Судьба – тени прошлого
Шрифт:
– О, проснулся всё-таки! Я уж думал всё… Как ты? – спросил Фирдес.
– Господи, сейчас сдохну… Эта штука… Этот дым был пропитан ядом… – тяжело дыша, ответил оклемавшийся Вэйрад. Его русые волосы промокли насквозь, лицо сильно побледнело, круги под глазами почернели, а глаза были будто бы стеклянными. На секунду могло показаться, что из них вытекла чистая голубизна, оставив только чернь, но это лишь следствие сильно расширившихся зрачков.
– И не слабым! Медики сказали, что это весьма-таки мощное вещество! Ну и угораздило же нас с тобой по очереди ядами травиться… Ха-ха-ха, – рассмеялся Отсенберд.
– Ха-ха-ха, – подхватил Леонель. Но его смех уже звучал болезненно
Они ещё долго не могли остановиться смеяться: события последних дней этих двоих казались страшно ироническими.
– Врачи говорят, что тебе чрезвычайно повезло выжить. Если б не сильнейший организм, быстро прибывшая делегация медиков, то, вероятно, ты бы помер мгновенно. Ибо яд, как я уже сказал, неслабый. К тому же, плохо изученный, – посерьёзнев, продолжил Отсенберд.
– Им хотели убить короля. Скорее всего. Но, что самое страшное, я знаю этого человека, но не могу вспомнить, кто это… Его глаза знакомы до ужаса. Нужно предупредить Его Высочество, – попытавшись поднять голову, произнёс Вэйрад. – Чёрт! Тело немеет. Не могу даже голову поднять… – Конечно, Вэйрад знал этого человека. И знал также, что убить пытались не короля. Но говорить об этом не стал. У него на то были причины.
– Я сообщу. Не переживай. Тебе нужно восстановиться.
– Спасибо, генерал. За всё.
– Не стоит ерунды. Мы ведь друзья. Да и ты мне помог, когда я корчился… Ты, если опять захочешь сбросить, так сказать, груз, то сообщи. Я принесу корыто.
– Стой, что? Я… – засмущался Вэйрад, смотря на засученные рукава Фирдеса.
– Да. Не бери в голову. Мы ведь друзья!
XII.
– Извините, вы не могли бы подсказать, в какой палате проживает офицер Леонель, – спросила Фалько с Адиялем в руках.
– Извините-с, сейчас посмотрим. Голубушка, не поможешь девушке? – спросил у медсестры приёмный врач.
– Если я не ошибаюсь, то он был вместе с генералом Отсенбердом… Кхм, он, должно быть, уехал… Да, точно! Уехал чуть больше суток назад.
– Куда же это… Не знаете?
– Не знаю, извините…
– Да чего ж тут не знать-то. Ясно небо, он поскакал со своим этим Отерве… Остел… Отсебур… Да со своим этим друганом в столицу умотал! Сам слыхал! Болтали они тут на пороге, как поедут… Точно говорю! – ответил мужчина, сидящий на скамье возле пункта приёмного врача. Под ногами у него был целый ворох хлебных крошек и огрызков неясно чего.
– Не обращайте внимания на это недоразумение. Этот господин – ужасный грубиян, пьяница и дебошир! Уже несколько суток сидит здесь и орёт на медсестёр и меня! Ещё и разные огрызки тут раскидывает! Уже и полиция не в состоянии что-то с ним поделать! Куда прикатились… Тьфу!
– Спасибо, – недослушав изречение врача, попрощалась Фалько, уже седлая коня.
Адияль вновь заревел. Уже пятый раз за эти сутки. Зендей был слишком мрачен, тих. Одним словом – подавлен. Каким и должен быть ребёнок его возраста, узнавший о гибели матери, но ещё не принявший её до конца. Хотя и истерика у него прекратилась только совсем недавно.
– Господи… Бедные дети… мне так жаль… Что за напасть… За что ж им это… Агата, прости, – шёпотом произнесла она, чтобы не разбудить спящего малыша, а затем тихо заплакала.
XIII.
«Что такое боль? Как возможно полагать, боль – чувство, которое невозможно вылечить, заглушить. Его нельзя искоренить. Нет, я не про физическую боль, ибо её как раз можно одолеть. Её можно увидеть снаружи, её не стоит страшиться. Я же про настоящую боль. Вернее даже, просто про
Собирается гроза. Птицы осели на ветвях деревьев, на и под крышами домов. Ветер поднялся неимоверный. Всё гудело. Вдалеке уже были слышны раскаты грома. Тучи накатили на небо непроглядной морской бушующей гладью. Первые капли холодного летнего ливня уже осели на ещё сухую землю.
– Зачем ты это сделал? – возмущённо спросил Зельман, глядя в окно и нервно постукивая пальцами по столу.
– Зачем? Не ты ли желал убить брата? – ответил Леонардо Эйдэнс, стоя в чёрном плаще.
– Я отныне запрещаю учинять произвол. Смерти Агаты достаточно. Брата трогать нельзя.
– Ну, хорошо. Как прикажешь. Но я бы и не смог убить его. Он сильнее. И не хотел убивать столь светлое создание. Я это понял по его глазам. В них аж читается вся суть благородства. Ты, однако, был прав, сказав, что Вэйрад – один из сильнейших воинов за всю историю Невервилля.
– К слову, этот ядовитый дым… Это та «микстура с выедающим веществом»? Я прав?
– Именно. Они её усовершенствовали. Было любопытно, что эти старые чудаки-учёные могли бы придумать с этой ересью. «Оружие массового поражения» – так они его назвали. Я даже подумать не мог о том, что оно так опасно…
– «Оружие массового поражения»? Что это вообще может значить? Впрочем, показало оно себя великолепно. Вэйрад едва выжил… Боже, какой ты осёл… Лишь благодаря тому, что ему сильно повезло оказаться в этот момент в столичной резиденции, где всегда найдётся десяток опытных медиков, он остался цел. Доза была большая или…
– Крохотная. Там и грана не было. Они объяснили это как-то заумно. Мол, в соотношении отравляющего вещества к обычному цветному газу доля убийственного элемента крайне мала. Если оснастить армию такими же колбами, но с большей концентрацией, то мы сможем запросто уничтожить весь фронт врага.
– Нет, пока что нет надобности. Пусть приготовят по своему плану сначала партию из сотни таких «оружий массового поражения», которые не будут калечить людей. Посмотрим, как они сработают. И не забудь их предупредить: если что-то пойдёт не так, то я лично сделаю из них дворцовых шутов. Я издевательств не потерплю. И скажи оруженосцу: пусть приготовит коня. Мне нужно кое-куда съездить.
– Куда? В такую погоду? Там же скоро шторм нагрянет.
– У меня переговоры с князем Тзильета. Пренебрегать визитом недопустимо. Нам нужны его металлы, – договорив, король резко встал, скрипнув ножкой стула. Взял лежащий на столе меч в кожаном чехле и направился к выходу. Вслед за ним вышел и Леонардо Эйдэнс.