Шрифт:
35. Стахановское движение — советская «кампанейщина» или подлинный трудовой подъем?
Сванидзе:Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы, их связь с настоящим.
У Вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, т. е. проголосовать. Такая же возможность будет у сидящих в зале.
Тема наших сегодняшних слушаний: «Стахановское движение — советская „кампанейщина“ или подлинный трудовой подъем?»
Стахановское движение — это
Итак, тема наших сегодняшних слушаний: «Стахановское движение — советская „кампанейщина“ или подлинный трудовой подъем?»
Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов Вы видите на своих экранах.
Обвинитель на процессе — писатель Леонид Млечин.
Защитник на процессе — политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян
Прошу вывести на экран материалы по делу.
Материалы по делу.
В ночь на 31 августа 1935 года на шахте «Центральная-Ирмино» Алексей Стаханов за 5 часов 45 минут добыл 102 тонны угля. Это в 14 раз превышало установленную норму. Сообщение о всесоюзном рекорде на следующий же день попало на страницы газеты «Правда», а сам рекордсмен стал основоположником стахановского движения.
Сегодня некоторые исследователи утверждают, что достижения Стаханова — детище советской пропаганды. Шахтеров, якобы, было много, а приписали все одному Стаханову.
Другие утверждают, что многократное превышение нормы стало возможным только благодаря изобретению новой технологии, автором которой стал сам Стаханов. В основе ноу-хау лежало разделение труда. Обычно шахтеры все вместе рубили уголь, после чего также вместе укрепляли свод выработки, чтобы избежать обвала. Стаханов же предложил несколько изменить схему. В ночь рекорда он один снимал пласты угля, а 2 крепильщика шли следом. Результат превзошел самые смелые ожидания.
Алексей Стаханов становится народным героем, а стахановское движение — всесоюзным. Рекорды поощрялись материально. Был дан старт социалистическому соревнованию, которое во многом заменило необходимую экономике капиталистическую конкуренцию. Между собой соревновались целые предприятия, колхозы, бригады.
Историки признают: благодаря точечным рекордам удалось повысить общий уровень производительности труда и ускорить темпы экономического развития СССР. Но не обошлось и без побочных эффектов: перекрывая нормы, люди работали на износ, что неизменно сказывалось на здоровье, а руководство предприятий в погоне за новыми достижениями все повышало планку. Рекорды, поставленные невероятными человеческими усилиями, становились нормой.
Сванидзе:До начала прений у меня вопрос к Млечину и Кургиняну: в чем актуальность темы?
Прошу Вас, сторона обвинения. Леонид Михайлович, актуализируйте, пожалуйста.
Млечин:Кажется, это первый случай, когда в этом зале мы обсуждаем экономические вопросы. Это вопрос о том, как создавать экономику, как ее модернизировать — все то, что имеет значение для нас и сейчас. Вопрос чисто экономический.
После разрушения НЭПа советские руководители пытались как-то по-новому запустить экономику. Все время не получалось. Закупили большое количество импортного оборудования, думая, что оно даст сильный прирост производительности труда, но не получается. 1931 год — падение производительности труда на 10%. Следующий год — еще на 10%.
Попытались, введя решением Политбюро от 15 декабря 1930 года о введении рабочего снабжения, стимулировать работу за счет пайка, за счет карточек. Ну, грубо говоря, кто не работает на индустриализацию, тот не ест. Но как всегда бывает, с карточками ничего не получается. Они разворовываются, достаются не тем.
Попытались по-другому. После знаменитой фразы Сталина о том, что «кадры решают все», нарком тяжелой промышленности Орджоникидзе говорит, что все нормы выработки устарели, надо действовать по-другому. И после этого — стахановское движение, в надежде, что этот всплеск энтузиазма даст сильный подъем производительности труда.
Однако, последующие после стахановского рекорда 15 месяцев дали понижение производительности труда в сравнении с предыдущим полугодом. Стахановское движение очень быстро сошло на нет, и пришли уже к такой просто насильственной форме — к давлению на рабочего, с декабря 1938 года с введением единой трудовой книжки, потом с введением…
Сванидзе:Завершайте.
Млечин:…жестокого законодательства за нарушения, за опоздания, запрещение перехода с одного места работы на другой. Пришли к такой военизированной экономике.
Сванидзе:Спасибо. Прошу Вас, Сергей Ервандович, актуализируйте тему, пожалуйста.
Кургинян:Один их моих друзей, узнав, что будет такая передача, улыбнулся и сказал: «Мне бабушка в детстве говорила: „Детонька, ешь по-стахановски“, — потом: „Детонька, ну, давай мы сейчас все это подметем по-стахановски“». Т. е. существовал такой восторг перед феноменом Стаханова. Он вошел в культуру, в быт общества как некий идеал отношения к труду, бескорыстности — ну, не в том смысле, что нет зарплаты, а в том смысле, что можно так трудиться, чтобы перевыполнять любые нормы. Бескорыстности, самоотверженности, эффективности и всего прочего. Это сначала.
Потом, в ходе великой борьбы со всем советским, что развернулась за последние 20 лет, начали рассказывать, что его вообще не было, что если он и был, то был пьяница и дурак или еще неизвестно что.
Родилась сначала вот эта идеализация, а потом полная дискредитация. Мне кажется, что настало время узнать реального Стаханова. О нем выходят книги. Мы уже не можем относиться к своему обществу с позиции слепого доверия или слепого нигилизма. И мы должны понять этого реального Стаханова, реальное прошлое во всей его силе и разнообразии для того, чтобы у нас было настоящее и будущее. Если мы отдадим прошлое, мы будущего не получим. И в этом актуальность.
Сванидзе:Спасибо. После короткого перерыва мы приступим к слушаниям.
Сванидзе:В эфире «Суд времени». Мы начинаем слушания по теме стахановского движения.
Первый вопрос сторонам: «Есть ли у стахановского движения исторические корни и поддержано ли оно массами?»
Пожалуйста, сторона обвинения, Леонид Михайлович, Ваш тезис, Ваш свидетель.
Млечин:В народной традиции, на самом деле, с годами слово «стахановец» приобрело такой иронический характер, я уж не говорю о частой переделке в слово «подстакановец». Народная мудрость уловила в этом некое… что-то ироническое. Ну, тем не менее, были у этого какие-то реальные предпосылки? Может быть, мы с Вас начнем как с историка?
Павел Кудюкин, доцент ВШЭ, историк, заместитель министра труда России в 1991–1993 гг.:Да, предпосылки были, несомненно. Стахановское движение было не первой попыткой стимулировать развитие экономики за счет интенсификации живого труда и, отчасти, за счет внедрения методов тейлоризма и фордизма, которые в СССР были названы научной организацией труда.
Млечин:Это конвейерное производство.
Кудюкин:Да, это конвейерное производство, детализация производственного процесса, рационализация движений — то, что Ленин вообще называл как бы пределом капиталистической эксплуатации, доведением ее как бы до предела.