Судьба Кощея в киберозойскую эру
Шрифт:
Водопад без имени разбивался о камни, которые когда-то были Калиновым мостом. В незапамятные времена здесь регулярно сходились для битвы богатыри и Змеи Горынычи, пока мост не сломался под тяжестью вооружений. Но и сегодня можно было перебраться на другой берег реки под красивой радужной аркой, обосновавшейся в водяной пыли.
Правда, в потоке и по сей день жили демоны-маньи со стопроцентно смертоносным интерфейсом, поэтому даже омывать в нем сапоги не стоило.
На другом берегу Кощея встречал крутой склон и плакучие ивушки, которые энергично пожаловались на грусть-тоску.
Закинув меч-кладенец
Враги были все ближе. И хотя они затоптали всю сеть раннего оповещения, состоящую из разумных подберезовиков, Кощей уже слышал их запахи и вращающимися раковинами ушей ловил звуки, похожие на треск сгорающей бумаги.
Уже не успеть. Вот и они – трое крепких бритоголовых эльфов с руной «гибор» в виде двух молний на лбу. Они вряд ли увидят в нем личность, поэтому будут убивать медленно и со вкусом. Впереди этот самый – лжецаревич. Какой он там Иван, даже сапоги на нем эльфовские, под полнооборотные суставы. За голенищем отвертка для пыток. Отрабатывать одежку и харчи этот тип будет по полной программе. Он и переправу показал.
Кощей понял, что пока он под прикрытием метакристаллических ивушек, эльфы не видят его. Но стоит ему только вскарабкаться повыше и он засветился – вороги запросто снимут его из своих мощных роговых луков. Пусть эльфы и мазилы, но стрелы их каленые сами наводятся.
Сами-то вороги уверены в своей незримости. Шапки-торсионки и в самом деле неплохи, хотя все же пропускают терагерцевое излучение.
Алгоритм еще не тупиковый, но с сюжетом сегодня что-то странное творится. Эльфы слишком просто взяли его след, хотя недалеко от переправы он метнул колдовской гребень и встал Железный Лес – наноплант с весьма неприятными колюще-режущими свойствами. Может, это слепые Норны над источником Урд наплели чего-то не того? Может, они не только слепые, но и морально неустойчивые?
Из щели в камнях появилась сморщенная мордочка нечисти. Класс «кикимора». Внешний вид – деловая старушка восьмидесяти лет. Она кого-то напоминала, вероятно Матильду Ивановну из позапрошлой жизни. Укусит – не укусит? А может и просто брызнуть токсинами от испуга.
Кощей хотел было сотворить знак функции Finalize, но передумал.
– Мы с тобой одной фазы, – ласково сказал он и сменил окраску с маскировочно – пятнистой на приятное хаки. – Я такой же, как и ты, неладный.
Она моргнула – веки у нее напоминали шторки фотоаппарата, а третий глаз вообще сполз куда-то набок. Непорядок с файлом конфигурации, что ли. Да и речевой интерфейс явно не предусмотрен.
– Запомни, милочка, оба мы – непонятые прогрессивной общественностью… Когда выпутаюсь, обещаю помочь с интерфейсами, звуковую карту поставим – я все-таки из аристократов нижнего мира… Но сейчас возьми это.
Теперь Кощей держался за каменистую кручу только когтями и личпучками правой руки. Левой же достал из межреберного отсека светопоглощающий предмет. Попутно заметил, как еще посветлела васкулоидная кровь, текущая по полупрозрачным металлорганическим сосудам. Запаса жизненной силы надолго не хватит.
– Только никому не отдавай. В ларце – утка, в утке яйцо, в яйце – игла. В игле – коды. Обойдемся без подробностей, ты ж у нас университетов пока не кончала, разве что лесную школу для мелкой нечисти.
Что-то кольнуло указательный палец рядом с когтем, почувствовалась легкая чуть сладковатая боль. Цапнула все-таки кикимора.
Кощей взглянул на крохотную рану в кремнийорганической коже. Кровь уже сгустилась, заткнув пробкой дырку. Посмотрел и внутренним взглядом. Тоже ничего особенного. А ведь кикимора может, при желании, запросто оттяпать полруки. Значит это что-то типа поцелуя…
Оттолкнувшись рычагами всех конечностей, Кощей полетел навстречу ворогам.
Его мономолекулярный клинок был невидим, но рассекая податливый воздух, оставлял термальный след…
Кощею нравилось открытое столкновение, пляска с лезвиями, упоение боем, и кристаллический покой посреди схватки, преодоление энтропийной ловушки – имя которой смерть, решение уравнений судьбы со многими неизвестными…
Первого эльфа Кощей специально не убил сразу, только ранил, полоснув по ляжке. Теперь тот мешал своим товарищам, молился Водану, хрипел: «Hilfe», махал руками, пытаясь сохранить равновесие. Ухватившись за раненного, Кощей прыгнул на второго эльфа, в коротком махе сбил его с камня. И тогда уже оттолкнулся от первого эльфа.
Баллистическое уравнение было решено Кощеем правильно. Эльф улетел в шипящий поток, а Кощею удалось достать ногой третьего здоровяка на верхнем уровне. Впечатал ему каблук прямо в руну «гибор». Здоровяк свалился в поток и был распотрошен маньями, прежде чем успел подумать, какой стиль плавания ему выбрать. Из реки лишь ненадолго выглянул полиуглеродный череп с помаргивающими оптическими волокнами. А Кощей побалансировал на камне размером десять на десять, и удержался.
Лжецаревич пробовал удрать, но Кощей настиг его в три прыжка. Засапожная отвертка перекочевала в руку мстителя, которая воткнула пыточный инструмент в затылок предателю и повернулась десяток раз. Из вскрытой черепной коробки недруга полетели искорки микросхем.
Никакой жестокости, обычная педагогика для тех, кто еще захочет предать наше славное тридесятое царство-государство.
Все?
Нет, не все.
С берега на Кощея смотрел заяц с подлыми человеческими глазами.
– Вот он, вот он, нечистый! Da stehts er, meine Herren!
Ну что ж, драка продолжается. По склону противоположного берега спускался еще десяток эльфов в шкурах с управляемой зеркальностью…
Но внезапно мир замер и погас.
4. Танго и Кэш
Наступила ночь. Посреди ночи зажегся ослепительный золотой нимб. Внутри него левитировал инквизитор, с опущенным доминиканским капюшоном, с портфелем, в котором, наверное, лежали самозатачивающиеся инструменты дознания, с крючковатыми пальцами, которыми трудно гладить, но легко передавливать пневмопроводы. Был он массивный, сгорбленный – такой в темноте и за гоблина сойдет.
– Ну как, меня хорошо видно? – спросил инквизитор. По интонациям было трудно догадаться, шутит он или нет.
На невидимую в оптическом диапазоне колесницу, на которой гордо возвышался горбатый инквизитор, вступил с виноватым видом Кощей, зажимая рукой мерцающую ссадину на лбу.