Судьба олигарха
Шрифт:
– Давид ему ухо отрэзал и Валэре отнес. Тот на камеру снял, сказал, буду должникам показывать.
Макс слышал, что у «авторитета» есть целая видеотека, запечатлевшая кровавый путь их группировки, сцен допросов, пыток, казней, изнасилований и любовных интрижек нужных людей, но зачем об отрезанном ухе знать ему, Максу, он пока не понимал. Может Бройлер решил так припугнуть своего ненадежного опричника?
– Когда Сережу били, он сказал, что это ты его прэдупрэдил о засаде.
– Чего я буду его спасать? – негодующе спросил Макс. – Кому ты веришь, Илья, мне или какому-то одноухому наркоману.
– Тебэ, –
Бройлер ничего не узнал, но Максим понял тогда, что делать добро людям еще внутренне не готовым к этому, также бессмысленно, как и метать перед свиньями бисер.
«В Писании сказано: «Что скатывается в Мои глубины, нужно еще толкнуть. И кого не научите вы летать, того научите – быстрее падать».
Можно протянуть руку остановившемуся на середине пути, подтолкнуть сомневающегося, но о том, что подставлять левую щеку, когда бьют тебя по правой, в Книге нет ничего!», – расстроено думал Макс, сердясь на себя. Его человеколюбие чуть не вылезло ему боком.
К сожалению, жизнь неоднородна и не идет, как принято считать, полосами. Из смешных и страшных событий, она складывает мозаику своего разноцветного калейдоскопа и, возможно, на досуге Бог просматривает особенно яркие моменты.
Это было примерно за год до гибели Колобка. Его жена Виктория Владимировна с помпой праздновала тридцати пятилетие в «Декаданс», суперэлитном клубе для очень богатых людей. Но не цены в валюте на напитки и проституток запомнились Максу, его поразило своей бесшабашностью выступление затухающей «зиркы» украинской эстрады Алены Винницкой.
Он с интересом следил за ее творческим взлетом с первых шагов в шоу бизнесе, в тогда еще никому неизвестном коллективе с двусмысленным названием «ВИА Гра» и считал Алену новым словом в отечественном рокопопсе. Страшненькая, косноязычная солистка явно не привыкшая к сцене и камере, подкупала своей искренностью и правдоподобием образа. Верилось и в ее пятую попытку обустроить личную жизнь и во многое другое, по-семейному рассказанное со сцены. И пусть циничные журналюги называли ее бэк-вокалистку больше похожей на порно-диву чем на певицу, а хохмачи из «Камеди Клаб» присвоили той почетное звание «Мисс Большие Сиси», Максим стал фанатом этого трогательного дуэта.
Но потом что-то случилось. Место первопроходцев под софитами заняли холеные суки, в платьях от кутюр, с разрезами до и ногами из коренных зубов. Да, они не умели петь, и в текстах их жизни было не больше, чем в застывшем трупе, но раскрученный механизм индустрии развлечений уже завертелся миллионами проданных дисков.
А Алена увязла в гламуре, как муха в сиропе, прочно обосновавшись в середине топ десятки. Она так долго стремилась походить на лощеную стерву, спрятать под слоем золотой мишуры свою провинциальную угловатость, свой непередаваемый шарм, что, в конце концов, стала похожей на затянутую сексшоповской кожей Бритни Спирс из дешевых комиксов.
Ее выступление забуксовало в начале, когда по просьбе мужа именинницы, финансово подкрепленной еще одной крупной купюрой к гонорару, она должна была со сцены поздравить Вику.
– От друзей и близких, и от себя лично, – бодро начала Алена, – поздравляю Виктора с Днем рожденья! Желаю долгих лет жизни, счастья и всего только самого лучшего!
Администратор, пытаясь исправить оплошность, корчил из-за портьеры страшные рожи и подавал жестами знаки, что не Виктора нужно поздравлять – Викторию!
Поняв ошибку, певица сконфужено запнулась, потом сказала: «Ой!», но ничего исправлять не стала.
– Что, нормального человека нельзя было найти? – холодно спросил Колобок исполняющего директора, не мигая глядя ледяным взглядом на в струнку вытянувшегося перед ним побледневшего мужчину лет тридцати с небольшим. Директор был на две головы выше «авторитета», что называется с косой саженью в плечах, но сейчас вдруг почувствовал себя заблудившимся в лесу маленьким мальчиком, встретившим в дремучей чащобе голодного волка. Колобка он боялся панически и, чтобы скрыть страх, спрятал задрожавшие руки за спину. На лбу его выступили капли пота, стараясь выговорить имя этого непростого человека, директор пролаял:
– Ал…, Ал…, – и не найдя слов, отрицательно затряс головой, говоря этим жестом, что нормальных людей на эстраде теперь трудно сыскать днем с огнем; если б они были в наличии, то конечно бы он расстарался и сделал бы всё в лучшем виде!
– Уволю, – тихо прошипел Колобок, наконец, отводя взгляд. Обессиленный директор чуть не рухнул на пол, понимая, что увольнять его будут – и все из-за этой гребаной наркоманки! – не в связи с переходом на другую работу, а по состоянию здоровья. Инвалид с отбитым ливером и переломанными конечностями никому уже нужен не будет.
А в небольшом зале творилось что-то неимоверное!
Выдав для разогрева пару проверенных хитов, Алена исполняла теперь слезливый медляк. Она пела что-то про одиночество, но Максим не слышал слов, разрезав ледоколом собравшуюся толпу, он стоял возле сцены, заворожено глядя на певицу, околдованный ее животным магнетизмом. Винницкая была в коротком топике и миниатюрных облегающих шортах на голое тело, волосы она подняла вверх и они лежали живописной копной. Исходящая от нее сексуальность, отражаясь от присутствующих, увеличивалась многократно; сводящий с ума запах секса – брутального, грязного животного совокупления – ощущался так явно, что Макс представил на миг себя в клубке из сотен извивающихся в оргазме тел.
Происходящее на сцене поражало воображение – за три минуты Алена десять раз «трахнула» стойку микрофона, а потом, по очереди, всех присутствующих, невзирая на пол, возраст, национальность и вероисповедование. Стоя в метре от исполнительницы, глубоко засунув в карманы брюк руки, Макс ощущал зовущий запах женского тела, парфюма, пота, кожи высоких сапог. Он знал теперь, как пахнет чистый, словно слеза секс, такой же невинный, как первородный грех, без всяких добавок и примесей.
Алена извивалась перед ним, будто заправская звезда стриптиза. Мягкая ткань шортиков, на которую только и смотрел Максим, как начинающий гинеколог, разглядывая проступающий сквозь материю половой орган – ничего не скрывала, повторяя линии и изгибы звездного тела. Лишь в глазах ее было пусто, в них не было ничего человеческого – Максу казалось, он смотрит в глаза зомби, и он перевел взгляд…