Судьба: Дитя Неба

Хэйдон Элизабет

— Нет, конечно.

— Замечательно. А теперь, дорогая, обещай мне, что по возвращении в мои владения в Гвинвуде ты сделаешь все, чтобы защитить Великое Белое Дерево. В качестве дара человеку, который всегда тобой восхищался.

Рапсодия с трудом сглотнула, но ничего не сказала. Огонь, уничтоживший Дом Памяти, был до определенной степени делом ее рук. Он помог уничтожить демонический корень, который вырос из корней юного дуба. Он вполне мог сжечь и это деревце, и Рапсодия сама не знала, что его спасло. Но она видела, что Ллаурону по каким-то причинам совершенно необходимо получить ее согласие

защищать священный дуб, и она не смогла ему отказать.

— Хорошо, я попробую, — ответила она, улыбнувшись и поправляя плащ Главного жреца, соскользнувший с его плеча. — А вы в ответ должны мне пообещать, что будете больше думать о своем здоровье, Ллаурон. Ходить с голой шеей в такой холод нельзя, вы можете простудиться.

— Давай заключим сделку, — весело предложил Ллаурон. — Я надену шляпу, перчатки и замотаю шею шарфом, а ты пообещаешь мне сделать все, что в твоих силах, чтобы защитить Великое Белое Дерево от огня. По-моему, так чаши весов придут в равновесие. Согласна? — Он протянул Рапсодии руку.

Рапсодия удивленно на него посмотрела. О весах в равновесии она впервые услышала в Сорболде; возможно, это выражение используется гораздо шире, чем она себе представляла. В голове у нее зазвучало наводящее ужас повторяющееся слово: Товврик, Товврик, Товврик. Она невольно содрогнулась и заглянула в лицо Ллаурона, на котором застыло ожидание ответа. В его глазах, сияющих в ярком свете, было нечто такое, что вселяло в нее беспокойство, хотя его просьба показалась ей вполне разумной. Она задумалась на мгновение, затем пожала протянутую руку.

— Договорились. Однако я не собиралась возвращаться с вами в Круг, Ллаурон, — призналась она. — Мне действительно нужно в Илорк. Но я могу попробовать сделать все здесь, через корни этого дерева. Они связаны с корнями Великого Белого Дерева — так, по крайней мере, говорит Грунтор.

— Чудесно, — обрадованно заявил Ллаурон и, подойдя к своему коню, раскрыл седельную сумку, откуда вытащил перчатки, шляпу и шарф из мягкой некрашеной шерсти.

Рапсодия оглядела руины Дома Памяти, пытаясь избавиться от холода, сковывавшего тело и мысли, словно крепкий лед. Она подождала, пока Ллаурон оденется, затем подошла к юному деревцу.

— Вы знаете истинное имя Великого Белого Дерева? — спросила она.

Ллаурон несколько мгновений смотрел на нее, а потом покачал головой.

— Боюсь, что нет, — печально ответил он. — Это помешает тебе сотворить заклинание, которое защитит дерево?

Рапсодия тяжело вздохнула.

— Не знаю. Думаю, нет, — мне известно несколько имен, которыми его называют филиды и лирины, но истинное имя значительно облегчило бы мне задачу.

— Ничего не поделаешь, — только и проговорил Ллаурон, — придется воспользоваться тем, что у нас есть. Давай, дорогая. Я постараюсь тебе не мешать.

Рапсодия посмотрела на гладкие белые ветви, прислушалась к шепоту благоуханных цветов и закрыла глаза, чтобы настроиться на песнь ветра, сливающуюся с голосом самого дерева. Ту самую, что она слышала, когда они путешествовали с двумя болгами под землей по корням Сагии, давшего жизнь юному чуду. Мудрость и могущество наполняли мелодию, значительно более яркую и полную жизни, чем под землей; она раскрывалась медленно, ее тональность едва заметно менялась,

воссоединяясь с торжественным гимном синего неба; ей не было нужды спешить, пытаясь угнаться за безумным миром, давшим приют сыну Сагии.

Рапсодия осторожно положила руку на ствол дерева, настроилась на его мелодию и запела, обращаясь к каждой из исходных стихий, кроме той единственной, от которой хотела его защитить. Она знала, что они обладают могущественной магией, и просила у них помощи:

Зеленая Земля у тебя под ногами, храни тебя,Огромное Небо над твоими ветвями, укрой тебя,Холодный ветер, укутай плащом,Дождь, омой твое тело.Огонь тебя не тронет.

Через несколько мгновений Рапсодия почувствовала, как ее песнь проникла внутрь ствола, наполнила его ветви и каждый ослепительно яркий цветок, стала постепенно уходить в землю, к корням. Она начала произносить имена, которыми филиды называли Великое Белое Дерево, в надежде направить свое заклинание на него:

Знак Начала, живи,Мать Леса, цвети,Храм Птиц, стой крепко на своих ногах.Огонь тебя не тронет.

Юное деревце ответило на ее призыв, а в следующее мгновение к нему присоединился глубокий, исполненный могучей силы голос, который мог принадлежать только Великому Белому Дереву. Его серебристые модуляции наполнили душу Рапсодии восторгом, вернули в прошлое, в давно ушедшее время, когда она впервые услышала пение Сагии, укрывшего ее, Акмеда и Грунтора от опасности и приведшего сюда, чтобы они начали новую жизнь в новом мире. Она вплела свою мелодию в музыку дерева и начала перечислять времена года, чтобы само Время встало на защиту Великого Белого Дерева:

Пусть прольется на тебя свет ранней весныИ согреет тепло летнего солнца,Пусть украсят тебя алые листья.Огонь тебя не тронет.

Гармония набрала силу, смешалась с песней исцеления, которую играла лютня, оставленная здесь год назад. Рапсодия довольно улыбнулась и повернулась к Ллаурону, с интересом за ней наблюдавшему.

— Боюсь, больше я ничего сделать не могу. И не знаю, получилось ли у меня что-нибудь.

Ллаурон ласково улыбнулся ей в ответ:

— Я уверен, что получилось. И благодарен тебе, дорогая.

Рапсодия кивнула и надела на голову капюшон.

— Не стоит меня благодарить. А теперь пора в путь. Нам предстоит дальняя дорога, и у нас еще много дел.

Они шли по тропе, ведя лошадей в поводу и останавливаясь время от времени, чтобы рассмотреть дорожные вехи, заросшие сорняками, погребенные под снегом, забытые людьми. Рапсодия прихватила с собой кинжал из драконьего когтя, но пользовалась им лишь затем, чтобы вскопать землю. Воспоминания о том, какую роль он сыграл в последние минуты жизни Джо, мешали ей относиться к нему как к оружию.