Судьба олигарха
Шрифт:
Возвращаясь вечером с работы, Пашка задумчиво спросил Максима:
– Я вот все понял: про бригаду, про тюрьму, про задницу на плечах, но одно мне осталось не ясно – как Стасик заработал свой первый миллион, вот самый первый? – он вопросительно смотрел на товарища, но тот только пожал плечами.
– Не знаю, наверное, как и все. Бройлер уже не скрывает, что миллионер, говорит открыто – да, я богатый человек. Деньги для него – пройденный этап, он во власть рвется. Сказал мне как-то: то, что мы зарабатываем криминалом, это копейки по сравнению с тем, что депутаты получают, там,
– Завтра у него спрошу, только выберу момент, когда будет в настроении, – решительно произнес Паша.
– Ты что, не вздумай! – предостерег его Макс. – Если Стас нам с тобой улыбается, это не значит, что он со всеми такой добрый. Что б заработать кучу «бабок», нужно быть в достаточной мере жестким человеком, даже не жестким, а жестоким, и мне кажется, наш новый шеф именно такой.
– А я в этом и не сомневаюсь, – согласился с ним приятель, – низкорослые люди более честолюбивы и решительны, это ни для кого не секрет. Самые яркие личности истории не обладали огромным ростом. Наполеон, Ленин, Сталин, Гитлер, Батька Махно – они же все невысокие были.
– Адольф не был маленьким, – заступился за фюрера Макс. – Метр семьдесят-семьдесят два – это средний рост.
– А в тебе сколько?
– Метр восемьдесят семь.
– По сравнению с тобой существенная разница, и ты еще не самый высокий, – возразил Пашка. – Возьми криминальных «авторитетов» по Киеву – те, кого я знал наглядно, все на голову ниже меня были. Вон в России что получилось? Пока двухметровый Ельцин был у руля, страну штормило, шло потрясение за потрясением: то война, то дефолт, то теракт чуть ли не каждый месяц. И уходил он жалким, беспомощным человеком, оставив приемником ВВП, лилипута по сравнению с ним. Потому, что понял – России нужен тиран, демократия не для страны с тысячелетней традицией самодержавия.
– Может, и у нас, поэтому анархия и полный безлад, что с демократией заигрались? – устало произнес Макс, следя за дорогой.
– Вот выберут Юльку Президентом в десятом году, она быстро порядок наведет. Первым делом перепишет Конституцию, сменит Президентскую форму правления матриархальной Монархией, с правом наследования престола и будет править княгиня Юлия не хуже своей легендарной предшественницы на Киевском престоле, – размечтался Паша.
– А если дочь ее, Женя, мальчика родит, а потом еще и еще, тогда как быть? – насмешливо полюбопытствовал Максим, слушая треп напарника.
– Не знаю, – признался тот, – но мама что-нибудь придумает. В крайнем случае, будет править нами трансвестит, наподобие Верки Сердючки.
– С такой фантазией, Паха, тебе нужно не в охране работать, а книжки писать, – заметил Макс, высаживая товарища возле дома.
***
Где-то через неделю после начала работы, идя от дома к гаражу, Олигарх сказал им:
– Бройлер мне наяривает, встретиться хочет. Чего ему нужно? Я же ясно сказал: Все, Валера, больше мы с тобой не работаем!
– Ну и встретьтесь, мы же рядом, – произнес Паша, – так даже проще будет – расставите точки над «і», а то неопределенность эта уже задолбала.
– Так я еще неделю назад их расставил, зачем повторять одно и тоже? – недоуменно посмотрел на него Олигарх.
– Я думаю, встретиться нужно, кто он такой, что б от него прятаться? А то решит, что ты боишься. Но предварительно позвони пацанам, – посоветовал Макс.
Ожидая Бройлера и Гошу, Макс с Пашей сидели в кафе, в предвкушении заказанных блинчиков. Администраторше – Светлане Юрьевне, как дистанционно представилась она молодым людям – было около тридцати. На толстой подошве она казалась одного роста с Пашей, не худой и не полной, но ее округлый живот слегка выпирал из-под свободного серого платья.
– Светлана Юрьевна, ты беременна или как? – спросил Максим, глядя на сервирующую стол девушку.
– Или как, – с загадочной улыбкой ответила та.
Муж ее, Степа, работал на этой же мойке мойщиком, он был немного моложе жены и заметено уступал ей, в прошлом мастеру спорта по плаванью, как в росте, так и в пропорциях. До беременности тело Светланы Юрьевны поражало атлетизмом, в ней не было ни намека на женственность – короткая стрижка, широченные плечи, узкая талия и ни грамма лишнего жира. В купальнике с нее запросто можно было лепить статую Аполлона. Когда после работы они возвращались домой, и Степан по привычке устало плелся позади своей фактурной супруги, казалось, идут не жена с мужем, а мать с провинившимся в чем-то сыном-подростком.
Кроме нее из персонала кафе было еще два человека: бармен Аня, невысокая с пышными формами особа, примерно их возраста и повариха Люда, приятная в общении женщина средних лет.
Позавтракав, Паша хотел отнести на мойку посуду, но Макс уничтожающе посмотрел на него.
– Пусть сами со стола убирают, это их работа, – прошипел он. Пашка поставил тарелки на место и, взяв лежащий на подоконнике женский журнал, стал листать его от нечего делать.
– Пошли с усатым поздороваемся, – недовольно сказал Макс, поднимаясь со стула, увидев подъехавшего знакомого. Выйдя на улицу, он отчитал напарника.
– Ты что, сюда уборщиком устроился? Пусть пашут, – поотедали задницы. Они свою работу делают, мы свою. Мы для обывателя миф, люди-загадка. Столько написано про ОПГ, фильмов снято, это же все работает на наш образ – мы никого не боимся и все решаем по Киеву. А ты его разрушаешь! Посуду таскаешь, сюсюкаешь с ними. Нахмурь брови и сиди, смотри в окно, делай вид, что ты перископ, а не человек. И еще – не читай журналы, мы на работе!
– Так Стаса же нет, понятно, что при нем нужно создавать движение.
– Какая разница при нем, не при нем, – разозлился Максим. – Это же бабы, начнут болтать: сидят, ничего не делают. Только жрут и газеты читают, а Вирчас станет думать, что его «разводят». Я не хочу из-за тебя работы лишиться. Ладно, проехали, – произнес он, подходя к вышедшему из «Хонда-Аккорд» Ростиславу, работавшего таксистом на принадлежавшей Олигарху стоянке у ж/д вокзала.
– Ну что же ты, Ростик, купил машину и не выставился? – пожурил Макс высокого плотного мужчину, лет пятидесяти, с пушистыми усами и зачесанной назад редеющей шевелюрой. – Кстати, это плохая примета.