Судьба еврея в СССР
Шрифт:
Ф. достал из кармана немного денег.
– Ну пожалуйста... Он меня знает. Он меня впустит...
Консьерж воровато положил сумму в карман гимнастерки и смягчился:
– Ну... коли так - щас позвоню. Але, хи-хи-хи, Изольда Львовна? Это Кобыло вас потревожил, хи-хи... Ага, сторож, сторож... Как Ваше драгоценное здоровьице? А Карл Иаковлевич дома? Нету? А тут его один това... один мужик спрашивает... да... говорит, что знакомый. Гнать в жопу? Так точно, хи-хи-хи. Ваше приказание будет выполнено, уважаемая Изольда Львовна. Нет, нет... рвань какая-то...
Консьерж со страшной фамилией Кобыло положил трубку.
– Нет, жидяра, не пустит она тебя. Если сбегаешь за водкой - так и быть, посиди тут у меня, подожди его... а-а-а тебе не продадут! А может у тебя муть есть? Если есть, то тоже неплохо.
– Что Вы!
– испугался Ф.
– Нам же не положено. А водку я могу купить у спекулянта. Чуть-чуть дороже, но деньги у меня есть, пока...
Ф. очень не хотелось опять тащиться по улице, но иного выхода не было - в противном случае приходилось вообще неизвестно сколько времени торчать снаружи в ожидании Вольфенштейна. Бутылку он купил в двойную цену, заработав за время похода три удара по шее и пинок в живот. Еще в него плюнула старуха.
Товарищ Кобыло был доволен.
– Вот, - весело потирая руки произнес он, - и от жидов ведь польза бывает!
Он плеснул Ф. сто граммов в грязный, пахнущий керосином, стакан, сам-же приложился из горла.
– Ухх... Слышь, жидяра - а признайся, покушение - ваших рук дело?
– К-какое, - похолодел Ф., - какое такое покушение?
– Совсем дурак? На товарища Собакова покушение!
– Не... я не знаю... Я газет сегодня не читал. И радио не слушал. А что - было покушение на товарища Собакова? И его убили?
– Не радуйся, носатый - жив товарищ Собаков! Террорист бросил бомбу в машину, но он уцелел. К сожалению, - консьерж встал по стойке смирно и горестно произнес, - пострадала теща товарища Собакова.
– Теща?
– Вот именно, теща. Взрывом ей оторвало голову. Врачи обещают, что ходить она сможет только к осени.
"Чего он несет!" - подумал Ф., но промолчал.
– Врага, - продолжал Кобыло, - захватили на месте преступления.
– И кто же им оказался?
Но Ф. не довелось услышать подробности до конца, потому как заскрипели автомобильные тормоза, открылась входная дверь, и в подъезд вошел Карл Иаковлевич Вольфенштейн собственной персоной. Консьерж с тысячерублевой улыбкой кинулся ему навстречу:
– Здравствуйте, уважаемый товарищ Вольфенштейн! Вернулись уже, хе-хе, с работы? А Вас тута дожидаются...
– Лыс-сый!
– Председатель Правления, казалось, не верил глазам.
– Лысый! Да это ты! Сколько же мы не виделись!
– Да, Карлу... то есть - да, Карл Иаковлевич... Вот я... А не виделись мы три года. Как раз до Постановления...
Вольфенштейн помрачнел. "Ладно, пойдем, - кивнул он Ф., только это... давай-ка
– Нельзя жидам на лифте, - подтвердил Кобыло, - не положено Постановлением. Тем более, когда враги бомбы кидают. Беги, беги... Вона - лестница.
Вольфенштейн представил Ф. жене - омерзительной толстухе с жабьим ртом, которая, обдав последнего гримасой, удалилась, как она сказала - "в будуар".
– У меня дети на даче, - сказал хозяин, - будешь жрать? сейчас прислуге скажу.
После обеда расселись в кабинете на кожаных диванах. Пили коньяк.
– Ну, - спросил Вольфенштейн, - ты ведь не просто так пришел?
– Я, Карл Иаковлевич, в беду попал.
– И в какую же?
– недовольно буркнул хозяин.
– Это покушение... вчерашнее. Я там рядом был, домой просто шел. А меня арестовали, до взрыва еще... А потом взрыв, ну - я и убежал, зачем-то. А теперь меня, наверное, разыскивают, как соучастника. Тем более, что я им подозрительным показался.
Вольфенштейн тяжело вздохнул и задумался.
– А ты точно не при чем?
– Да что Вы, Карл Иаковлевич! Вы сколько лет-то меня знаете! Я и мышки не обижу!
– Смотри, Лысый! Подведешь - из под земли достану! Сегодня переночуешь здесь, в прихожей, на сундуке. Завтра вечером, приеду с работы - разберемся. Ничего руками не трогай и из квартиры не выходи. Пол подмети, кстати, заодно...
Спал Ф. плохо. Утром пришла какая-то бабка, огрела его сковородкой, велела вставать и идти помогать ей на кухне. Весь день Ф. мыл полы и окна, выбивал ковры и диваны, перетаскивал мебель... Заветную баночку он переложил в свой ботинок. Вечером приехал Вольфенштейн.
– Плохи твои дела, Лысый, - начал было он, но, обнаружив Ф. в неподдельном ужасе, рассмеялся, - шучу, шучу! Никто тебя не ищет, тем более, что всех бандитов уже схватили. Фашисты недобитые, паразиты... Их ждет суровый суд народа! торжественно изрек Вольфенштейн.
– Значит я могу вернуться домой и на работу?
– не верил Ф.
– Можешь, можешь. А кстати, а где ты работаешь?
Ф. опустил голову.
– Мусорщиком. Еврею можно только мусорщиком. А ведь у меня диссертация - "Кожные и венерические заболевания у представителей советского крупного и прочего рогатого скота". Карл Иаковлевич, ну почему в мире столько несправедливости!
Вольфенштейн недовольно поморщился.
– В мире, дорогуша, несправедливости действительно хватает. Но в Советском Союзе никакой несправедливости нет и быть не может! Партия знает что она делает!
– Но Карл Иаковлевич... а если я напишу письмо товарищу Сталину?
Хозяин пожал плечами.
– Пиши. Каждый может написать письмо товарищу Сталину. Только я не вижу повода...
Вольфенштейн пообещал Ф. похлопотать, чтобы того не выгоняли с работы за прогул.
– Но больше я ничего сделать не могу. Постановление закон для каждого советского человека! Я скажу шоферу, чтобы отвез тебя домой.