Судьба по СМС
Шрифт:
Ленка ругалась, что её могли бы и раньше предупредить, чтоб она планы перестроила, а как тут предупредишь заранее, если всё завертелось так стремительно?
И вот наконец настал этот день. Роспись.
Наверное, Оля какая-то неправильная, но она не испытывала никакого особого волнения, да и спалось сегодня на удивление хорошо. Ну да, штамп будет в паспорте теперь, и только.
После долгих раздумий, они с Борей решили, что менять фамилию Оля не будет: им уезжать меньше через месяц, а смена фамилии, это куча заморочек со сменой всех остальных зависимых документов. И опять же, детей, ради которых стоило иметь общую с их папой фамилию, не было. Вот если высшие силы
Роспись прошла буднично: им быстренько зачитали торжественную речь, они расписались (как и свидетели), сфотографировались все вместе на ступеньках ЗАГСа и пошли отмечать в кафе. Мама Бори хотела устроить празднество дома, но Оля была категорически против убиваться в такой день у плиты, как и позволять это делать свекрови. Какой же это праздник получится? А потом ещё и посуду ж надо перемыть! В общем, кафе — идеальный вариант.
Ирину Александровну она по предложению последней стала называть мамой (правда на «вы», потому что на «ты», это всё же для родной мамы), а Евгения Павловича — папой. И не переставала благодарить провидение, что вторая мама категорически отличалась от классического образа свекрови — общаться с ней было на удивление приятно, и к невесткам та относилась, как к родным дочкам, без всяких там подковырок или недовольства.
Время до переезда пролетело в хлопотах и практически незаметно. Боря отказался оставлять милые сердцу вещи (допотопные, сказала бы Оля, но «ты что, это же раритеты!») — так что для перевозки искали машину с большим кузовом, а жильё — без обстановки. Ну разве что за исключением кухни, из которой он не брали ничего, кроме посуды: там, слава богу, ничего «раритетного» не было.
Снимать пришлось однокомнатную квартиру, так что привезённые вещи заняли всё свободное (и довольно немаленькое вообще-то) пространство, но они были счастливы: начиналась новая жизнь. На новом месте, где, может быть, они и дальше останутся — Ленинградская область вообще им обоим понравилась, так почему нет?
Боря, кстати, после прошлого визита даже загорелся продать квартиру и купить уже в Гатчине, чтоб не снимать. Но Оля убедила повременить. Одно дело, если бы им хватило, а так, даже если продать обе квартиры, придётся брать ипотеку. А вдруг на новом месте не приживутся, вдруг ещё куда потянет? «Лягушкопутешествие», оно такое: и заразно, и на одном месте сидеть не даёт. В общем, после долгих споров и раздумий, решили-таки присмотреться к новому месту, пожить и определиться уже спустя время.
И впоследствии Оля не раз мысленно хвалила себя за предусмотрительность: работа в хозяйстве оказалась делом крайне тяжёлым и сильно отразилась на её здоровье — всю зиму из простуд не вылезала, да и общее самочувствие и эмоциональное состояние были далеки от желаемого. Увы, притерпеться к работе с крупной скотиной не получилось, даже ради приличной зарплаты. И всё чаще она стала просматривать на сайтах вакансии в клиниках по области.
Пока совсем не угробила здоровье, требовалось что-то менять.
Глава 13. Наконец-то!
Конец октября 2012 года.
Два с лишним года в коровнике дались тяжело — вечная сырость, замёрзшие руки-ноги с осени по весну, крупные животные (и, боже, до чего же тупые!), постоянные мелкие и не очень травмы… Ко второй сессии заочки Оля твёрдо поняла две вещи: она ненавидит коров и надо уходить. Желательно в клинику, но тут всё было не просто. До окончания академии дёргаться бессмысленно — вряд ли кто захочет взять студентку, пусть и заочницу.
Единственным приятным событием за эти годы была поездка в первый же летний отпуск на Дальний Восток вместе с мужем — чтоб наконец-то познакомить его с родными. Летели самолётом, чего Оля дико боялась, ибо в первый раз, но тратить на поезде неделю туда и столько же обратно было совсем нерационально. Да и отпуск у неё был всего две недели — полный сразу отгуливать на ферме не давали. У Бори больше, конечно, но он после возвращения собирался ещё к родителям съездить. А Оля и так их навещала каждую сессию.
Поездка прошла очень даже хорошо, все всем понравились, даже время осталось навестить бывших коллег и поболтать за жизнь. Девчонки наперебой рассказывали об изменениях в больнице, в требованиях к сотрудникам, и она про себя радовалась, что очень даже вовремя ушла — нововведения многим были не по душе, но деваться-то некуда.
Встреча с родными придала сил, и Оля решила, что выдержит эти полтора года до диплома.
Последняя сессия прошла ожидаемо без сложностей, хотя перед госами немного пришлось поволноваться, но это нормально. А на выпускной приехал Боря, специально под это дело взявший отпуск на неделю. Заодно и родителей в прошлые выходные навестили вместе — в кои-то веки. Красный диплом грел душу и эго (учиться она всегда любила, но и плюс считала, что любое дело надо делать хорошо, хотя по прошлому опыту знала, что этот самый красный диплом — да, и колледж с ним закончила — в реальности не особо что и даёт), но главное, что учёба наконец-то закончена.
Зайдя в квартиру, Оля выдохнула — дома! — разделась, умылась и пошла на кухню ставить воду под пельмени, благоразумно припасённые в морозилке. И не покупные какие-нибудь, которые на вкус как непонятно что, а домашние, самолепные. М-ням, вкуснятинка! Боря в это время протирал колёса чемодана, чтоб потом отнести его в комнату.
— Милый, последи за водой, пожалуйста?
Пока та закипает, можно и чемодан скоренько разобрать. И подумать, да.
Сессии стали отдушиной: два раза в год по три недели отдыхать от нелюбимой работы (и это помимо отпуска!) оченно даже спасало. На первой она узнала, что те, кто сдаёт экзамены нормально, в последние пару дней сессии полностью свободны, плюс по выходным они не учились, так что в следующий раз (и во все последующие) смело покупала обратный билет на вечер среды. В последнюю, хоть выпускной и был во вторник, билеты взяли так же на вечер среды — хотелось отметить получение диплома с родителями Бори. Катюшка, по её примеру, не стала пытаться пристроиться в родном городке, а сразу по окончании академии, ещё летом, рванула… в Москву. Правда, устроилась в зоомагазин и жила в съёмной комнате, но московские зарплаты позволяли. А так — пусть дерзает, она девушка упорная.
Ну а ей самой пора двигаться дальше. Перед сессией она несколько недель мониторила ситуацию на рынке труда, но в Гатчине, как назло, вакансий не было. Так-то неудивительно — питерская академия выпускала достаточно врачей, чтобы покрыть потребность клиник в специалистах. Это в сельское хозяйство молодёжь не особо рвалась, а в клинику с кошечками-собачками завсегда пожалуйста.
Не то чтобы Оля не понимала эту самую молодежь. Сама же изначально так хотела, но обстоятельства сыграли иначе. Зато теперь точно понимала, что в этом самом сельском хозяйстве ей не место. Можно было бы попробовать на птицефабрике поработать, всё же птица не коровы, но, помня свою аллергию на перьевые подушки, она справедливо опасалась, что идея с птичником не самая здравая. А проверять… ну нафиг.