывала бы, вероятно, меньше ощущений, потому что, вылетев из дула, она мчится по инерции. Машина не прекращала разгона ни на мгновение, а когда это мгновение, наконец, наступило, Чернов почувствовал замирание сердца: машина падала вниз.
Он увидел скалы в клубах пара. В следующий момент Чернов уже стоял на узкой площадке рядом с поврежденной машиной испытателей. Он выскочил в скафандре, легком и охлаждаемом изнутри.
Чего ему здесь не хватало, так это инфракрасного видения. В клубах пара он вообще ничего не видел. По ногам выше колен била вода. В спину дул ветер. Сверху падал дождь не дождь — плотная липкая морось залепила шлем. Крик его, усиленный микрофоном, никто не услышал.
Вдруг что-то с размаху ударило его в лоб. Не будь он защищен упругим прозрачным шлемом, он не уцелел бы. Чернов упал, вода тотчас же с жадностью набросилась на него и поволокла по ледяному уступу, в сторону каньона. Там тысячи градусов температуры и сверхвысокие скорости пламенного языка.
Чернов с трудом приподнялся. Ветер и пар снова обрушились на него. Он хотел уцепиться за крутой борт машины, к которой его прибило, но руки соскальзывали. Где-то в носовой части должно быть аварийное кольцо. Раза два его чуть не затянуло под машину. Кольцо убиралось в корпус с такой точной подгонкой, что не оставалось даже маленькой щели. В досаде Чернов пнул ногой в корпус машины, и тотчас же что-то стукнуло его по ноге. Нечаянно удар пришелся рядом с кольцом, и оно откинулось.
Нагнувшись, он вцепился в кольцо обеими руками. На миг Чернов показался себе сказочным силачом Ильей Муромцем: весь корпус машины повернулся, когда он потянул за кольцо. Но тут же корпус двинулся и потащил его за собой.
Продолжать держаться за кольцо значило только одно: идти к верной гибели. Зато выпустить кольцо — наверняка потерять машину. Счастливые случайности не выпадают дважды.
Чернов держал кольцо, тянувшее его в туман и мрак, и, сосредоточив всю свою волю, громко и отчетливо отдавал приказания спасательной машине. Она должна быть где-то рядом, если ее не сорвало в пропасть. Но вдруг прервется связь или аппарат не расслышит, не поймет его?
— Трос! — приказывал Чернов. — Спасательный трос! На мой голос. — Он не мог указать в тумане другого ориентира. — Скорее!