Судьба на троих
Шрифт:
Я вновь вспомнил нашу драку и губы разошлись в улыбке. Довольно нелепо мы выглядели со стороны, хорошо, что никто не смотрел, но удовольствие я получил нешуточное. Ящерке изрядно досталось. Представив, как хромает это недоразумение по своему разгромленному парадному залу, расхохотался. Странно прозвучал смех в ледяной тишине вершин. Я не слишком надеялся, что Аелия остынет к тому моменту, когда я вернусь, но предвкушать наказание — глупейшее из зол, потому о неминуемой расправе я вообще не думал.
Зелёные глаза Дани… Эх, об этом тоже мечтать не следовало, ничто нас не связывало кроме страсти
А ещё, едва расслабился, как поднялось со дна души чувство вины. Другие очи глядели из ушедшего в небытие прошлого, тогда — смеющиеся, пустые и грустные — сейчас. Сияющие глаза полукровки, отдавшейся мне без остатка, той единственной, которую любил. Хотелось закричать в застывшее безмолвие: Рея, прости, я сломал твою жизнь тогда и изменил тебе сейчас, разделив ложе с другой женщиной. Я промолчал.
Мы оба потянулись друг к другу и знали, что ничем хорошим эта связь не закончится, но мы были счастливы.
В ней уживались человеческая нежность и драконий огонь, моя прекрасная полукровка, как я мечтал к ней вернуться. Аелия повязал клятвой нас обоих, заставил разойтись под угрозой неисчислимых бед для каждого, и мы подчинились, сберегая любимого, как умели.
Я знаю, чем он смирил меня, но молчал об этом в короткие минуты редких встреч, а она никогда не признавалась в своих бедах. Мы шли по жизни, заложниками чужой воли.
Вот и теперь, храня ещё на себе запах другой женщины, я вспоминал ту, от привязанности к которой не смог освободиться. Рея, пленница каменных стен драконьего замка, не имеющая впереди вечности для надежды на свободу. Прости, я тебя снова предал.
Я лежал, свернувшись в клубок в глубине тесной норы и смотрел на то как краски зари сменяются ослепительным дневным светом, на синее небо, с которым драконица сравнила мои глаза. Теперь ведь и она заняла определённое место в моём сердце. Виноват я перед всеми, не следовало меня вообще подпускать к женщинам, наверное, Аелия прав, а я нет.
Несмотря на душевные терзания, я смог поспать, так что вечером был достаточно бодр для продолжения путешествия. Еды не предвиделось, козы сюда не забредали, да и найдись среди них глупые и беспечные, я был слишком умён, чтобы охотиться на драконьей территории. Кровью и молоком меня напоили — спасибо им, теперь на несколько суток хватит, а там я и вернуться смогу.
Я выбрался из укрытия на вечерней заре, солнце уже скрылось за горами, но небо ещё цвело последними самыми яркими красками заката, и сразу увидел барьер. Он оказался ещё ближе, чем я ожидал.
Странная эта штука. Иногда весь на виду — словно стена, уходящая вверх и тающая там до почти полной прозрачности, случается и у земли ничего особенного не заметишь, кажется, что нет его совсем.
Бродя бывало вдоль него годами, я нередко задумывался о том, кто и что он есть и временами представлял странным живым существом, накрывшим своим брюхом наш кусок прошлого, то ли затем, чтобы подкормиться, то ли защищая от бед.
Становясь невидимым, барьер никуда не девался, это лишь казалось, что и дальше лежат похожие горы, равнины,
Сейчас граница вставала стеной тумана переливчатого серого или скорее перламутрового, неровная, похожая на облако, прилёгшее отдохнуть на снежные хребты. Я присмотрелся, но какого-либо шевеления в неясной мути не заметил. Впрочем, барьер, случалось, менялся каждый день, хотя иногда оставался одним и тем же годами.
Я забросил на плечо свёрнутый плащ и пошёл вперёд.
Темнота, что настала вскоре после заката, не мешала мне видеть цель, как и видеть вообще. Я с любопытством ожидал чего-то необычного, но так и не дождался.
Вблизи барьер казался огромным, махиной, что нависает и грозит упасть, многие, я знаю, не рисковали подходить к нему из-за этой иллюзии и ощущения неопределённой угрозы. Мне граница никогда ничего плохого не делала, потому я рассматривал её спокойно. Загадочная штука, начало и финал Потери. Кто-то её тут поставил, или это она сама рухнула на нас, я не знал и не надеялся выведать.
Помню, как страшился впервые дотронуться да загадочного явления. Тянул руку, затаив дыхание, и покрываясь тревожными мурашками. Ладонь коснулась неопределённого едва ощутимого вещества, погрузилась, став чуть размытой на вид. Я выдернул её, разглядывая почти с ужасом. Не знаю, что мерещилось воспалённому рассудку, но рука осталась той же, что и была. Даже не отвалилась.
Сейчас я касался барьера безбоязненно, прислушивался к ощущениям, они тоже варьировали время от времени.
Иногда выпадали дни, когда преграда превращалась в неясную безобидную на вид дымку и позволяла войти в себя и даже оставаться там длительное время без всякого вреда для здоровья. Конечно организму вампира по определению сложно причинить хоть какой-то убыток, но и среди людей находились смельчаки, дерзавшие на риск. Я общался с несколькими и сколь-нибудь заметных отличий в восприятии не нашёл.
Да, барьер впускал в свои неясные просторы и выпускал обратно, но только не насквозь. Как бы ни старался человек обмануть границу, ничего у него не получалось. Хоть год иди к цели, а придёшь всё равно обратно. В свой мир и в то же самое место. Любители острых ощущений говорили, что барьер «водит» наглецов.
Иногда мне приходило в голову, что наверняка случались и исключения, только те, кому удалось преодолеть марево, оставленное Потерей, не могли или не желали вернуться обратно. Правду сказать, следов такого полного прохождения мне отыскать не удалось, хотя я любопытствовал и людей расспрашивал. Были путники и местные жители, исчезнувшие вблизи барьера, но большинство так или иначе потом находилось. Кого звери задрали, кто сам заблудился и не смог выбраться обратно, кто от жены сбежал или от мужа к более свободной и привольной жизни. Факты, подтверждающие проникновение, собрать не удавалось, а мечта никак не хотела угасать.