Судьба горца
Шрифт:
– Хотя непонятно, зачем я постоянно стремлюсь сюда, если эти самые мысли не больно-то приятны, – тихо пробормотала Мэлди своему отражению в прозрачной водной глади.
Думы ее до сих пор были полны Балфуром, и это выводило Мэлди из себя. Уже месяц прошел с тех пор, как она в последний раз видела его, и еще больше – с того времени, как он целовал ее и держал в объятиях. Его образ не должен был преследовать ее, по крайней мере, не так настойчиво и часто. Она любила его, но любовь оказалась безответной, никто из них не осознавал этого чувства. Целыми неделями оно не подпитывалось ни словом, ни прикосновением, ни даже лицезрением любимого человека. И Мэлди
Мэлди изнывала от боли и могла бы возненавидеть Балфура, если бы не понимала, что это не его вина, по крайней мере, не только его. Он не давал обещаний и ни разу не обмолвился ни о чем, кроме взаимной страсти. Она постоянно напоминала себе об этом, но сердце отказывалось внимать. Оно твердо решило, что хочет Балфура Мюррея, несмотря на все доводы рассудка, и теперь не желало его отпускать.
От мрачных дум Мэлди отвлек тихий шорох травы. Она обернулась и застыла в изумления, увидев стоявшего позади мужчину. Вскочив на ноги, она растерянно подумала: неужели разум или сердце сыграли с ней злую шутку? Затем в голову ей пришла мысль о бегстве, но она строго приказала себе не быть трусихой. Мэлди расправила плечи и постаралась унять неистовое биение сердца.
– Зачем ты здесь? – спросила она, внутренне кляня себе за дрожь в голосе, ибо ей не хотелось, чтобы Балфур догадался, какие сильные чувства ее обуревают.
– Я пришел за тобой, – ответил он, подступая ближе и тем самым заключая Мэлди в ловушку меж собой и озером. – Ты уехала, не попрощавшись, милая.
Его прекрасные темные глаза были непроницаемы. К своему изумлению, Мэлди не сумела понять, что он чувствует. Словно Балфур полностью отгородился от нее. Мэлди недоумевала, где и как он приобрел этот навык. Далеко не самое подходящее время, чтобы научиться защищать себя. Она задрожала, чувствуя озноб от мысли, что потеряла возможность соприкасаться с ним хотя бы таким образом.
– Никто не любит тех, кто приносит дурные вести, – пробормотала она. – Как Эрик?
– Парень здоров. Все ушибы зажили. А ты думала, что я сделаю с ним?
– Ничего плохого. Честно. – Она запустила пальцы в волосы и поморщилась. – Я просто волновалась. На его долю выпало тяжкое испытание. Правда в одночасье обернулась ложью. Человек, которого его учили ненавидеть, человек, пытавшийся жестоко его убить еще прежде, чем мальчик начал по-настоящему жить, оказался его отцом. И хотя Эрик утверждал, что все в порядке, я не могла не гадать, как ты и все остальные на самом деле к этому отнеслись.
– Эрик мой брат, – пожал плечами Балфур. – Не в моих силах изменить то, что я чувствовал и во что верил многие годы лишь потому, что, как выяснилось, у нас с парнем в жилах течет разная кровь. Пока Эрик не рассказал, как открылась правда, я размышлял, как ты могла быть столь жестока, открыв то, что ему вовсе не следовало знать и что могло его только ранить. В конце концов, ваше родимое пятно не бросается глаза. Оно всегда скрыто под одеждой. Потом мне пришлось постараться понять, почему ты лгала мне, почему тебе не хватило смелости остаться и встретиться со мной лицом к лицу.
– Я не думала, что тебе захочется видеть меня вновь, после того как я тебя обманула.
Балфур потянулся к Мэлди и, взяв ее за руку, притянул в свои объятия:
– А тебе не приходило в голову, что я захочу услышать объяснения?
– Я все объяснила после битвы. – Мэлди пыталась держаться твердо, противиться соблазну вновь растаять в его объятиях, но она так долго тосковала
– Ах да, и начала ты с самого худшего, потрясла меня до глубины души. Поведав, что ты дочь Битона и твоя собственная мать взяла с тебя клятву отправиться в Дублинн и убить отца, а мой брат – и не брат мне вовсе, ты еще можешь искренне удивляться, что я не слишком внимательно слушал остальное?
Мэлди подняла на Балфура глаза и попыталась мысленно вернуться в день битвы. Это было нелегко, ведь все, чего ей хотелось, – вкусить его красоты, целовать твердые губы, кататься по мягкой траве обнаженными, отдавшись пылкой страсти. Мэлди задавила эти мысли, уверенная, что позже они возвратятся, чтобы отомстить, и воскресила в памяти мгновение, когда рассказала Балфуру жуткую правду. Ей казалось, что тот немигающий взгляд широко раскрытых глаз выражал потрясение и гнев, но теперь осознала, что то было ошеломление. Истины, которые она открывала, поражали его, словно удары в голову, сбивая с толку, пока он не перестал воспринимать хоть что-нибудь. Как ни странно, она не ощутила никаких исходящих от него эмоций и понятия не имела, что он в то мгновение чувствовал. Мэлди вдруг поняла, что заранее решила, как Балфур воспримет правду, и более уже не пыталась разобраться в его чувствах. К тому же сама она была слишком поглощена обуревавшими ее волнениями, отчаянно стараясь держать себя в руках, чтобы хотя бы попытаться понять, что переживает Балфур.
– Что ж, на самом деле не имеет особого значения, как ты воспринял правду, одно все равно остается неизменным, – проговорила она, немного покривив душой. Это имело значение. Разве что она не была уверена, что он думает об этом, ведь истина могла приумножить ее страдания. – Я все еще дочь Битона, порождение твоего старейшего и злейшего врага.
– Мой старейший и злейший враг – англичане.
Балфур едва не расхохотался, увидев на лице Мэлди полнейшую растерянность. Многие мужчины обратили бы против Мэлди ее происхождение, но Балфура оно мало заботило. Отчасти потому, что он узнал девушку прежде, чем открылось, кто ее отец. У него было время выяснить о ней все, понять, что Мэлди не коснулся ни один из битоновских пороков. Однако саму ее убедить в этом будет непросто. Невзирая на месячное пребывание в клане Киркэлди, Мэлди, очевидно, до сих пор остро переживала свое родство с Битоном.
К тому же Балфуру не особо хотелось вести праздную беседу. Слишком долго он не целовал ее, слишком долго не держал в объятиях, и целая вечность прошла с тех пор, как их тела сливались в единое целое. Он прикоснулся поцелуем к ее макушке, глубоко вдыхая аромат волос и одновременно поглаживая ладонями стройную спину. Мэлди задрожала, и его страсть вспыхнула в ответ – значит, она разделяет его голод. Балфур понимал, им о многом нужно поговорить, но, посмотрев в ее лицо, решил, что разговоры могут подождать.
Мэлди уже было подумала отказать ему в поцелуе. Им многое нужно обсудить. Она ведь даже не знала, зачем он приехал. Должно быть, на то имелись причины повесомее признания, что он разгадал причину ее лжи. Затем он коснулся ее губ, и все остальное стало неважно. Если Балфур пришел лишь для того, чтобы в очередной раз вкусить взаимной страсти, он тем самым ранит ее, но Мэлди сомневалась, что можно страдать сильнее, чем она страдала с тех пор, как покинула Донкойл. По крайней мере, она насладится еще одним нежным мгновением страсти, которое после добавит к своим воспоминаниям о Балфуре.