Судьба дракона

Дубровный Анатолий Викторович

Дверь осторожно приоткрылась, и, тихо ступая, со скорбными минами на лицах в зал вошли инквизиторы в сопровождении лейтенантов Варека и Карека.

– Очень печально, но вы правильно сделали, что позвали нас. Надо совершить положенные таинства… – начал брат Торнув.

Барон его прервал, произнеся слабым, но твердым голосом:

– Я хочу просить вас как носителя камня истины подтвердить мое завещание. Фрими.

Вперед выступил главный старшина Фримуандидор, он, как и все гномы, был не только очень хозяйственным, но еще и законником-крючкотвором. Завещанию барона, составленному этим гномом, позавидовал бы любой юрист королевства. Собственно, все завещание, написанное на пятнадцати листах, которое торжественно

и размеренно зачитал главный старшина дрэгисской дружины, сводилось к тому, что наследницей барона Дрэгиса объявлялась его дочь, Листикалинариона, баронесса Дрэгис. Сам барон, пока Фримуандидор читал, прикрыл глаза, а Листик, уже не сдерживаясь, плакала, прижавшись щекой к руке отца. Казалось, что суровые капитан и лейтенанты – норвеи сейчас тоже заплачут. Ирэн, которая раньше помогала Марте, обняла Листика за плечи.

– Все верно, – слабо произнес барон и тихо добавил: – Свидетели.

Под завещанием поставили свои подписи капитан Норек, мать Русилина, Марта. Барон перевел взгляд на инквизиторов, те судорожно закивали, и брат Визаньяк поспешил подписать документ первым. Затем брат Торнув приложил к завещанию знак Единого с камнем истины. Камень и весь документ засветились голубым светом. Когда свечение погасло, то бумага так и осталась голубоватой, сохранившей замысловатый оттиск. Брат Торнув торжественно провозгласил:

– Истинность подтверждена!

Наступившую торжественную паузу прервал брат Визаньяк:

– Господин барон, вам надо подготовиться, произвести необходимые таинства…

Но де Гривз, не слушая монаха, смотрел на свою дочь:

– Листик, девочка моя, я хочу огненное… Там на перевале… Как Тэрик… Рядом.

Речь барона становилась все тише и прерывистей. Он сжал руку Листика и перевел взгляд куда-то вверх:

– Веточка! Я иду к теб…

Наступившую тишину нарушал только тоненький голосок Листика, девочка, уже не сдерживаясь, плакала. Гуго подошел к своему командиру и закрыл ему глаза, затем срывающимся голосом начал:

– Барон Дрэгис умер. – На мгновение замолчал и громко, словно командовал атаку, закончил: – Да здравствует баронесса Дрэгис!

Норвеи выхватили мечи, и их боевой клич разнесся под сводами зала, инквизиторы присели от неожиданности, а брат Визаньяк не просто присел, а еще и закрыл руками голову, словно боялся, что его по ней и ударят.

На следующий день длинная процессия шла к Ларнийскому перевалу. Впереди, в окружении своих капитана и лейтенантов ехал на коне барон Дрэгис. По норвейскому обычаю он ехал в седле. В полном боевом облачении, а не так, как предписывали похоронные правила служителей Единого. Затем шла вся дрэгисская дружина, в замке осталась только необходимая стража. Здесь же ехали Марта с Ирэн и Русилина с Оливой. Замыкали колонну братья-инквизиторы. Самим возвращаться в «Перекресток» им было страшно, провожающих им никто не выделил. В замке они тоже оставаться не захотели. Вот и тащились с воинами на перевал. Ехали и Фримуандидор с Гердой, только Листика нигде не было видно.

– Смотрите! Дракон! – привлек внимание своих товарищей один из инквизиторов, взглянувший вверх. Там, высоко в небе, над траурной процессией плыл изумрудно-золотистый дракон.

– Ну да, – спокойно согласился брат Торнув и, взглянув на камень истины, так же спокойно добавил: – А может быть, мираж. Камень не отреагировал, и посмотрите – этот дракон не машет крыльями.

– Но он же летит! – возмущенно выкрикнул брат Визаньяк. – Его надо допросить!

– Твое служебное рвение очень похвально, – кивнул Торнув. – Если надо допросить – допрашивай, я поручаю это тебе, брат. У тебя есть возможность отличиться, твои героические действия будут особо отмечены в рапорте.

– Какие действия? И, брат Торнув, что ты мне поручаешь? – растерянно спросил толстый инквизитор.

– Как – что?

Допросить дракона! Поймать и допросить! – демонстрируя твердость в исполнении служебного долга, сдвинул брови старший инквизитор и, чуть заметно усмехнувшись, добавил: – Можешь не ловить, брат Визаньяк, можешь только догнать, но допросить – обязательно!

Толстяк замолчал, на его лице отразилась усиленная работа мысли, он нахмурил брови и наморщил лоб. Но, видно решив, что его коллега над ним смеется, а не говорит серьезно, сам перешел к обвинениям:

– Но ты, брат Торнув, как ты мог скрепить знаком истины завещание барона?! Ведь теперь эта девчонка становится полновластным хозяином баронства! Она и все ее потомство! Разве ты не знаешь, что…

– Успокойся, брат Визаньяк, я практически наизусть знаю королевский эдикт «О наследовании» и отлично помню, что земли и титул, пожалованные королем за службу, переходят в вечное владение рода пожалованного, если тот передаст их своему законному наследнику. В данном случае так и произошло, есть документ о признании этой рыжей девочки дочерью барона, он же является завещанием о передаче ей земель и титула. И должен тебе заметить, любезный брат мой, что моей подписи на этом документе нет. Я только скрепил свидетельством камня истины твою, брат Визаньяк.

Толстяк скривился. Он вспомнил, как под пристальными взглядами барона и норвеев первым поспешил поставить свою подпись. А хитрому Торнуву вроде как ничего не оставалось делать, только скрепить свидетельство Визаньяка камнем истины. Толстый брат с ненавистью посмотрел на своего худого коллегу и вспомнил напутствие в капитуле святейшего синода. Давая брату Торнуву знак Единого с камнем истины, глава капитула строго наказывал:

– Этот знак, помимо того, что им можно распознать ложь и обнаружить запрещенное колдовство, дает обладателю большие полномочия. Документы, им заверенные, приобретают статус истинных. Оспорить их можно только в королевском суде. Поэтому применять его для подтверждения подлинности любого документа, брат Торнув, ты можешь только после подписания оного братом Визаньяком.

Торнув знал, что хоть старшим назначен он, Визаньяку даны особые инструкции и полномочия. И камень истины, врученный старшему комиссии, то есть ему, Торнуву, настроен так, что удостоверит что-либо только за подписью Визаньяка. Когда барон потребовал подписать завещание, Торнув не стал торопиться, а вот струсивший Визаньяк поставил свою подпись. Вышло так, будто это было решение толстого инквизитора, наделенного особыми полномочиями, а не старшего комиссии. Торнув только выполнил инструкции, полученные в святейшем синоде. Худой служитель Единого ехидно улыбнулся и отвернулся от перекошенного Визаньяка. Все получилось как нельзя лучше, он формально выполнил возложенную на него миссию – поиски запрещенного колдовства. Ничего не найти – тоже результат. А то, что этот результат оказался совсем не тем, на который рассчитывал высокопоставленный инициатор этого расследования, – так здесь вина исключительно брата Визаньяка, наделенного особыми полномочиями. Брат Торнув усмехнулся еще раз – он не только с надлежащим старанием выполнил все необходимые действия, отыскивая запрещенное колдовство, но и с прибылью остался – шкура гарымзы стоила очень немало.

До перевала за один день не доехали, ночевать расположились в предгорьях. Хоть дружинники и выставили посты, инквизиторы спали плохо, вокруг был лес, из которого доносились весьма устрашающие звуки, там явно кто-то кого-то ел, сопровождая свои действия кроме чавканья еще и рычанием, воем и визгом.

На рассвете брат Торнув поднялся и пошел к телу барона, которое сняли с лошади и усадили под деревом. Возле де Гривза примостилась маленькая фигурка, инквизитор узнал баронессу, но он точно помнил, что ее не было, когда сюда ехали. Он подошел, чтобы произнести слова утешения, полагающиеся в таких случаях.