Шрифт:
1
В пятницу, во второй половине дня – в самом начале пятого – дверь в лабораторию Института судебной медицины чуть-чуть приоткрылась.
– Господин Штурм, – секретарша профессора Фабера заглянула в дверь, – зайдите, пожалуйста, к нам!
Судебно-медицинский эксперт Михаэль Штурм, склонившийся над микроскопом, поднял голову и уставился на секретаршу с отрешенным видом, с явной неохотой возвращаясь к действительности.
– Профессор Фабер хочет поговорить с вами, – добавила
– Да, не завидую я тебе! – Коллега Джо Кулике, загружавший пробирки в специальную моечную машину, обернулся. – Ничего хорошего это не сулит. – Свободной рукой он пригладил коротко остриженные рыжеватые волосы.
– А может и пронесет, – невозмутимо ответил Штурм.
Он подошел к раковине и оглядел себя в маленьком, косо висящем зеркале: голубые глаза, широкий лоб, густые русые волосы и холеная бородка, придававшая ему, как он считал, солидный вид.
Он отметил, что его халат уже не первой свежести, и снял его – профессор Фабер был большой педант, – тщательно вымыл руки и надел свой легкий, на жаркую погоду, бежевый пиджак.
Джо Кулике наблюдал за ним, и его зеленые глаза весело поблескивали.
– Хочешь произвести впечатление, а?
Штурм привык к мелким язвительным колкостям своего младшего коллеги.
– Заткнись, лисенок, – сказал он и легонько ткнул Джо, проходя мимо, в бок, – не трогай ничего на моем рабочем месте. Я вернусь и закончу.
Михаэль Штурм вышел из лаборатории, проследовал длинным коридором и, коротко постучав, вошел в кабинет профессора Фабера.
Директор Института судебной медицины сидел за рабочим столом – худощавый седовласый господин с узким лицом и холодными серыми глазами. При появлении своего первого заместителя он снял тяжелые роговые очки.
– А-а, это вы, дорогой коллега, – сказал профессор со свойственной ему подчеркнутой вежливостью, позволявшей держать дистанцию и добиваться всеобщего уважения, – благодарю, что вы сразу пришли… Пожалуйста, садитесь! – Он указал на кресло по другую сторону стола.
Штурм молча сел, выжидая. При этом его не оставляло мучительное ощущение, обычно возникавшее в присутствии шефа, что по сравнению с этим элегантным, уверенным в себе человеком он всего лишь неотесанный чурбан.
Профессор Фабер сразу перешел к делу.
– Некоторое время тому назад вы предложили свою кандидатуру на должность директора Института судебной медицины в Киле, дорогой коллега…
Он вальяжно откинулся в кресле.
– С вашего согласия, господин профессор, – поспешил уточнить Штурм.
– Да-да, конечно! Я не тот человек, чтобы мешать карьере молодых сотрудников. – Лицо профессора Фабера сохраняло полную непроницаемость. – С тем большим сожалением я вынужден сообщить вам сегодня, что на сей раз, вам не повезло… В Киле все решилось в пользу другого претендента.
Штурм почувствовал,
– Пока мне известно это от третьих лиц, – сказал профессор Фабер, поигрывая очками. – Но я подумал, что должен сразу поставить вас в известность, чтобы вы не пребывали в неопределенности.
– Спасибо, профессор, – с трудом выдавил из себя Михаэль Штурм.
– Не принимайте это так близко к сердцу! – Узкие губы профессора вытянулись в улыбке. – Что такое Киль!
– Я вообще-то собирался жениться, профессор.
– Ваше жалованье не такое уж маленькое…
– У меня еще старая мать…
– Ну конечно, я понимаю. Фройляйн невесте не терпится. Но позвольте мужчине с опытом сказать вам кое-что… Сколько вам лет?
– Двадцать восемь.
– Ну, вот видите. Такое уже бывало, чтобы кто-то женился слишком рано, но еще никто не женился слишком поздно. Я, во всяком случае, очень рад, что вы не потеряны для нашего Института.
Штурм решил, что аудиенция окончена и встал. Профессор Фабер жестом остановил его.
– Минутку, дорогой коллега. Вы знаете, сегодня я лечу в Берлин. На конгресс. Пусть моя секретарша даст вам адреса и номера телефонов, по которым со мной можно будет связаться. В случае необходимости я немедленно вернусь. Надеюсь, что на этот уик-энд мы будем избавлены от очередного убийства. А во всем остальном я полностью полагаюсь на вас, дорогой коллега.
Когда Штурм вернулся в лабораторию, все уже ушли. Только Кулике сидел на подоконнике и курил сигарету.
– Что у тебя за вид? – воскликнул он. – Старик плюнул тебе в тарелку?
– Киль отклонил мое предложение.
– Я же говорил! – Джо Кулике спрыгнул на пол. – Это дело рук старика. Он дал тебе отрицательную характеристику… Слишком молод, чтобы нести такую большую ответственность и так далее и тому подобное…
Штурм покачал головой.
– Не думаю. Он был так мил со мной.
– Да ты что! Он – и мил! Насквозь лживый старикан! Ему давно пора хорошенько наступить на любимую мозоль!..
– Нет, Джо, даже если ты и прав. Это ни к чему не приведет. Я только одно хочу знать – как мне сказать об этом Еве. Меня это беспокоит больше всего.
– Могу тебя понять, Михаэль. Она будет страшно огорчена.
Заводы Шеллера были расположены на самой окраине города – комплекс цехов, свободно раскинувшийся вокруг высокого здания, где размещалось управление.
В пять часов завыли сирены, возвестив конец рабочего дня. По заводской территории к проходной потянулись рабочие, теснясь у ворот. Наступил конец недели.
Только в служебных кабинетах управления оставалось руководство.
Голос директора Кайзера загремел по селектору, врываясь в приемную: